Ярослав Морозов - Ларин Петр и машина времени

Пётр ещё раз внимательно посмотрел на глянцевую страницу.

— Тут сказано, что преступление было совершено 5 марта 2027 года. Но на компьютере в машине стояло 4 марта.

— Естественно. Мы прибыли на день раньше, чтобы успеть всё это предотвратить.

Ситников ещё раз посмотрел на часы.

— Чёрт! Мне пора. Мне тут тоже надо кое-что сделать. Это не имеет отношения к твоему сыну. Нам нужно идти. Я доведу тебя до кафе «Дробь восемь» и слетаю по своим делам.

— А Соня?

— Я сразу же вернусь за ней. Заберу её в машину и подъеду к кафе. И там буду тебя ждать. — Он погладил по плечу расстроенного мальчишку, мучительно соображая, как бы его подбодрить. — Не волнуйся, мы сразу вернёмся, и вы ещё успеете на свой фестиваль. Если, конечно, она проснётся и нам не придётся коротать время где-нибудь на лужайке в ожидании её пробуждения.

Они быстро зашагали по улице.

Поначалу Пётр тоскливо смотрел себе под ноги, но потом любопытство взяло верх, и мало-помалу он стал оглядываться по сторонам. То, что он увидел, превзошло самые смелые предположения. Вокруг громоздились высотки из зеркал и металлических каркасов. По улицам медленно двигались очень немногочисленные автомобили закруглённых конструкций, напоминающие лодочки из американских горок. Основная же масса транспорта переместилась вверх, подобно машине времени, на которой они прибыли в это царство стеклопакетов. Вместо привычных телефонных будок всюду торчали яркие столбы с афишами и укреплёнными на них видеотелефонами. Одежда, как отметил Пётр, стала более консервативной — женщины преимущественно носили длинные, до пят, юбки и плащи.

Как ни странно, площадь, которую они пересекали, Пётр безошибочно узнал. Минуту спустя ему даже показалось, что особых изменений она не претерпела. Именно здесь он ловил иногда маршрутку, возвращаясь в школу после выходных, проведённых у дяди и тёти.

На углу Пётр увидел красочную вывеску, которая гласила о том, что именно здесь находится кафе «Дробь восемь». Ситников ободряюще подтолкнул его в сторону вывески.

— Не волнуйся, Пётр, всё будет очень быстро. Мы скоро вернёмся.

— Угу, — кивнул Пётр.

Подходя к кафе, он обратил внимание на седого человека в потёртом и очень старомодном, судя по нынешнем временам, костюме. Руки его были покрыты синими наколками, которые тоже показались Петру пережитком прошлого. Старик то и дело доставал из кармана часы, нервно вскидывая голову на электронное табло, висящее на фасаде расположившегося напротив огромного супермаркета. Пётр прошёл мимо старика и почувствовал на себе его пристальный взгляд — взгляд, в котором было столько ненависти, что он не мог быть брошен просто так. Чутьё мага, пробуждавшееся в Петре в подобные минуты, подсказало ему, что старик не может быть ему незнаком. У Петра шевельнулась смутная догадка, но он тут же отбросил её как нечто, что не должно было отвлекать его от предстоящего предприятия.

Однако Петру показалось, что он расслышал ругательство, брошенное ему вслед.

Помедлив ещё секунду, он двинулся навстречу старику, который действительно не сводил с него взгляда.

— Простите, вы, наверное, тут уже стоите какое-то время. Меня должен ждать парень, такой… — Пётр запнулся, не решаясь описать кого-либо, так как ещё не был уверен, правильно ли он заговорил с незнакомым человеком исходя из правил приличия, принятых в будущем…

— Выродок! — с неожиданной яростью бросил старик ему прямо в лицо.

И тут же — а может быть, Петру это только показалось — в глазах пожилого человека мелькнуло что-то похожее на удивление, смешанное со страхом. Интуиция подсказала Петру, что этот человек его отлично знает. Или принимает за кого-то другого. А вот он, Пётр, никак не может взять в толк, кто это такой.

— Извините… — пробормотал Пётр и юркнул в кафе. Он успел заметить бумажник в нагрудном кармане незнакомца.

Не теряя времени на осмотр интерьера, он метнулся в самый дальний угол и, укрывшись за игровыми автоматами, не имеющими ничего общего с теми, к которым он привык в клубах, куда ему случалось заходить иногда за компанию с Валеркой, вытащил из кармана Свисток. Тихая трель сработала незамедлительно — содержимое бумажника веером легло перед Петром. Впрочем, оно оказалось немногочисленным — несколько смятых купюр, которые, очевидно, были теперь введены в оборот, и удостоверение личности, из которого следовало, что перед ним не кто иной, как постаревший Руслан Зайченко, вышедший, как гласила ещё одна обнаруженная бумажка, совсем недавно из мест тюремного заключения.

«Да, — подумал Пётр. — Всё же тётя Эльза была права, горбатого могила исправит». Но его недоумение относительно того, почему так ненавидяще просверлил его взглядом Зайченко, никуда не исчезло. Что-то подсказывало Петру, что злобная ненависть, конечно, могла быть следствием застарелой ненависти Зайченко к его дяде Георгию, перенесенной на племянника, а потом и на его сына, то есть сына Петра. «Может быть, он просто узнал меня, приняв за сына племянника так ненавидимого им бывшего одноклассника? Хотя непохоже. Наверное, я, то есть подросший Ларин Пётр, умудрился ещё чем-то насолить Зайченко. И он продолжает меня ненавидеть. Как знать… Ведь я больше не волшебник. Возможно, мы даже живём по соседству. И он оскорбился тем, что я с ним не поздоровался».

Своего рода разгадка явилась в образе паренька, что подошёл к Зайченко, за которым через небольшое окошко продолжал наблюдать Пётр.

Тот насмешливо потрепал парня по плечу и что-то сказал, кивнув головой в сторону кафе. Парень ткнул пальцем на вход и, похоже, заторопился. Петру показалось, что это родственник самого Зайченко, очень уж заметным было внешнее сходство. Судя по возрасту, парень мог приходиться ему не кем иным, как внуком.

Петру вспомнились вдруг слова Ситникова о том, как он удивится внешней похожести парня, с которым он заговорит. Может быть, это именно тот парень, который идёт сюда для того, чтобы убедить его, точнее, его сына принять участие в преступлении? Может быть, за всем этим стоит сам Зайченко? Может быть, это он подбил на преступный замысел своего юного родственника? Осмыслить весь этот шквал новостей Пётр не успел.

— Макс? — в голосе девушки было что-то жалкое и просительное.

Пётр не сразу понял, что она обращается к нему. Ну да, он ведь даже не потрудился запомнить, пробежав глазами газетную вырезку, как зовут его будущих детей.

Бледная высокая девушка улыбалась так же жалко, как звучал её голос. Петру почему-то стало её действительно жаль. В уголках глаз девушки залегли еле заметные морщинки, странно смотревшиеся на лице шестнадцатилетнего существа. Казалось, девушка вот-вот рухнет на колени — так отчаянно вглядывалась она в младшего братишку.