Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

По левую руку старшина рудокопов, умудренный годами, широкоплечий чудин Хадко, с виду излучал радушие. Этот, в отличие от Крива, все нормы по добыче выполнил. За что за что, а за руду беспокоиться не стоило. Да ведь не окупит руда всех затрат, ее и в других местах хватало.

Между Хадко и Чеславом хмурил густые брови хозяин дома — воевода Семушка, опытный воин, поставленный надзирать за крепостной стеной и порядком. Вот кто не подведет и во всем поддержит, как и его ветераны, чьи дети и внуки остались в Кистенях. Только к чему гарнизон среди мертворождающих скал? Сухую титьку какой теленок распробует?

Надо понимать, что Камнеград, по сути, был дальним выселком купеческих семей нижнего Прираречья. Вся земля вокруг и все добытое на ней принадлежало им, а представляла купцов она — Любава. Не все с этим были согласны, но не всех об этом и спрашивали.

Осознание того, кто ты и для чего предназначен, у иного занимает годы, если не всю жизнь. Девушке понадобилась пара седмиц: пока собирали обоз, пока нарезали по рекам лед. И теперь она нисколечко не сомневалась, что роль ей отведена самая что ни есть выдающаяся, историю творящая. Однако, к ее неудовольствию, события замедлились, грозя окончательно поглотить своей рутиной.

– Да пусты они, уже все штольни перепроверили, — брюзжал Крив. – Нет здесь больше ни малахита, ни меди. Только зазря долбим камень, людей мучаем и сами мучаемся!

– Вот и я говорю, – улыбнулся Чеслав, пристально глядя дочке купца в глаза, – нужна экспедиция вглубь гор. Найдем новые жилы — все образуется. А еще лучше — проход за горы. Тогда сами купцами заделаемся, спину гнуть перестанем. Всем известно, Зачарованный лес от богатств ломится!

Охотник нагло подмигнул Любаве, а потом откинулся на спинку стула. Та как можно спокойней вынесла его взгляд, намотала на пальчик выпавший локон и пообещала себе при случае припомнить ему эту выходку. Этот тип раздражал не столько даже своим неуважением, сколько тем, что напоминал Петро, расставание с которым далось болезненней, чем она ожидала. Когда милый друг пришел ее проводить, она не услышала от него ни слова! Лишь легкий кивок на прощание! Про Зачарованный же лес она могла бы много чего поведать. Забывают, ой, забывают, что прозван он также Лихолесьем. Ага, богатств он полон. Батюшка еле живым из него вырвался, кроме матушки ничего прихватить не сумел. И это с его-то пронырливостью!

— И где ты людей возьмешь? – возмутился Семушка, его кулаки разве только не пробуравили стол. – На стены ставить некого. У тебя самого опытных следопытов едва с пару дюжин наберется. Наткнемся на селикатов, все поляжем. Не так ли, Хадко?

— Селикаты, конечно, обитают северней, но чудь бодокская тоже не сахар. Мне ли не знать? Да и нет рядом никакого прохода по ту сторону, – молвил мягко чудин и подкрутил сначала правый ус, затем левый. Усы у него были замечательные: прямые, перпендикулярные бороде, далеко выступающие, от чего он смахивал на хитрого рыжего кота.

-- То-то у тебя все пальцы в перстнях, прохода он не знает, – зло заметил старшина охотников. – Поди, в них злата больше, чем все старатели Крива намывают за год.

– Я людей своих не дам, – быстро убрал под стол руки Хадко. При этих словах усы у него снова выпрямились. – Мне и так древесный уголь уже от устья Камушки тащить приходится. Не из наших же сосен его добывать, одна пыль на выходе. А перстни мне от прадеда достались. Ни при чем здесь перстни. Прошу без зубоскальства и расовой предвзятости! Мы из тех, вы из этих, но все равны!

– Четверть за весь прошлый сезон, половина – три сезона назад, а ранее доходило до двух пудов, – проговорила Любава, уставшая слушать перепалку. С момента ее приезда старшины за этим столом все рассуждали и ругались, ругались и рассуждали. Выводы же лежали на поверхности. Неприятные выводы. Интересно, знал ли об этом батюшка, когда отправлял ее в Камнеград? Неужели миссия с тухлятинкой?

– Это о чем? – не понял Семушка.

– Это о добыче золота, – проворчал старшина старателей. Он повертел в руках кувшин с медовухой, понюхал и с сожалением отставил в сторону.

– Четыре воза звериных шкур, восемь – руды, одна шкатулка полудрагоценных камушков, небольшая, – продолжила купцова поручительница, – и в два раза больше повозок муки, мной доставленных.

– Так и людей под пять сотен. Кормить же всех надо, – недоуменно пояснил воевода.

– Четыреста шестьдесят один, вместе с детьми и чудинами, плюс двести одна единица скотины, – спокойно уточнила Любава. При этом Хадко шевельнул усами, а Чеслав ухмыльнулся.

– Откуда такая точность? – непонимающе вопросил Семушка.

– Посчитала, – ответила девушка и строго обвела всех взглядом. – И люди убывают. Не знаю, что вы такого делаете, вроде бы не мор, не война, но Камнеград, простите за грубость, вы просираете. Еще немного – и мы потеряем этот торговый пост. Я наслушалась достаточно. Завтра сама отправлюсь в пещеры под Большим Камнем. Посмотрю, так ли там плохо, как меня здесь убеждают. А когда вернусь, жду от каждого предложения. Детального, с начиночкой! Как исправить ситуацию, что предпринять, что запланировать. Неужели вам не жалко трудов своих? Встряхнитесь, старшины!

Она поднялась и направилась к выходу. Хватит с нее болтовни! Пора брать все в свои руки и начинать действовать. От пещер зависело слишком много. Если они пусты, Камнеград, к сожалению, не сохранить.

– Любава, постой, – окликнул ее Семушка. – Ты спрашивала о Велемудре. Так вот, волхв возвернулся. Ты найдешь его на Капище.

Та глубоко вздохнула. И ей только сейчас об этом сообщили? Девушка заставила себя кивнуть воеводе и быстро вышла из зала. Наконец-то она сможет приступить к тому, ради чего, собственно, и приехала!

***

Словно время вернулось вспять. Она снова видела в отдалении столбы Многоликих. Опять подсматривала за пришедшим к ним. И боялась. Но Многоликие молчали. Не били молнии, не поднимался туман, небо не приобретало завораживающий голубой оттенок, и она не распалась на тысячи фрагментов, не разлетелась мириадами брызг во вневременной круговерти. Все осталось на своих местах. Просто застыл старик среди Идолов на Капище, стоял и о чем-то им шептал, иногда поднимая раскрытую ладонь на уровень лица. В наброшенных шкурах мехом наружу, с бусами из деревянных фигурок и звериных клыков, с потемневшим посохом и непокрытой головой, полной седых редких влас, он не производил впечатления самого грозного волхва Прираречья.

Велемудр развернулся и встретился взглядом с Любавой. И та поняла, что поспешила с выводами: в его глазах плескалось море зеленого огня, в котором она была лишь утлой лодочкой. Впрочем, наваждение быстро пропало, глаза волхва вернули серый цвет с желтым ободком вокруг зрачков.