Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

Воин присмотрелся к нему: удлиненная кольчуга до колен была усилена круглым металлическим нагрудником, шлем-шишак прикрывал голову, длинный тяжелый меч не предвещал ничего хорошего. Что ж, долгий бой с этим человеком ему не выдержать, уже проходили, значит, нужно заканчивать этот поединок как можно скорей. Он успокоился, взял меч двойным хватом и стал ждать атаки противника. Казалось, что медведь на рукоятке родового меча оскалил зубы, дева сжала кулаки.

Великан, насмеявшись, шагнул в сторону рыцаря и постарался нанести мощный удар. Дементий встретил его меч самым краем своего, обошел на противоходе справа и, сделав полукруг, с силой разрезал затылок любича по косой. Шишак богатыря слетел, кровь потекла из-под влас. Добрыня, шагнув вперед и сказав «Однако», опрокинулся, попытался привстать на локтях, дернулся и перестал подавать признаки жизни.

Люд вокруг арены одновременно привстал и молча застучал ногами по настилу. Все, в один ритм, громко. Кровью запахло еще сильней.

– Да, да, да, – произнес громовой голос.

– Я тоже… буду с тобой … биться, – молвил Дракон. Темно-синяя матовая чешуя покрывала его вытянутое тело, короткие лапы заканчивались мощными когтями, на хвосте проступали шипы, раздвоенный язык мелькал в пасти, и лишь внимательные и умные глаза выбивались из образа кровожадного чудовища.

– И как ты теперь выиграешь свою битву, рыцарь? Что сможешь противопоставить моей истинной сущности? – уже почти с человеческой интонацией поинтересовался Дракон.

Дементий не ответил, а под молчание трибун закружил вокруг него. Хищный ящер, оскалясь, выдохнул волну жара. Огонь опалил песок и пронесся над тем местом, где уже не было леха. Начались танцы со смертью. Противник не давал к себе приблизиться, плюясь огненной струей, в которой фиолетовое сменялось синим. Рыцарь, подобно ртути, перетекал по всей площади арены, уходил от огня и пытался сократить расстояние до монстра.

Безвыходность ситуации словно его разбудила. В какой-то момент воину показалось, будто он сам монстр, и нечто со стороны управляло его движениями: кувырок, перекат, отход в сторону, попытка добежать, и вот он снова распластался на песке, пропуская огонь над собой. В нем зарычало то, что он так долго сдерживал, прятал от самого себя. Оно требовало растоптать врага, кем бы тот ни был. Оно давало силы, но оно же и мутило разум, подменяя его иными, не присущими человеку категориями. Не оставляя попыток подобраться к Дракону, Дементий с трепетом наблюдал за переменами. Что с ним происходит? Кто он? Кто теперь он?

Однако величины были слишком разные, потому все закончилось так, как закончилось. Мгновенной задержки хватило, чтобы один из драконьих выдохов достиг цели. Тело рыцаря вспыхнуло факелом, огонь поглотил его слишком быстро, не дав шанса сбить с себя, так же быстро отключилось ощущение боли. Но лицо Лаеты, склонившейся над ним, он увидеть успел, как и черный провал в ее правом глазе.

– Вот и финал пьесы, финита ля комедиа, – произнес грустный женский голос незнакомую присказку.

***

В желтоватом свете укромной пещеры, находившейся за тысячи верст от крепости Колдуна, у ложбины, заполненной родниковой водой, стояли седая женщина в белой одежде и оголенный мужчина с руками и ногами, покрытыми шерстью. Видя, как поверхность воды окрасилась красным, Потапыч вздохнул и сказал:

– Жаль, молодцы не сдюжили. Почему герои перестали рождаться у смертных? Обмельчал народец. Вот и получили еще одних юродивых, что пойдут по свету скоморохами, бубенцами веселить толпу, если не окочурятся до пробуждения.

– Пустое, все пустое. – Морена смахнула с воды видения и отвернулась от ложбины. – Дракон [Колдун] опять над нами посмеялся. И будто его не беспокоит хрустальный звон, терзающий других демиургов! От его проделок и Разлом ширится, и Черная луна приближается. Еще этот хмырь! Откуда он вообще взялся? Такое чувство, что он где-то рядом: хитрый и непобедимый. Жаждет снова унести чью-то жизнь, забрать чью-то душу, и, как знать, может, следом придет и наш черед.

Потапыч накрыл ладонями ее руку в перчатке, поймал ее взгляд и произнес:

– Я готов успокоить тебя в своих объятиях.

Длинные ресницы Морены поднялись вверх, усилился исходивший от нее холод, озерцо с водой покрылось тонкой корочкой льда.

– Шутишь? Ты же себе все отморозишь, опять годы отрастать будет.

– Госпожа, иди же в мои теплые объятия, в них разрешатся все твои проблемы и забудутся все твои печали. Поверь, я провел работу над прежними ошибками и уже не тот юнец, коим был раньше.

После этих слов показалось, что тепло и холод встретились в одной точке. Над головами мужчины и женщины образовалась маленькая туча, в которой перекатывались молнии.

Однако Морена отошла в сторону и нервно произнесла:

– Не место и не время, мазохист. Найди способ согнать Пса с Калинова моста, но не рискуй понапрасну. Я же попробую выследить этого хмыря, а то может прийти время, и некому будет пересекать реку Смородину.

Дрогнул воздух в пещере, рядом с ними над полом закрутилась воронка. Открылся проем в пространстве, куда тут же направилась седовласая женщина. Перед тем как окончательно скрыться в портале, она обернулась и сказала:

– Заморозить твое жаркое сердце я еще успею. Прошу тебя, отнесись серьезно к услышанному, разреши проблему. И… тела наших засланцев брось поближе к людям, авось и подберет их кто, все же мы им это обещали.

Белая женщина ушла. Портал схлопнулся. В пещере хлынул дождь.

Любава сидела за круглым столом и наблюдала.

Дом воеводы был основателен, впрочем, как и большинство домов в Камнеграде. Здесь любили большой камень. Со стен зала, в котором нынче заседали местные главы, смотрели морды крупных животных: медведя, оленя и тура. Потолок поддерживали потемневшие широкие сосновые балки с сетью глубоких трещин. Два окна сквозь слюду давали достаточно света. От печи тянуло приятным теплом. Стол пустовал, если не считать пары кувшинов легкой медовухи, тарелки с горой кедровых орешек и остатка вкусно пахнущего каравая.

Напротив Любавы расположился старшина охотников, высокий, белокурый, моложавый Чеслав. Он был заносчив и самоуверен, меньше всех с ней считался и ратовал за рисковые экспедиции. Ему бы не работать, а искать падающие звезды!

По правую руку старшина старателей, угловатый крепыш Крив, старался не высказывать своего отношения. Осторожный и недоверчивый к новому, он исподлобья кидал взгляды то на одного, то на другого. Она уже знала о его проблемах с малахитом и самородной медью. Все обстояло плохо, очень плохо. Будто горы на людей обиделись и теперь мстили, как потерявшие кров селяне надменному осьменику.