Ярослав Морозов - Ларин Петр и машина времени

— Северина, ты не сможешь понять это.

— Но я должна знать. Если ты действительно любишь меня, скажи правду.

Ситников долго молчал, не решаясь выговорить ни слова. Наконец он решился.

— Северина, я из будущего. Я прибыл сюда на машине времени, которую сам придумал. И я должен вернуться обратно, в две тысячи второй год.

Его слова произвели неожиданный эффект. Глаза Северины сверкнули гневом.

— Да, безусловно, Юлиан. Я всё понимаю. Я тоже очень люблю Жюля Верна. Именно потому, что я тебе об этом сказала, ты решил поиздеваться надо мной столь дурацким образом? — Она залепила Ситникову звонкую пощёчину. — Я думала, ты хотя бы уважаешь меня. А ты придумал такую отвратительную глупость! Ты просто мог сказать мне, что больше не хочешь меня видеть. По крайней мере, по отношению ко мне это было бы честнее!

Она повернулась и пошла к дверям в дом старосты. Ситников сдавленно прошептал:

— Но я сказал тебе правду…

В ответ из-за двери донеслись рыдания. Ситников постоял у окна ещё несколько секунд, потом сорвал с ближайшего куста цветок шиповника и положил его на подоконник. Потом он горестно поплёлся к калитке.

…Хозяин небольшого кабачка уже готовился запирать заведение, когда нетвёрдой походкой к дверям подошёл уважаемый им учитель Ситников. Казалось, Ситникову наплевать на то, что он пришёл в такой поздний час. Равнодушно скользнув взглядом по трактирной стойке, Ситников уставился на хозяина кабачка, и тот понял его без слов.

Высокая бутылка появилась в его руке.

— Как для вас, господин учитель. Фабричная.

Ситников молча опрокинул стакан. Хозяин не решился намекнуть своему позднему посетителю на то, что пора бы и честь знать. Разумеется, любого другого он бы, не раздумывая, вытолкал взашей. Но Ситников… Тут кабатчик смутился. Никогда прежде он не видел учителя не то что пьяным — даже чуть навеселе.

— Дрянные новости, господин учитель?

Ситников пробормотал что-то невнятное, и у кабатчика мелькнула мысль о том, что его запоздавший собеседник не слишком силён в единоборстве со спиртным. Ещё он подумал о том, что спозаранку ему придётся поспешить на станцию. Однако Ситников, посмотрев на него более дружелюбно, попросил налить ещё…

…Пётр проснулся у давно потухшего костра, когда над горизонтом уже висел багрово-красный диск. Солнечные лучи успели немного согреть землю.

— Ситников, мы не проспали?

Ответом ему была тишина.

Пётр вскочил. Ситникова рядом не было.

Теряясь в самых неожиданных догадках, Пётр вытащил из кармана фотографию. Не жалея ладоней, которые в этот раз припекло сильнее, чем в предыдущий, он выпустил на снимок огненную змейку. Дата смерти Ситникова по-прежнему была отчётливо видна на снимке. Фамилии убитого по-прежнему не было.

Лошадиный топот заставил Петра вздрогнуть. Ситников, взмыленный не в меньшей степени, чем его лошадь, спрыгнул рядом с машиной.

— Я взял лошадь у хозяина кабака. Чёрт, я напился! Пётр, я напился, я пил полночи напролёт, пока не свалился. Утром добрый хозяин позволил мне оседлать его лошадь. Мы оставим её где-нибудь на станции, так мы с ним условились, позже её заберёт его сын… Впрочем, боюсь, придётся её просто выпустить.

Тем временем пожилой кассир на железнодорожной станции с удивлением поприветствовал блондинку в дорожном костюме с припухшими веками, выдававшими недавние слёзы.

— Чем могу служить, сударыня?

Чёрная вуаль опустилась на тонкое нервное лицо.

— Билет до Пскова, — отрывисто выговорила женщина, сжимая в руках небольшой баул.

— Туда и обратно?

— Нет, в одну сторону.

…Пуская из цилиндров клубы горячего пара, пассажирский поезд, ведомый новеньким локомотивом, приближался к станции. Северина Сидорович была среди немногочисленных пассажиров, садящихся в вагон. Опухший после бессонной ночи кабатчик, поднимаясь следом за ней, чрезвычайно обрадовался, завидев знакомое лицо, с коим можно было поговорить о ночном происшествии.

Когда часы на станции показали восемь часов, локомотив дал протяжный свисток, и поезд медленно тронулся. Северина съёжилась у окна. Ей отнюдь не улыбалась перспектива соседства со словоохотливым кабатчиком.

Она с трудом заставляла себя изображать внимание, пока суть рассказа не обожгла её сознание.

— Вы не представляете, милейшая, как убивался учитель сынка его сиятельства графа. Никогда не видел, чтобы человек так убивался из-за женщины. Я ему: не надрывайтесь, поостыньте, а он: я не знаю, дескать, как теперь жить после того, как я нанёс такую обиду этой женщине. Она, говорит, и так, бедняжка, натерпелась, она, говорит, отца похоронила, говорит, одна-одинёшенька на целом свете, а я так полюбил её…

Северина повернулась к попутчику, отбросив вуаль:

— Это был учитель сына его сиятельства? Юлиан! — закричала Северина, бросаясь к дверям тамбура.

На площадке между вагонами она рванула на себя ручку экстренного торможения. Поезд затормозил и спустя несколько секунд остановился. Северина выпрыгнула из вагона и побежала назад к станции. Окликнув извозчика, она приказала что есть силы скакать обратно в деревню.

На бегу роняя шляпу, она вбежала в пустую бывшую кузницу.

— Юлиан! Юлиан!

Плача от нервного напряжения, она опустилась на большой стол посреди лаборатории. Взгляд её упал на макет железной дороги с картонным автомобилем на рельсах. «Машина времени» — гласила сделанная простым карандашом подпись.

— Машина времени, — потрясённо пробормотала она. — Так он говорил правду?

Северина бросилась к дому церковного старосты, где с утра, как она помнила, стояла оседланная лошадь. Через минуту Северина скакала к тому месту, где неделю назад лошади едва не опрокинули её в трясину.

Пётр, вцепившийся в плащ своего приятеля, скакал вместе с ним вдоль железнодорожного полотна. Наконец, они нагнали последний вагон, и Ситников первым уцепился за поручень на площадке вагона.

— Теперь — наверх!

Поезд ещё не успел как следует разогнаться, поэтому путешествие по крышам вагонов прошло без особых неприятностей. Правда, пару раз на поворотах им пришлось прыгать на четвереньки, чтобы не свалиться вниз. Добравшись до заполненного дровами тендера, они остановились.

Ситников достал револьвер и натянул на лицо шейный платок.

— Пётр, сделай то же самое. Всё-таки мы должны выглядеть преступниками.

Двое машинистов в кабине локомотива с изумлением увидели две запылённые фигуры в платках, закрывающих лица. Фигуры пробрались по забитому дровами тендеру и оказались в кабине. Старший из непрошеных гостей достал револьвер.