Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

На улице магу пришлось идти навстречу толпе, что неслась бурным потоком в сторону торга. В ней перемешались любичи, лехи и островитяне: дикари были возбуждены, многие громко обсуждали предстоящую казнь. Что еще могло их заставить так спешить, как не яркое зрелище, связанное с чужими страданиями? Реалии этого мира пугали, академическая душа требовала немедленно вмешаться, но опыт подсказывал: предпринимать ничего не следует. Пока не следует. Сначала он сделает то, что обещал. Однажды он попробовал изменить мир – мир ему этого не простил, и он лишился своего дома. Поэтому мужчина остался стоять в стороне, хоронясь от любопытных глаз простейшим отводом. Озноб сменился липким потом, мех купленной накидки не грел, тьма внутри разрасталась.

Когда Ритарх подошел к избе знахарки, то почувствовал неладное. Впрочем, его это не удивило: неладное ощущалось во всем городе. Он попытался сосредоточиться, но голова закружилась, и ему пришлось опереться о дверь. Лишь один раз ему довелось почувствовать себя настолько слабым – когда громадные змеиные зрачки проникли в душу, развоплотив и собрав его в одно мгновение. По-другому, не так, как при соединении с Многоликими, грубо, с одной лишь целью – унизить. И вот опять это подавляющее ощущение беспомощности…

Придя более-менее в себя, он отвел морок от символа змеи над дверью и постучался. «Открыто», – услышал Ритарх достаточно звонкий голос. Он прошел клеть, переступил порог. Из темноты ему навстречу вышла молодая женщина в чепце и бирюзовом приталенном переругском платье. Очень странный наряд для любича. Ее лицо притягивало какой-то неожиданной красотой: слишком правильные черты, кокетливый изгиб тонких бровей, чуть припухлые губы и прямой опрятный носик. В глазах плясали зеленые огоньки. На шее висела в виде ожерелья плененная сущность выкидыша Изнанки. Даже в своем плачевном состоянии маг опознал, кто перед ним. За всей этой телесной ширмой скрывался запах гнили. Кровь отлила от его лица.

– Ты не знахарка, ты ведьма! – прорычал он. Воздух на кончиках его пальцев уплотнился, маг приготовился к рывку сквозь пространство, за спину ведьмы, возможно, к своему последнему рывку. Осталось сказать ключ-слово…

– Ведьма, знахарка… Какая разница? Сегодня лечим, завтра калечим. Не спеши принимать решение, – успокаивающе проговорила женщина, всем видом выказывая миролюбие. – Тебе помощь нужна или нет? Проходи, раз пришел, не бойся, я сыта, да и кровь у тебя больно черная.

Ритарх некоторое время на нее настороженно взирал, потом прошел вглубь и сел на табурет посреди избы – ноги совсем не держали. Многочисленные свечи источали дурманящий запах, большое зеркало обманывало отражениями. И тогда он подумал: «Будь, что будет. Сейчас не ведьма его главный враг».

Между тем эта встреча была более чем неожиданной. Ведьмы считали магов предателями, которые отвернулись от силы и вековых традиций, маги видели в ведьмах пережитки прошлого, что мешают настоящему и будущему. Однако открытых столкновений между ними не случалось. Может быть, потому что ведьмы не появлялись в Дивнограде, а маги не забредали в Закатный край. Только Прираречье – оно же само по себе. Ритарх за время своих скитаний освободился от многих предубеждений, но создания, питающиеся разумными существами, все так же вызывали у него омерзение.

– Ты по адресу. Я знаю, как излечить тебя. Жди, – удовлетворенно промурлыкала ведьма.

Женщина подошла к печи, достала из нее дымящийся чан, поставила на стол, открыла крышку и вдохнула пар. «Чабрец и календула», – машинально определил Ритарх. И как же она приготовила отвар, печь-то холодная? Пол под ним в очередной раз покачнулся.

– Не умри там, еще немного, терпи, – проворчала ведьма теперь уже старческим голосом и надкусила свое запястье. Из укуса активно полилась кровь и закапала с руки в варево.

– Ведомо мне, что платить тебе особо нечем, – продолжала она, причем рана на ее запястье подозрительно быстро затянулась. Мгновение – и ни шрама, ни царапинки. – Потому свой ритуал проведешь у меня, под моим надзором. Всегда было интересно, как боевые маги применяют свое искусство, чему вас там Дракон научил. Полезно противника знать в лицо, а его способности изучать непосредственно. Так что не обессудь, пока ты не закончишь общение с призраками, никуда тебя не отпущу.

Ритарх пожал плечами: ему было все равно. Сил на какие-либо возражения не осталось, да и смысла скрывать что-либо в ритуале он не видел.

Ведьма плюнула в чан и, взяв его в руки, подошла к магу. Мужчина обхватил чан ладонями за обжигающие края, остатками воли погасил боль от ожога и припал к дымящемуся вареву. Оно показалось огнем, но огнем очищающим. Больной словно встал под душ, который струя за струей смыл с него налипшую грязь. Очищение было полным и неожиданно легким, словно поцелуй желанной женщины, ощущение ее дыхания, касание ее кожи, венки на шее, всего ее тела. Он был в танце, она была с ним. Незнакомая, таинственная, прекрасная, на все готовая и недоступная. Близкая и такая далекая. Взрывающая мозг и успокаивающая взмахом ресниц. И можно было сколько угодно говорить о судьбе, но казалось, его судьба была перед ним.

Когда же открыл глаза, то увидел ее, ведьму в полутемной избе. И на одно мгновение она стала ему самым близким человеком. Но мгновение прошло…

– Да, я такая, могла ею быть, но мы же понимаем, что все намного сложней?

В ее голосе читалась грусть, в то же время усмешка на устах говорила о другом.

– Ты слаб, но справишься. Однако сначала дойди до корыта...

Ритарх свалился с табурета, прополз пару локтей, вскочил на ноги и бросился в указанном направлении. Его вывернуло желчью. Потом кровью. Он поперхнулся, издал булькающий звук, из его горла показались щупальца черного дыма. И тогда в нем зашевелилась тьма. Она не хотела с ним расставаться, держалась за его внутренности и отчаянно сопротивлялась живительной энергии, наполнившей его ранее. И состоялась битва: искрящее схлестнулось с тем, что жило в тени, желания – с оцепенением, а призом был он.

Мужчину затрясло. Пена скопилась в уголках его губ. Он то видел дно корыта, покрытое дурно пахнущей желчью, то за Явью различал поединок сплетенных сущностей. В его видениях свет рождался из маленькой искры, но тьма подменяла очертания предметов, что стремились проявиться в ней, и они пропадали, так и не став чем-то определенным. Казалось, все попытки искры закончатся ничем, но вот рядом зажглась еще одна, за ней еще и еще. И света стало больше. И уже тьма пряталась в тенях, которые мельчали, распадались на фрагменты, пока окончательно не пропали. И свет ослепил, грозя уничтожить своим жаром.

В тот же миг Ритарху стало хорошо: ничего не болело, ум очистился, внутри было свободно – мучавший его ком вышел. Ну, если не обращать внимания на тряску в руках. Он отшатнулся от корыта и повернулся лицом к женщине.