Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

Рыцарь медленно пожал протянутую купцом руку. Митяй про себя отметил: его опять отрядили в холопы. Неприятно, но не более. Разобраться бы с тем, что с ним происходит, тут не до обид.

– Вот и поговорили, – закончил купец. – Гришка вам все выдаст и проводит, а я откланиваюсь. Дементий, не забудь записочку брату передать.

Резко пробили часы. Как бой затих, купец поднялся и вышел. Вскоре в контору скользнул слуга и отвел их в кладовую, где подобрал одежду и передал воину берестяную записку, а потом достаточно споро выставил гостей на улицу.

– Уже? – пастух посмотрел на Марфу и Дементия. Только вчера обмолвились о том, что пора уходить из города, а сегодня они, и правда, его покидают. В холод. К разбойникам. От привычной избы Марфы, от самой Марфы.

– У нас нет причин затягивать, – спокойно пояснил ему рыцарь. И, наверное, причин действительно не было.

Паренек не заметил, как прошли город. Перед воротами вдова их остановила, повесила каждому на шею по узелковому оберегу, затем прижалась к Дементию и прошептала:

– Не стала мучить ночью, ведаю, скоро сила тебе пригодится, а теперь корю себя. Бабское счастье мое закончилось. Береги себя и Митяя, удачи у вас мало. Надеюсь, мои обереги в нужный момент беду от вас отведут.

Потом сунула парню набитую калиту, смахнула слезу и спросила:

– Митяй, точно уйти хочешь? Я бы могла тебя в бане спрятать, глядишь, и отсиделся бы там до спокойных времен.

Пастух встрепенулся, почти ответил, мол, да, согласен, но… сон тоже так хорошо начинался. Взглянул на рыцаря, который терпеливо ждал его решения. Уходить не хотелось, но и оставаться страшно. К тому же он так и не приблизился к пониманию, как вернуть Милаву, своих весняков, а баня… Баня не спасет, нет в ней банника. Поэтому обреченно покачал головой.

Женщина его поняла, вздохнула и сказала твердо:

– Не доверяю я купеческим шептунам, лучше сама вас, милые мои, проведу. Только опосля не осуждайте меня сильно, не вспоминайте недобрым словом, что бы вам ни сказали, что бы вы обо мне ни услышали. Сохраните в памяти наши дни, мне больше от вас ничего и не нужно.

Она отошла в сторону, перевязала себе руку нитью с бусинками и направилась к городским воротам, шелестя поневой. У ворот народа было мало, тем не менее, несколько воинов останавливали всех покидающих город, при этом конных и с телегами возвращали обратно, пеших долго осматривали, прежде чем пропустить.

Вдова повела плечами и крутанула перед лицом первого стражника рукой. Будто черное крыло пошло за ней, и услышал тогда Митяй глухой голос:

– Умоляю, идите быстрей, заклятье истончается.

Думать и удивляться было некогда. Пастух устремился за Дементием, быстро пересек открытое пространство, прошел мимо прозрачной, как призрак, Марфы и заторможенных людей, минул проход под надвратной башней, преодолел откидной мост надо рвом и стал удаляться от города. И чудилось Митяю, что тени умерших смотрят вслед и ждут некой команды, а если та команда прозвучит, недалеко им позволят уйти. Но, к счастью, никто той команды не дал.

***

В избу к косому Станьке Мстислав заходил со всей осторожностью. Двора, как такового, дом не имел, примыкал невысоким крыльцом к улице. Многочисленные обереги, добротная кольчуга, посеребренный клинок позволяли надеяться на положительный исход встречи с любым удальцом или нежитью. За спиной сопели ребятушки ­– двенадцать разновозрастных оболтусов. Однако как раз на них-то особой надежды не было, кость не та, иначе не оказались бы у него в страже.

Пройдя предбанник, он осторожно заглянул внутрь и вылетел обратно, получив удар в грудь. Как ни старался, уследить за когтистой лапой не сумел. Следом на улицу выскочила перекошенная тварь, которая тут же отсекла одному из отроков кисть и бросилась на вирника. Тот успел вскочить на ноги и встретил ее ударом носка обшитого металлом сапога. Тварь снова оказалась среди его ребятушек. Они неуклюже попытались взять ее на копья, в итоге лишь обагрили своей кровью оледенелую мостовую. Три трупа. Быстро.

Мстислав, держа в одной руке меч, в другой – топор, громким посвистом привлек к себе внимание. Тварь развернулась к нему. Это позволило ребятушкам отскочить на другую сторону улицы, где они встали плечо в плечо и прикрылись щитами. Раненый воин прекратил стонать, подхватил отрубленную кисть и побежал к ним. Кровавый след протянулся за ним по снегу.

От прежнего Станьки мало что осталось. Одежда на нем висела лохмотьями. Конечности удлинились, при беге он опирался на передние лапы. На пальцах виднелись черненые когти. Лицо было бледным с сероватым отливом, глаза, как и рассказывала Жужана, горели безумным огнем.

Занепогодилось. Мечущиеся тучи снега грозили превратиться в метель.

«Начнем», – подумал вирник. Обереги ли помогли, либо опыт сказался, но он ловко ушел как от первой, так и второй стремительной атаки. Тварь, в которую обратился Станька, раз за разом пыталась вскрыть броню вирника. Слишком быстро для обычного существа, но прямолинейно – одни наскоки! – чтобы обмануть бывалого воина. При третьей атаке Мстислав поймал ее на острие топора и перебросил через себя. Тварь грохнулась на мостовую, снег взмыл вверх. Вирник тут же пронзил ей плечо мечом. В месте соприкосновения металла с плотью пошел дымок. Раздался дикий визг, и тварь стала обращаться в юношу. Ее тело выгнулось, а потом забилось в конвульсиях.

И это Косой? Опять его планам пытались помешать неудачники! Вместо того чтобы добывать мармендук, он гоняется за этим вот упырем! Ярость овладела вирником, и он с одного взмаха отсек Станьке левую кисть. Скольких, гадина, загубил, скольких искалечил! Второй ему взмах сделать не дали, кто-то перехватил топор. Мстислав резко обернулся и увидел одного из своих. Толчок – и вот он навис над воином. С трудом, с большим трудом ему удалось остановить занесенную руку. Пелена медленно отступила, еще немного – и быть бы беде.

Рядом блевали двое младших отроков, еще один перетягивал руку покалеченному. Недалече охала местная баба, народ прибывал, скоро станет тесно от зевак.

– Так, ребятушки, перетяните этому чем-нибудь культю, в кандалы – и ко мне. В подвале потолкуем, нечего пугать градичей, – скомандовал вирник и устало протер топор. – И посмотрите, может, кто жив из наших, тащите тогда их к лекарю.

Позже Мстислав, так и не скинув брони, стоял в своем подвале перед посаженным на заговоренные цепи то ли человеком, то ли монстром. Воспаленные глаза, выпирающие кости, удлиненные, загрубелые ногти, заостренные зубы. Иногда он рычал, человеческий разум возвращаться к нему не спешил. Вроде бы и Станька, а нет, уже совсем другой, жуткий.

– Вот он какой, отмеченный Злом, – проговорил у него за спиной стражник. – Сколько же их еще в нашем Граде? Или всё, поймали убивца?