Ярослав Морозов - Ларин Петр и волшебное зеркало

Железные корабли, которых осталось только шесть из двенадцати, веером брызнули в разные стороны, развернулись и с рёвом устремились на нового грозного врага. Белые киты трусливы и перед лицом серьёзного противника обычно обращаются в позорное бегство, но зомби, из мёртвой пасти которого торчали хвосты и головы набившейся туда по дороге дохлой рыбы, бесстрашно принял вызов и вступил в неравную схватку. На огромной акульей морде виднелись глубокие рваные шрамы, оставленные винтами перевёрнутого минуту назад катера, и Пётр заметил, что они не кровоточат: огромный хищник действительно был мёртв.

В следующий миг в акулу вонзились сотни стальных стрел, а спустя минуту место побоища уже осталось далеко позади. Пётр опустил Свисток и устало закрыл глаза. Его качнуло, и подскочивший Трёп помог ему сесть прямо на палубу. Только теперь Пётр почувствовал, как он устал. Тело казалось набитым ватой, руки и ноги мелко дрожали, а в ушах стоял какой-то неопределённый шум.

— Ну, парень, ты и отмочил, — с опасливым восхищением сказал Свисток. Он тоже дрожал и с трудом держался на медных лапках. — Думается, на такое отважился бы далеко не каждый из твоих учителей. Всё хорошо, что хорошо кончается, но ты всё-таки больше так не шути. Когда ты в меня дул, я чувствовал себя одной из труб Страшного Суда.

— Ещё ничего не кончилось, — раздался голос Властимира Могучего. Старик с трудом поднялся, опираясь на свой посох, и, приложив ладонь козырьком к морщинистому лбу, стал смотреть назад, где взлетавшие к небу фонтаны воды обозначали место смертельной битвы между мёртвым белым китом и железными гвардейцами, которые никогда не были живыми. — Если зомби разделается с железноголовыми, он примется за нас. Конечно, я сумею с ним справиться, благо он сделан не из железа, а из плоти, крови, костей и магии, но всё же… Всё же, Ларин Пётр, тебе не стоит впредь пользоваться Серыми заклинаниями. Они дают великую силу, но отбирают разум и делают каменным сердце…

— Брось, чародей, — неожиданно вступился за Петра одноглазый гном. — Парень спас всех нас от неминуемой гибели там, где ты сам оказался бессилен. Он — настоящий герой, и теперь я начинаю верить в пророчество Большого Илла. Слава Ларину Петру, чьё появление было предсказано! — закричал он, вскинув над головой саблю.

— Слава! Слава! Слава! — заревели внизу, на палубе, десятки лужёных глоток.

Даже Трёп и капитан Раймонд кричали вместе со всеми. Заслуженная похвала была приятна, но Пётр понимал, что в этом споре прав Властимир Могучий. Перед его глазами огнём горели слова, напечатанные на самой первой странице Дисциплинарного Уложения Практикующих Магов: «Дурные средства ведут к плохому концу; сумерки предвещают тьму; будьте осторожны, выбирая дорогу!»

Он не успел додумать эту мысль до конца, потому что позади опять возник нарастающий рёв моторов. Все оглянулись. Железные корабли снова приближались, пеня воду ржавыми носами. Их осталось только четыре, причём залитая водой и усеянная дохлой рыбой палуба одного из них была пуста, но и этого было чересчур много для двух деревянных парусников, вооружённых одной-единственной катапультой.

В это время со стороны корабля гномов донёсся громкий треск, за которым последовал взрыв неразборчивых воплей и отборной брани. Сколоченная из старых кривых досок посудина сразу потеряла ход, в её кильватерной струе закачались какие-то обломки, в которых Пётр без труда узнал остатки гребного колеса. Сконструированный Трёпом и построенный гномами двигатель вышёл из строя, а болтавшиеся на мачтах дырявые лохмотья, заменявшие гномам паруса, не могли обеспечить кораблю морских пиявок и половины той скорости, которая была нужна, чтобы уйти от морской гвардии.

— Ад и дьяволы! — проревел капитан Раймонд, сверкая непокрытой лысиной и потрясая в воздухе кулаками. — Будьте вы прокляты, упрямые коротышки! Я тысячу раз говорил: чтобы вести корабль, нужна магия и только магия, а не какие-то верёвки и тряпки! К повороту, вы, банда тунеядцев! Поворот оверштаг!

Он прочёл заклинание, и «Каракатица», описав полукруг, устремилась обратно — навстречу почти верной гибели.

Пётр понял, что время фокусов миновало. Настал черёд капитану Раймонду тряхнуть стариной и показать, на что способна его посудина.

Гномы тоже развернули свой корабль, и с «Каракатицы» было видно, как они бешено суетятся около катапульты, заряжая её и взводя механизм. Наконец катапульта выстрелила, и в небо взвился первый камень — небольшой, выпущенный для того, чтобы вернее прицелиться. Капитан Раймонд напутствовал его такими словами:

Впрочем, прицел и без его стихов был верным. Камень размером с две человеческих головы со свистом устремился навстречу железному кораблю, который, не обращая внимания на судно гномов, мчался к «Каракатице». Стоявший на носу Старший Гвардеец вовремя заметил опасность, но даже и не подумал изменить курс. Он отмахнулся от камня рукой, как от мухи, и булыжник разлетелся на куски. Взлетело облачко каменной пыли, брызнули осколки, и покорёженная, вырванная из сустава железная рука с лязгом запрыгала по стальной палубе. Гигант в чёрных доспехах даже не покачнулся. Он поднял левую руку, к предплечью которой было прикреплено короткое пружинное ружьё, и выстрелил.

Пётр точно знал, в кого целился гвардеец, потому что отчётливо видел чёрный кружок наведённого на себя дула. Это была схватка не на жизнь, а на смерть, и железноголовый намеревался выполнить полученный от своей госпожи приказ, невзирая на препятствия. Но Пётр не успел даже по-настоящему испугаться: одноглазый гном в смешных ботфортах, достававших ему чуть ли не до пояса, метнулся наперерез смертоносной стреле, заслонив его своим телом. Раздался тупой металлический лязг, когда острый стальной стержень пробил насквозь медную кирасу. Пётр подхватил падающего гнома и поспешно опустил его на палубу: гном оказался таким тяжёлым, словно был целиком вырублен из камня.

Катапульта снова ухнула, и огромный булыжник с треском и лязгом врезался в рубку железного корабля, попутно расплющив однорукого гвардейца вместе с его пружинным ружьём и начищенными медными лычками. От страшного удара стоявшие на палубе чёрные воины посыпались в воду, а потерявший управление корабль, ревя мотором, умчался неведомо куда.

Железные корабли разошлись в стороны. Тот, на палубе которого не было гвардейцев, устремился к посудине морских пиявок с явным намерением протаранить её и разнести в мелкие щепки. Два других направились к «Каракатице», однако капитан Раймонд и не подумал пускаться наутёк: он вёл парусник навстречу похожим на ржавые утюги вражеским катерам с упорством человека, потерявшего разум. В самый последний момент, когда столкновение уже казалось неизбежным, «Каракатица» вдруг сделала крутой поворот, и бронированные чудища с рёвом пронеслись мимо. Они тут же развернулись и возобновили атаку, и тогда капитан Раймонд показал всем, что такое настоящий вольный мореход.