Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

-- Какие же вы, домовята, привередливые! Люди вам почести кладут, а вам все не так, все не эдак, – произнес слабым голосом Митяй.

Глядь, а ее и нет, только глаза из-за Чура выглядывают. Не ожидала, что больной в себя пришел, а теперь скромничает. Так и сидела там, пока весняки не разошлись, лишь тогда услышал паренек, как кто-то кашу подъедает, стуча горшком о каменную подкладку.

На следующее утро пастух, завернувшись в теплый шерстяной плед, вышел на мороз. К нему тут же подковыляла старушка Агафья:

– Первый раз встал и сразу во двор, пожалел бы себя, юноша.

– Хорошо у вас тут, – сказал Митяй, оглядываясь по сторонам и вдыхая воздух полной грудью.

Искрящееся снежное покрывало слепило глаза, мохнатые ели делали пейзаж сказочным, низкие избы с курящимся над ними дымком добавляли уюта. Робкие домовята старались не попадаться на глаза, но он ощущал их присутствие. И это не могло не радовать! Он чувствовал, как огонь цветка папоротника, когда-то им сорванного, вновь оживал в нем. Чудеса возвращались! Вдруг поверилось, что вскоре все встанет на свои места. Мир забудет про хрустальный звон, про хмыря и всех тех, кто охотится за душами и нежитью. И тогда у него появится шанс все исправить…

– К обеду ждем сани, – доверительно сообщила старушка. – Побаивается вас староста, спешит побыстрей избавиться, а я не боюсь. Мне о вас многое известно. Когда у смерти человека выхватишь, она про него чего только не порасскажет...

Внутри избы послышались тяжелые шаги, и наружу вывалился взъерошенный, ошалелый от долгого лежания Дементий. Он споткнулся, упал в снег, кой-как поднялся, скрестил руки на голой груди, выдохнул паром и прокричал:

– А мы живы, пастух! Все равно живы! И ни одной царапины!

– В дом иди, непутевый. Еще не выздоровел, а уж мороз голышом дразнишь, – замахала на него Агафья.

И правда, Дементий тут же закашлялся и позволил женщине затолкать себя обратно. Митяй постоял, постоял и пошел за ними. Чего там имела в виду старушка, он не понял, а расспросить постеснялся, как и то, кем была пряха и куда она подевалась.

Когда за ними прибыли суровые молчаливые витязи, провожала найденышей только та же Агафья. Местные старательно их сторонились. Лишь пара лаек побежала следом.

Как отъехали, жуткий вой разнесся над округой. Лайки заскулили и повернули обратно. Митяй дотронулся до груди – оберега там не оказалось.

***

Кистени были вторым городом, который довелось посетить пастуху. Со всеми своими посадами и крепостицей он поместился бы в любой слободе Княжего града. Лишь ворота в основании были выложены крупным камнем, остальные постройки сплошь из дерева: стены, башни, дома. Посреди посада, на перекрестке семи дорог, стояла статуя черной женщины с белыми крыльями, наклоненная на север. В ее фигуре ощущались напряжение и борьба…

Стоило Митяю посмотреть на статую, как, словно наяву, увидел он взъерошенные барханы, посреди них странные толстые деревья, а перед ними торчащую из песка голову. Что-то стремительно мелькало в воздухе, то приближаясь, то удаляясь. Он присмотрелся к голове, но различить черты не смог, вместо этого услышал детский смех. Смех становился то громче, то захлебывался, то почти затихал. Он его уже слышал, давно. Раздалось хлопанье громадных крыльев…

На этом видение закончилось, и на него напал жуткий озноб. И это не был холод Яви. Сквозило из другого места, сквозило Изнанкой. Впрочем, в самой крепости озноб прошел.

Сани, увлекаемые фыркающей тройкой лошадей, прогромыхали по мостовой и через две улицы остановились во дворе двухэтажных палат с высоким нарядным теремом. Их встретил, стоя на верхней ступеньке крыльца, степенный мужчина. Из-под накинутой короткой шубы выглядывала посеребренная кольчуга. В ответ на их глубокий поклон он едва кивнул и приказал следовать за ним.

Во внутренних покоях у Дементия отобрали оружие и только потом пропустили. В горнице со стенами, обитыми светлой тканью, встретивший их властно кивнул на табуреты. Однако никто не присел. Митяй вгляделся в мужчину: квадратная борода на скуластом лице скрывала мощный подбородок, под внимательными глазами выделялись глубокие морщины, широкий лоб лишь слегка прикрывался власами. Рядом с ним, судя по боевому облачению, стоял местный воевода. Но если воевода отличался от других своей физической мощью, то в хозяине дома чувствовалось иное. Вокруг него клубилось еле уловимое облако, некий оберег прикрывал его со всех сторон. Достаточно сильный, чтобы огорчить нежить, достаточно малозаметный, чтобы не быть видимым смертному. Непростым человеком он был, хотя простым предпочитал казаться.

И хозяин к ним обратился:

– Зовут меня Косма, прозывают Селикатовичем, я – местный посадник и одновременно глава нижнеземельных купцов. Рядом со мной воевода Кистеней Влад. Принимаем вас потому, что нашли у вас берестяную грамотку, адресованную мне.

Он помолчал, потом продолжил:

– То, что передали весточку от моего брата, пусть и не своей волей, – хорошо; то, что Ингвар, пришедший с заката, вам не друг – еще лучше; но чтобы щи вместо дыбы получить, расскажите-ка да без утайки, в чем был ваш интерес бежать, да еще по Пустошам из Княжего града в нижние земли? Мы внимательно послушаем, посмотрим на вас и свои выводы сделаем.

Слова купца, как Митяй понял, брата Перемысла, ожидаемого эффекта на Дементия не произвели. Несмотря на то, что рыцарь был с виду еще слаб и часто закашливался, свое рыцарское достоинство он не растерял. Угрожать ему точно не стоило! Однако они были в гостях, у дверей перекрывали проход воины при полной броне, в сенях крепкие на вид слуги разбирали сундуки, во дворе не дремали витязи, потому к предложению хозяина надлежало прислушаться. Воин прочистил горло и начал рассказ:

– Как ты мог, уважаемый, уже прочитать, меня зовут Дементий. Я из владетельного рода Забу гор овских, рыцарь по титулу. Много лет прослужил в дружине, ходившей под рукой Святополка. После выполнения в Порубежье его поручения прибыл в Княжий град для доклада. По пути вывел из разоренной веси Митяя, пастуха, что сейчас со мной. Да вот только в столице Святополка я не обнаружил. Оказалось, за то время, пока меня не было, отослали его наместничать в Дятлову крепь. И до князя меня не допустили, хорошо еще соглядатаем в глаза не назвали. По уму, надо было бы сразу рвануть в нижние земли, да сначала задержала пустая калита, а затем восстанавливался после случайного ранения, так и дотянул до самых снегов.

– Рыцарь в нашем княжестве… Так ты лех по племени? – прервал повествование купец. При этом нахмурил брови и затеребил бороду. Влад подался вперед.

Митяй вздохнул: Ингвар, разбойники, медведи, колдуны, кто им только не угрожал! Все их по каким-то причинам цепляли. Вот и здесь запахло жареным. А ведь они не по своей воле так далеко забрались, рисковали жизнями, между прочим! Эх, учил его рыцарь приемчикам, учил, все без толку – меч тяжелый, нож острый, топор неудобный, а сердце боязливое. Не встать ему плечом к плечу с таким воином, как Дементий, только и остается, что за спиной его жаться.