Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

– Что он делает, ой, что делает, нам всем трындец, – заключил мужичок, хватаясь за голову руками-лапками. – Надо же было посоветоваться, чей-то ум хорошо – а мой всегда лучше.

– Ну а ты, юноша, подтверждаешь, присоединяешься? – обратилась Морена к Митяю.

– Раз Дементий согласен, я его не брошу, – неожиданно храбро заявил пастух под взглядом сияющих глаз. Страх как-то сам собой отступил. Ему вдруг стало безбашенно все равно, что будет дальше. Как ни крути, его отсюда не выпустят, а так хоть на загадочный остров посмотрит, Колдуну бой даст, и кто знает, может, они вместе с товарищем найдут на него управу.

– Только прошу, расскажите, – прервал он Морену на полуслове, – ведомо ли вам, что случилось со Стрыем?

– С хозяином северных ветров? – перепросил Потапыч, нисколечко не удивившись вопросу. – Пропал он, как в бездну свалился. Никто не ведает, где он, никто не знает, что с ним. Лишь пепел горы Хама да у хранит его следы, а Обитель – эхо его дыхания.

«О, бедный друг! – подумал пастух. – Даже они не знают, где ты!»

– Раз вопросы закончились, за дело, сотворим колдовство, – подвела итог Морена и подняла руки вверх.

Закружился вихрь. Из него вылетел ворон с двумя бутылями в когтях. Тут же чаша появилась в руках колдуньи, куда ворон вылил водицу – сначала красного, потом синего цвета. Из чаши пошел дым, в котором ворон с бутылями исчез.

– Сие нужно выпить, и обговоренное сбудется, – подозвала Морена странников и протянула им чашу.

Дементий первым сделал краткий глоток. Митяй с волнением повторил за ним. Не успели губы оторваться от питья, как помутнело в глазах, и сквозь шум в ушах он услышал голос белой женщины:

– Вы испили настой из живой и мертвой воды. Эффект может быть самый неожиданный, но вам ведь уже все равно, славные молодцы?

– Не хорони их раньше времени, госпожа, – возразил ей оборотень. – К Черному камню просто так не приходят. В них чувствуется большой потенциал. У первого древняя кровь бурлит и душа сокрыта в потемках, ну а второй сам не понимает, какими дорогами ходит. Пусть прощупают Колдуна, а мы посмотрим и выводы сделаем.

– Анчутку оставь у себя, незачем ему больше на миру показываться, – опять раздался голос Морены.

– Заметила стервушка, – еле слышно прошептал мужичок. – Прощай, Митяй, не поминай лихом

Unknown date

Кап, кап… блям.

Пастух лежал на спине и слушал однообразную капель. Каменный пол холодил, но встать сразу не получилось. Он пошевелил рукой, ногой, плечами — вроде бы все на месте. Принюхался, дыхнуло сыростью. Нет, прежний нюх не вернулся, хотя запахи он опять чувствовал — ту же плесень с влагой – даже очень отчетливо.

После нескольких попыток удалось принять сидячее положение. Прощупал себя. А говорили, тело в Медвежьем углу останется, но он-то оказался здесь весь, целиком, с руками и ногами, а совсем не бестелесным духом! Или это хорошая иллюзия, и осязание обманывает?! Жаль, анчутку отняли, и где же, где Дементий?

Митяй судорожно завертел головой (куда только делась слабость?), но никого рядом не обнаружил. Ну, конечно, все как всегда, и на что он рассчитывал? Без рыцаря его воинственный настрой окончательно угас. Не зная, что предпринять, огляделся более внимательно.

Странное место: полутемная сводчатая галерея с зарешеченными нишами по бокам и редкими стрельчатыми окнами под потолком. Подземелье? Кто его знает. Наверное, следовало пройтись, поискать выход. Выход же должен быть… О том, что будет, если встретит Колдуна, старался не думать.

Кап… кап… и тишина могильная.

Митяй встал. Однако стоило сделать первый шаг, до слуха донесся глухой стон — словно время вернуло его к тому самому кусту черемухи, даже гарью вперемешку с сиренью повеяло. Побежал на стон, но, взяв себя в руки, замедлил шаг, а затем и вовсе остановился.

Опять воцарилась тишина, прерываемая каплями воды, гулко падающими на камень пола.

Вперед или назад, выбор не велик...

И тут со всех сторон обрушились протяжные звуки и неразборчивый шепот: «Спаси нас. Выпусти. Тяжко нам. Мучают немилосердно».

Пастух приблизился к решетке, попытался разглядеть, что там, ничего не увидел и хотел было отойти прочь, но в этот момент с другой ее стороны на него жуткая тварь прыгнула, за лицо схватилась, чуть глаза не выдавила.

Отшатнулся паренек, еле вырвался, упал задом на пол, отполз назад, пока спиной не уткнулся в препятствие. Однако ему выдохнуть даже не дали! В спину повеяло могильным холодом, чьи-то пальчики дотронулись до затылка.

Закричал в испуге несчастный и на четвереньках, забыв про человеческую походку, пополз теперь уже вперед. Как вдруг сквозь причитания знакомый голос почудился, спокойный такой, умиротворённый: «Митяй, милый, где ты?». А затем: «Митяй, я тут, иди ко мне быстрей».

У пастуха страхи словно волной смыло. Он перевел дух и поднялся на ноги, благо завывания попритихли. Встал и глазам не верит. В одной из ниш заприметил образ, давно в сердце потерянный: нечёсаные рыжие волосы, немытое милое личико и пронзительный взгляд голубых глаз. Это же… Милава, босая, в одной длиннополой бесцветной рубахе!

– Долго же ты искал меня, долго с путями определялся, – упрекнула его девушка, но так, чтобы не обидеть, мол, молодец, что нашел.

Митяй подошел к нише, в которой ее удерживали, и замок, как бересту, смял, откинул решетку, обнял Милаву. И все у него как-то само получилось, будто и не из железа запоры сделаны… А девица застенчиво голову на плечо ему положила и прошептала:

– Бежать бы, миленький, надобно. Нельзя нам тут оставаться. Колдун близится, и нет никого страшнее.

Паренек не возражал. Они взялись за руки и помчались мимо беснующихся узников, сквозь залы и помещеньица, галереи и коридоры, до тех пор, пока из замка в сад не выбежали. А за замком, после арочного моста через пропасть, куда океан нагонял вод ы, увидели удивительный сад с деревьями, опутанными лианами, с цветами махровыми, в лепестки которых можно было прилечь, как в гамак, а в нектар – окунуться, как в купель. То тут, то там проносились попугаи всех цветов радуги, среди веток угадывались любопытные мордочки обезьян, от ног разбегались янтарные жуки и светящиеся ящерки.

Беглецы остановились, оглянулись, а за ними никто и не гонится, не пытается возвернуть. Пошли тогда тихо, наслаждаясь теплом и лучами солнца, проникающими сквозь густую листву. Вскоре выбрались к ручью, что водопадом спадал с обрывистого холма. Глядь, а перед ним на поляне расстелена скатерть, заставленная яствами. И так тут есть захотелось, что они, не сговариваясь, прилегли на изумрудную траву да откушали угощеньица — в тени громадных алых лепестков, под звуки падающей воды и мелодию бамбуковой флейты, долетающую с дымящейся вершины далекой горы.