Джо Уолтон - Клык и коготь [litres]

– Моя мать не будет возражать, – сказал Шер решительно, как он теперь говорил почти всегда. Дети завопили от радости.

Неделей позже, упаковав все, что только можно, они всемером, в сопровождении девятнадцати слуг, следовали в Ириет в пяти вагонах. Пенн выглядел рассеянным, дети – перевозбужденными, Шер – блаженно счастливым, Селендра – непоколебимо-золотой. Благородна выглядела как вулкан, который с трудом сдерживается, а про себя Фелин была уверена, что выглядит так, будто ей нужна скорее неделя сна, чем неделя развлечений в столице. Она была довольна тем, что драгонеты благополучно устроены с Шером и Селендрой и она сама может удобно разместиться в другом вагоне с Пенном и Благородной.

Ламит были оставлены строгие указания говорить всем, что ей нехорошо, и никого не впускать. Эйнар сомневалась, что Ламит способна справиться с этим заданием, если Даверак будет настаивать, но вряд ли он стал бы настаивать или даже просто бодрствовать. Было еще очень раннее утро, когда она выбралась из дома и направилась на свою встречу.

Она прочитала «Закабаление рабов» и, набравшись духу, написала издателю, чтобы выразить свою признательность. В ответ пришло письмо от самого Калиена Афелана, и с тех пор они переписывались. Она знала, что не должна поддерживать переписку без одобрения своего опекуна. Поскольку Даверак предполагал, что все ее письма приходят только от Селендры, он не обращал на это внимания. Свои письма она никогда не забывала относить на почту сама. Она чувствовала укоры совести из-за недозволенной природы своей деятельности, но утешала себя мыслью, что Лондавер – ее истинный опекун, и это он дал ей книгу, и он одобрил бы переписку. Одобрил бы Лондавер то, что она в одиночку отправилась по улицам Ириета на встречу с незнакомцем, она не успела обдумать.

Она понимала, что не может заявиться в дом незнакомца без сопровождения, поэтому договорилась встретиться с Калиеном в общественном парке у реки. Чтобы попасть туда из дома Даверака, ей пришлось пройти изрядный путь. Лететь на опасном пересечении ветров она не решилась и теперь прилежно топтала грязный городской снег, совсем не похожий на белые складки привычного снега в деревне.

Эйнар не догадалась снять шляпу, как это делала Себет, поэтому привлекла немало вопросительных взглядов, пока пробиралась через слякотные улицы. Не так часто увидишь в любом городе драконицу без сопровождения в шляпе, которая свидетельствует о ее благородном звании. Дважды красночешуйчатые драконши, вышедшие пораньше на рынок в сопровождении слуги на хвосте, по-матерински спрашивали ее, не заблудилась ли она и не нуждается ли в помощи. Оба раза она благодарила и продолжала двигаться вперед. Три раза пожилые неимущие драконы подходили и вымогали у нее крону, которую она отдала при первой же просьбе – после этого давать уже было нечего, поскольку в дорогу она взяла только одну крону и могла теперь в ответ на просьбу только сочувственно улыбаться. Она пожалела, что лишилась кроны, когда шла через маленький рынок с аппетитными запахами свежей, еще теплой свинины и груш в меду.

После рынка путь ее лежал мимо огромных боен и скотных дворов. Драконы, работающие там – рабы со спутанными крыльями, – сновали во все стороны с тушами животных. Распаханный снег был скорее желтым и коричневым, чем изначально серым. Время от времени проезжали повозки, обдавая ее неприятной жидкой грязью. Она начинала мерзнуть, и на одной лапе ледышки неудобно набились между пальцев. Пошел свежий белый снег.

Наконец она добралась до парка у реки, где договорилась встретиться с Калиеном, и встала, озираясь по сторонам. Они условились, что с собой у нее будет его книга, чтобы можно было ее опознать. Парк был пуст. Те, кто трудился в близлежащих офисах и на фабриках, уже были на работе, а драконы благородного сословия, кто остался в Ириете в это время года, еще только просыпались. Эйнар ходила из стороны в сторону. Снег здесь был твердым и скользким, кроме тех мест, где его присыпало тонким мягким слоем свежевыпавшего. По крайней мере, он был белым. Эйнар прошлась к реке и полюбовалась на главную водную артерию Тиамата – полноводный Торис. Берега были скованы льдом, но в центре реки оставалась темная быстрая протока.

Здесь ее и нашел Калиен.

– Вы, должно быть, Почтенная Эйнар Агорнин? – спросил он.

От неожиданности она резко обернулась и была еще более удивлена, увидев черночешуйчатого дракона, который носил красные шнуры священника и был едва ли больше десяти футов в длину.

– Почтенный, то есть Преподобный Афелан?

Он поклонился.

– Я – Калиен Афелан. Я думал, мы могли бы перейти через реку в Скамбл, чтобы я показал вам, как живут некоторые мои прихожане, – сказал он.

Эйнар уже утомилась прогулкой по Ириету, но согласилась пройтись еще. По пути они говорили о различиях в содержании слуг в деревне и в городах.

– Я видела, что некоторые из них работают на скотных дворах, – сказала Эйнар.

– Здесь они не сталкиваются с жестокостью и насилием, которые могут грозить в сельских поместьях, здесь проблема скорее в их заброшенности, – вздохнул Калиен. – На бойнях часто бывают несчастные случаи. Бойни, конечно, необходимы, такой большой город, как Ириет, нуждается в организации поставок мяса, иначе мы бы все быстро вымерли. И все же можно управлять ими с большей заботой о драконах, которые там работают.

Эйнар кивнула в знак согласия.

– Я действительно совсем ничего не знаю о городах, – сказал она. Пока Калиен рассказывал ей об условиях жизни в Ириете, Эйнар не могла не думать о том, каким загадочно маленьким он был для священника и для дракона, которому хватало родовитости и образования, чтобы написать и опубликовать книгу. Она не отважилась спросить об этом. Если его приход состоял из бедноты, он мог и сам быть беден, но беднота обычно подвергается выбраковке и умирает, как и везде, а значит, их священнику тоже должна доставаться доля священника от плоти умерших.

– Преподобный Афелан, – начала она, но он мягко ее прервал.

– Я не приходский священник, я служитель Истинной Веры, которую вы называете Старой Верой. Так что уместной формой обращения будет «Преподобный Калиен».

Он улыбнулся, а Эйнар пришлось приложить усилие, чтобы не отпрянуть.

– Я вижу, что шокировал вас, – продолжил он. – Истинная Вера не объявлена вне закона. На нее просто смотрят неодобрительно те, кто отвернулся от нашей веры. Последние тридцать лет нам даже позволено защищать себя в суде, если на нас нападают, хотя мы и не можем сами подавать иски.

– Я еще не встречала никого вашей веры, – сказала Эйнар в изрядном волнении.