Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

– Давай, – согласилась Любава, – но я так ничего и не услышала про своего брата.

Он не хотел ей рассказывать, но под ее решительным взглядом отступил.

– Я не знаю имени той женщины, – начал волхв, на его посохе сверкнул звездочкой огонек и тут же затух. – Привезли ее то ли с Пряных островов, то ли с южной части Кашакского нагорья. Она был рабыней, необычайно красивой рабыней. Несмотря на то, что ее кожа отливала серым, она нисколько не отталкивала, а наоборот, притягивала. У нее был особый наклон головы, улыбка на краешке губ, во всех движениях наблюдалась редкая грация. Вот Косма и попал под ее чары. А так как был ее хозяином, вскоре стал оставаться с ней и на ночь. Поселил ее в Богурье, подальше от глаз твоей матери. Там и дитятко появилось, твой младший брат – Бова. Как родился, что-то между ними приключилось, перестали видеться. Возможно, остыл Косма Селикатович, застыдился своей слабости, справился с ее притяжением. Ну а рабыня с сыном однажды вышла к реке и, как говорят, обратилась в рыбину и по воде уплыла на юг. Кто-то, правда, шепчет, что это повольники их подобрали. Как раз тогда выстраивался Трындол, и там больно не хватало людей.

– И это все? – тихо спросила Любава.

– Да, вот и вся история, – подтвердил старец. – Мне больше нечего добавить. Я не видел мальчика, но знаю, что он больше похож на любича, чем на свою мать. Я видел его мать и знаю: подобных женщин на свете больше нет.

***

Они нашли подходящую площадку в нескольких верстах от Камнеграда. Сквозь наледь выступал черный гранит. Широкие лапы сосен скрывали тропку, по которой они поднялись. С обрыва открывался вид на городок, отсюда выглядевший игрушечным, словно сложен был из детских кубиков. «У меня такие кубики остались дома в Кистенях», – невольно подумала Любава.

Девушка исподлобья зыркнула на волхва, одновременно поправляя пояс. С недавних пор она носила исключительно укороченную шубу и мужские штаны. Так чувствовала себя в большей безопасности, так было легче выхватить кинжал. Впрочем, от капора из каракуля она не отказалась.

– Мы пришли, – произнес Велемудр, не обращая внимания на ее колючий взгляд. Он вышел на середину площадки, взял посох двумя руками и обернулся к спутнице. – Пора показать, что ты умеешь и на что способна. Не сдерживай себя, моя защита крепка.

Та приняла его приглашение. В конце концов, сам напросился. Не стоило сомневаться в ее предостережениях, надо было просто помочь. И эти ужасные слова про мать ее брата! Подобных женщин на свете больше нет , как же, как же. Кто может быть необычней сааркена, девы-воина, ее матушки? Что могло быть такого в этой южанке? Мужики! Думают одним только местом, которому верность неизвестна.

Она позвала, и холод пронзил ее тело. С неба посыпались крупные хлопья снега. От ног девушки по граниту побежали ледяные прожилки. И вот она услышала знакомые слова:

– Убей его. Возьми его жизнь.

Что стоит жизнь одного старика? Почему она должна сомневаться в своем праве? И Любава разрешила. Подняла руки и увидела: они были переплетены десятками сапфировых змеек. Змейки разом повернулись к волхву и открыли свои маленькие рты. Стужа Обители ветров дыхнула в его сторону, буран самой дальней тундры рванулся к нему. И когда показалось, что сердце кудесника перестало стучать, изумрудный кокон покрыл его, впитал в себя весь холод и осыпался сверкающими осколками. Сам же он остался стоять, как стоял.

И тогда уже Велемудр ударил посохом о камень под ногами, поднял руку и словно огнем нарисовал руну в воздухе. Она медленно поплыла к девушке. Тотчас ледяные прожилки, покрывавшие до сих пор гранит, одна за другой испарились. Холодный воздух наполнился водой, а снежинки попадали градом.

– Слишком теплый, чтобы умереть, – прошептала нимфа. Ее белое, как молоко, лицо скривилось, веки закрылись, и она, замерцав, пропала. «Куда же ты? – зло подумала Любава. – Ладно, справлюсь без тебя».

Сапфировые змейки поползли от ладоней к предплечьям. Послушные ее воле, они все еще пытались забрать жизнь старика, но добились лишь того, что огненная руна остыла и рассыпалась пеплом. Однако на место одной руны пришли три других. Невидимые для глаза, они опутывали Любаву, заставляя ее волю отступить. И чем меньше ей хотелось сопротивляться, тем быстрей пропадали змейки с рук, тем дальше уходил от нее холод, пока она не осталась одна.

Эмоции обрушились сплошным потоком. Страх, разочарование и одновременно раскаяние: подумать только, она хотела убить Велемудра! И убила бы, если бы с ним справилась! Что же с ней происходит? Почему чужая жизнь, жизнь друга, для нее стала так мало значить? Девушка в отчаянии упала на колени. В горле запершило. Через некоторое время она почувствовала ладонь волхва на плече. Волна тепла прокатилась по телу, успокаивая и согревая. Любава подняла голову и посмотрела на старика.

– Тебе дано многое, но не достаточно, чтобы выходить против тьмы, в каком бы обличье она ни явилась, – спокойно сказал Велемудр. – Да и с тем, что тебе дано, не всё так просто. Уж больно навязывают тебе эту силу. А она меняет тебя. Но ты и сама это знаешь.

Купеческая дочка кивнула старцу. Ей больше не хотелось перечить. В детстве он с ней часто играл: заставлял тени плясать на стенах, рассказывал удивительные сказки, учил плести фенечки из конского волоса и кожи. Был ее другом и учителем, пока в дом не пригласили Ритарха. Но она до сих пор с теплом вспоминала время, проведенное с волхвом.

– Помнишь, я упоминал демиургов, – продолжил Велемудр. – Так вот, сила, которой ты пользуешься, очень напоминает силу одного из них. И знаешь, тот демиург обладает очень больным воображением. Его подарки не приносят людям радости, а служат для его прихоти. Мой совет: не используй ее, откажись, не привлекай к себе излишнего внимания.

Девушка провела руками по камню. Она почти не ощутила его холода. Лед больше не сковывал гранит. Растаял. Попавшийся осколок раскровил ладонь. Так ей и надо. Умом она понимала, что старик прав, но сердцем… Ей ведь придется отказаться от соблазнительной роли воительницы, которая низвергнет тьму и спасет княжество, кто поведет за собой людские рати! Она снова станет обычной девицей. Без сапфировых змеек и права забирать чужие жизни. Без каких-либо особенностей. От этой мысли стало еще горше. Как же несправедливо!

– Я и не зову нимфу, она сама появляется. И разве я могу добровольно отказаться от ее помощи? В минуту опасности все происходит само собой: холод забирает и передает мне жизненную силу врага. От меня требуется лишь разрешение и указание. Не дам, погибну сама.

Слова давались с трудом. Любава искала повод, чтобы отказаться, но чувствовала, что вместо этого приближает обратное.