Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

Как только первый луч солнца отразился от шлемов кочевников, забили бубны, затрещали трещотки, и темная волна покатилась на стены. Однако не докатилась. Конные лучники образовали карусели и стали закидывать защитников стрелами. Сразу же появились раненые, кто-то свалился наземь с пробитой шеей.

Спустя какое-то время Дементий увидел несколько плотных пеших групп, заходивших под стены с лесенками.

Поток стрел усилился. Воин присел за остатки зубца. Ратник справа вдруг схватился за лицо, зашатался и опрокинулся вперед. Рыцарь попытался ему помочь. Не успел. Три стрелы, одна за другой, вонзились в щит. «Метко бьют», – с досадой подумал он, вернувшись обратно.

Лех выжидал, пока справлялись без него. Часть лесенок удалось опрокинуть. Их отталкивали от стены длинными шестами, на них сбрасывали бочки и камни. Лесенки надламывались, кочевники с криком падали вниз. Вскоре тела перекатов неровным слоем покрыли поверхность вала. Но и защитники теряли людей, стрелы собирали обильную жатву. Любичи так не умели, их лучники чаще мазали, чем причиняли какой-либо урон. Но так было, пока меч с топором не обрушивались на саблю, тут уж камнеградцы не плоховали.

Еще один отряд перекатов зашел с юга, по льду реки.

И в этот момент Дементий напрягся – звуки изменились. К возгласам любичей примешался чужой говор. Знать, пора! Он поправил шлем, достал меч и, опережая ратников, устремился к месту прорыва. И правда, за ближайшей башенкой слева нападающие сумели закрепиться на стене и теперь отвоевывали проем за проемом. Защитники града дрогнули.

Но, как оказалось, не все. Хрупкий сложением юноша, орудуя двумя короткими клинками, удерживал пятерку неприятелей, причем еще двое лежали, распоротые точными ударами. Дементий уже видел этого отрока – тот изумительно владел своим оружием, – но оказался вблизи него впервые.

Храбрец веерным движением отвел выпад сразу двух сабель и тут же неуловимым финтом подсек острием ногу одного из противников. Раненый перекат завалился, наткнулся на своего и вместе с ним отправился вниз, вовнутрь крепости – ограждение у прохода было лишь с одной стороны. Однако к оставшимся троим присоединилось столько же. В этот момент стрела чиркнула по плечу юноши, задержав подготовленный выпад, чем не преминул воспользоваться один из врагов. Он нанес юркому любичу резкий удар в область головы. Тот потерял равновесие и отлетел назад, прямо к ногам Дементия. Шишак слетел с головы, и взору открылось лицо донельзя рассерженной Любавы.

– Удивила? – спросила девушка, сплевывая кровь. Глаза ее лихорадочно блестели, лицо было красным, космы предательски рассыпались по кольчуге.

– Не то слово, – ответил мужчина и тут же вступил в схватку.

Он принял на плоскость своего меча чью-то саблю, ударил щитом о щит, и кочевник полетел со стены ломать кости. Разворот – и родовой меч перерубил клинок следующего у самой крестовины. Следом Дементий приложился налокотником в его переносицу, на этом битва для переката закончилась. Рыцарь подставил щит, отвел удар, опять прикрылся, пропустил копье своего, добил подранка. И снова скоротечная схватка, и еще одна перерезанная глотка, отрубленная рука, вскрытая грудь, которую не спасли ни вареная кожа, ни кольчуга. За его спиной толпились любичи, по мере сил помогая, а больше стараясь не мешать.

С каждым мгновением боя внутри росло наслаждение от происходящего. Иногда воин словно смотрел чужими глазами, ощущая присутствие незримого наблюдателя. Иногда и вовсе не понимал, кто он, что, впрочем, не мешало убивать. И ему это нравилось!

Полетела бочка со смолой, пыхнуло жаром, внизу раздались крики, кто-то из горожан оттолкнул от стены последнюю лестницу. Вроде бы справились!

Дементий снял шлем и с удивлением заметил кровь на подшлемнике. В дали знатно, а он и не почувствовал. Рядом с ним кто-то остановился. Повернул голову и обнаружил знакомый силуэт девушки.

– Любава, так ты не ушла? – спросил он.

– Ты, конечно, голем боевой, прешь, как косишь, но и тебя прикрывать надо, – бодро ответила та и улыбнулась.

«Какой чудесный день!» – подумал рыцарь. Озорная улыбка юной воительницы словно выбила из него пробку, щенячья радость переполнила все существо, не хватало только завилять хвостом, лишь бы видеть эту улыбку, розовые губки и еле заметную родинку под левым глазом. Он стер разводы крови с клинка и едва не закричал – наступила разрядка.

Его руки все сделали сами. Девушка побледнела и упала бы, если бы он ее не подхватил. Вот тебе и ежина мать! Дементий осторожно отнес Любаву к ближайшей башенке. Затем надорвал ворот ее стеганки, коснулся чудного оберега и несколько раз ударил по щекам. Тщетно, она в себя не пришла. При этом ее губы посинели, по лицу пробежали морщинки. Но разобраться в том, что с ней, ему не дали. Неожиданно раздался грохот, знатно качнуло, над надвратной башней поднялся столб пыли. Тугарин не собирался успокаиваться!

– Полежи тут, я скоро, – прошептал он, быстро надел шлем и побежал к месту взрыва.

Башня ему не понравилась. Она изошлась трещинами, внутренние лестницы перекорёжило, мост по каким-то причинам был опущен. И главное, несколько десятков перекатов с упоением били тараном в ворота крепости. Не просто там бревном каким-то, а дубовой балкой, подвешенной на толстых канатах к крепким столбам! И ворота поддавались! Недолго им осталось…

Дальнейшее не имело значения. Медведь на крестовине меча зарычал. Дева вскинула оголенные руки. Что ж, прощаться не будем. Дементий без разбега перебросил свое тело через край и всем своим немалым весом обрушился на находившихся внизу кочевников. Кем он был в тот момент – человеком или зверем, он бы и сам не ответил.

В прорези шлема много не увидишь, но ему и не требовалось. Он подчинялся тому, что было в нем, что пело в его руках. Крутанулся всем телом – ближайшие перекаты слетели с моста, проскользнул под громадное бревно – и вокруг закричали от боли: как ноги-то защитишь от мелькающего снизу клинка?

Кочевники, потеряв чуть ли не треть отряда, вынуждены были бросить таран и взяться за сабли. Но достать рыцаря не успели. В башне отворилась ранее скрытая в камне дверца, и из нее стали появляться возглавляемые Семушкой камнеградцы. Не обращая внимания на стрелы, которые жалили как своих, так и чужих, воин выбрался из-под тарана и бросился на супостатов, вынужденных теперь отражать его наскок с одной стороны и атакующих с мстительным азартом ратников – с другой.

Рыцарь получил в щите не одну пробоину, от плаща остался жалкий клок, часть пластин на бригантине была вспорота, но он удачно протиснулся сквозь неровный строй кочевников – еще четверо остались корчиться за спиной – и оказался на другой стороне моста. Перед ним стояли лишь трое – низкорослых, злых, жаждущих с ним поквитаться. То, что надо! И он ринулся вперед.