Ярослав Морозов - Ларин Петр и волшебное зеркало

— Ад и дьяволы, — бормотал он себе под нос, не прерывая письма, — как же пишется «широта» — «шЕрота» или «шЫрота»? «Е» или «Ы»?

Петра так и подмывало помочь, сказав, что слово «широта» пишется через «и», но он промолчал. Капитан был занят важным делом — он заполнял бортжурнал.

— А, какая разница! — буркнул капитан и со стуком обмакнул перо в чернильницу. — Как ни напиши, всё равно каждому ясно, что широта — это не долгота…

И он опять заскрипел пером по пергаменту. Под этот скрип Пётр заснул и проснулся, когда в открытые двери амбара уже било яркое утреннее солнце.

Ночь прошла спокойно. Свисток, который не нуждался в отдыхе и отлично видел в темноте, до самого утра просидел на самой высокой сосне над обрывом. С её верхушки отлично просматривалась вся бухта, но Свисток так и не увидел ни малейших признаков зловещего тумана, который предвещал приближение морской гвардии. Он лично сообщил об этом Петру, забравшись к нему в гамак и удобно расположившись у него на груди.

— Что бы вы все без меня делали? — закончил он свой доклад, любовно полируя медное брюшко свистнутым где-то кусочком мягкой замши. — Ты бы точно пропал, соня. Должен тебе заметить, что Ларину Петру, появление которого предсказано, не пристало столько дрыхнуть.

Пётр обозвал его болтуном и выбрался из гамака.

Умывшись и наскоро перекусив остатками вчерашнего обильного ужина, он отправился на берег и удивлённо присвистнул, увидев «Каракатицу». Все три её мачты уже гордо возвышались над палубой, и мастеровые как раз заканчивали натягивать новый такелаж. Молчаливые местные женщины, расстелив на пляже извлечённые из трюма китовые кожи, кроили паруса: на складах Ремонтного как раз закончилась парусина, за ней надо было идти на Тубангу, а Тубан-га, насколько понял Пётр, была последним местом, куда капитану Раймонду хотелось вести своё судно. Там, на Тубанге, «Каракатицу» с нетерпением поджидали морские гвардейцы. За последние дни у железноголовых слуг Королевы-Невидимки накопилась к капитану Раймонду масса вопросов, и бравый покоритель морских просторов, похоже, вовсе не горел желанием на эти вопросы отвечать.

Капитан обнаружился здесь же, на краю обрыва. Он о чём-то беседовал с бородатым старшиной плотницкой артели. Заметив Петра, капитан кивнул своему собеседнику, похлопал его по плечу, и тот отправился на причал, на ходу засучивая рукава своей длинной домотканой рубахи.

— С добрым утром, капитан Раймонд, — сказал Пётр, когда капитан подошёл и остановился рядом, дымя своей неразлучной трубкой.

— Если оно доброе, — скептически заметил капитан.

Вид у него был усталый и озабоченный, глаза покраснели от бессонницы, а борода выглядела даже более взлохмаченной, чем обычно, — похоже, капитан всю ночь теребил и тормошил её, предаваясь мрачным раздумьям.

— Удивительное всё-таки место — Острова, — сказал Пётр. — Никогда бы не подумал, что всего за одну ночь можно отремонтировать такое покалеченное судно!

— Медленно, — поморщившись, сказал капитан, — слишком медленно. Мастера совершили настоящее чудо, но этого всё равно мало. Железные лохани морской гвардии могут передвигаться со страшной скоростью. Я ждал их появления всю ночь и продолжаю ждать с минуты на минуту. Я весь извёлся, Ларин Пётр. Уж скорей бы, что ли! Смерть не так страшна, как её ожидание.

— Тогда к чему этот ремонт? — спросил Пётр, заметив маляров, которые уже начали покрывать свежей небесно-голубой краской отремонтированные борта «Каракатицы». — К чему эти мачты, паруса, такелаж? Ведь вы всё равно ими не пользуетесь. Так зачем тратить драгоценное время, восстанавливая бесполезные украшения?

— Это не бесполезные украшения, — возразил капитан, — а неотъемлемая принадлежность судна. Без них корабль просто не сдвинется с места. Сюда, на Ремонтный, мы добрались с помощью Аварийного Заклинания. Это могучее заклинание, но оно действует недолго и полностью теряет силу, как только повреждённое судно причаливает к пирсу Ремонтного. Запомни, юнга, корабль — это живое существо, которое требует заботы, любви и уважения. Ты ведь тоже не обрадуешься, если тебя заставят разгуливать по улице голышом, правда? А если тебе при этом ещё и ноги оторвать, то ты никуда не сможешь пойти даже при очень большом желании. То же и с кораблём. Мачты и паруса — его ноги, краска — одежда, которая защищает его от непогоды и нескромных взглядов. Поэтому ни одно судно не уходит от причала Ремонтного, пока в его палубу не будет вбит последний гвоздь, а на борт не ляжет последний мазок краски.

— Понятно, — вздохнул Пётр. Он решил сменить тему и поинтересовался: — А это ничего, что паруса для «Каракатицы» шьют из китовых кож? Тот кит, который предупредил нас о приближении морских гвардейцев, был такой симпатичный…

— Это был синий кит, — ответил капитан. — Синие киты дружелюбны и, в отличие от остальных своих собратьев, наделены разумом. Они — мудрецы морских глубин, и убить одного из них — великий грех и тягчайшее преступление. Китобои охотятся на совсем других китов. Мы называем их китами за их огромные размеры, но чужеземец, о котором я тебе рассказывал, называл этих тварей акулами и поражался тому, какие они у нас громадные. Они действительно велики. Белый кит, о котором мы с тобой сейчас говорим, может запросто перекусить пополам небольшое судно. Зато у них дьявольски вкусная печень, очень прочная и красивая кожа, из которой шьют отменное платье, и чертовски крепкие зубы, идущие на изготовление различных орудий и украшений. Нам очень повезло, что до встречи с тобой мы заглянули в главный торговый порт гильдии Китобоев и загрузились их товаром. Иначе пришлось бы нам торчать здесь до тех пор, пока какое-нибудь случайное судно не доставило бы с Тубанги парусину. Впрочем, — снова помрачнев, добавил он, — это мало что меняет. Счёт времени сейчас идёт не на дни и недели, а на часы и минуты.

— Не тревожьтесь так, капитан, — сказал Пётр. — По правде говоря, мне будет даже жаль, если мы успеем покинуть Ремонтный до появления гвардейцев.

Капитан искоса посмотрел на него и сердито пыхнул трубкой.

— Экий ты, право, мальчишка, — проворчал он. — Я вижу, ты что-то задумал, но не могу понять что. Боюсь, ты сильно недооцениваешь противника. Я видел, как рыбаки по твоей просьбе перегораживали фарватер сетями, но железный корабль — не селёдка. Однажды я наблюдал, как один из них прошёл прямо сквозь китобойное судно, как сквозь пустое место. А китобойные суда не чета моей «Каракатице». Их строят из самой прочной древесины и сверху донизу оковывают медью, так что даже белому киту они оказываются не по зубам. А эта плоская железная лохань разнесла китобоя в мелкие щепки и пошла себе дальше как ни в чём не бывало! Это было… — капитан осекся, смущённо дёрнул себя за бороду и закончил, глядя в сторону: — Короче говоря, что бы ты ни задумал, тебе не стоит особенно рассчитывать на успех.