Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

— Проснись. Сними оберег. Их всех надо убить.

Тихий голос не давал покоя. Будоражил. Терзал слух. Но в холоде было так уютно. Зачем ей пробуждаться?

— Любава, очнись.

Кто-то сильно потряс за плечо. Она со стоном открыла один глаз, затем второй. Перед ней замаячило заросшее лицо Крива, старшины местных старателей. На его лбу под сосульками влас просматривался свежий шрам. Доспех во многих местах был жестко посечен.

– Ну, слава Роду, жива!

Мужчина помог ей подняться. Из-за его коренастой спины с любопытством выглядывали камнеградцы — ополченцы, сменившие кайло на топор. Все покрыты ранами и кровью, все с усталостью в глазах. Ладно, не видели что ли, как девушки в обморок падают? Все это дурацкий оберег: то его не замечаешь, то как начнет силы вытягивать.

С привратной площади закричали:

– Воеводу ранили! Зовите Велемудра. Где волхв?

Защитники града засуетились, часть из них бросилась к воротам. В это время Крив посмотрел на запад и застыл от ужаса. Любава проследила за его взглядом.

В долине вокруг черного знамени скапливались перекаты. Их было много, очень много! Словно их не убивали под стенами. Словно им не проламывали головы и не сбрасывали в ров. Пред строем кочевников на вытоптанном снегу лежала гигантская туша тарана. Его железная баранья морда недобро скалилась. Сердце девушки сжалось. Сдюжат ли любичи в этот раз? Смогут ли отбросить Тугарина?

Как будто ей в ответ земля застонала. Раздался грохот, испуганный вскрик пронесся над крепостью. Затем мощный толчок опрокинул людей.

Любава оперлась руками о кромку крепостного зубца и только потому устояла. Потом обернулась и увидела, как у ближайших домов проломились крыши. Лед затрещал на реке, по ней прошла серия взрывов, большие ледяные глыбы вместе с водой высоко подбросило вверх. Идолы на Капище пошатнулись и будто ужались в размере, один из них наклонился и треснул в середине. Последовало еще несколько толчков, после которых внутренняя стена надвратной башни осыпалась камнями. Петли ворот обломились, удерживающая запорная балка треснула, и створки рухнули, одна внутрь, другая – наружу.

– На стене больше делать нечего, – глухо молвил Крив, — постараемся остановить вражину на площади. Айда, ребята, покажем, с какой стороны у топора лезвие!

Любава было рванулась за ними, но кто-то ее грубовато задержал. Она перехватила чужую руку и уложила наглеца лицом в камень. Им оказался Чеслав.

— Хватит, хватит, не со зла. С востока помощь нужна. Там обрушение стены еще похлеще, чем здесь. Быстрее. Иначе в спину зайдут.

Девушка освободила его от захвата. Парень ей не нравился, слишком смазлив, слишком самоуверен. Но в бою не плошал, один из немногих, кто клал перекатов со второй стрелы на первую. Старшина охотников поднялся, поправил кожаный ремешок, утягивающий белокурые власы, и спросил:

— Идешь?

Любава кивнула: раз там нужней, туда и пойдем.

Они спустились на улочки Камнеграда и побежали. Вскоре к ним присоединилась группа охотников. Те, как и все, были напряжены и сумрачны, у каждого по дополнительному колчану стрел и короткому клинку. Стариков среди них не наблюдалось.

Девушка старалась смотреть только вперед. Землетряс основательно порушил городок. Здания покосились, около них вповалку лежали трупы, стонали раненые, трещины паутиной разбегались во все стороны. Одна, особо глубокая, разрезала крепость пополам. Пришлось спуститься на ее дно и потом вскарабкаться по почти отвесному склону. Охотники вначале пытались помогать Любаве, но быстро поняли, что у нее и без них хорошо получается. Она выбралась первой. Позади в расщелине осталась стонать старушка, никто не стал тратить на нее время. Может, потом вспомнят и вернутся, если будет кому вспоминать.

Улица пошла вниз. Сапожки проскальзывали на мерзлом камне. Два более-менее сохранившихся дома и череда разрушений перед стеной.

Стена же порушилась даже больше, чем ожидалось. В проем, если расчистить, могла заехать телега. Около него дежурило с десяток любичей. В отдалении – еще дюжина. Они не оглянулись, когда показалась группа Чеслава. Ждали из городка подмоги. Ничего не заметила и юная воительница. Только хлопнула одна за другой тетива, только стрелы вонзились в незащищенные спины.

Не успела Любава понять, не успела ничего и сделать. Удар по затылку опрокинул ее на землю, мужское тело навалилось сверху, и руки оказались туго повязаны за спиной.

Чеслав вытащил из ножен ее клинки и отбросил их в сторону, затем перекинул девушку через плечо и устремился в проем. Сквозь кровавый туман увидела она, как вступили в бой охотники. Как убивал любич любича. Как забыли они обеты.

Похититель не оглядывался. Он ловко съехал в ров, пробежался по его ледяному дну, поднялся наверх и устремился вдоль реки в ближайшее ущелье. Густой ельник скрыл его, погони не было. Однако беглец не снижал темпа. Он был силен и уверен в себе. И явно знал, что делает. Любаве невольно стало интересно: а что же он делает? Страха не было, а вот раздражение, да, раздражение нарастало.

Остановился Чеслав только через несколько верст. Вокруг пушил бирюзовые лапы кедр, среди его красных шишек прыгали рыжие белки, иногда они пробегали по сугробам, оставляя после себя череду неровных черточек.

Пленница проглотила ком в горле. Еще недавно она играла в снежки с друзьями. Гаврило – складный, нежный, готовый ради нее на все. Петро — красивый, с невероятно голубыми глазами, затейник и балагур. Они предлагали ей ехать с ними, она предлагала им быть с ней. В итоге она висит кулем на плече самовлюбленного болвана. В памяти всплыло почерневшее лицо Петро, когда тот узнал, что она невеста Святополка. Какая насмешка судьбы!

Ее швырнули лицом в снег. Перед глазами появились меховые сапоги предателя, сам моложавый охотник присел на обледенелый поваленный ствол.

– Подождем немного. Моло дец , терпеливая, -- с усмешкой проговорил он.

– За что ты так со мной? – спросила Любава.

Она почти уже знала, что ей нужно совершить. Осталось понять, как это сделать. Несмотря на многочисленные тренировки, руки из-за спины было не высвободить, похититель все сделал умело. А значит, придется обойтись без рук. Есть у мужиков одна болезненная точка!

– Ничего личного. Мне предложили, я согласился. Все равно Камнеград себя исчерпал. Завтра, послезавтра, через год любичи его оставят. Так почему бы не уйти первым, да еще и с прибавочкой?

– На мне заработать? Продать меня решил?

Эх, если бы не осиновый оберег с вечным трилистником под кольчугой! Оберег покалывал: то, от чего он ее ограждал, билось с волшбой Велемудра, и волхв пока побеждал. Злость на свою беспомощность заставила Любаву заскрипеть зубами. С каким удовольствием она размазала бы Чеслава по снегу, переломала ему пальцы, вырвала язык, выколола глаза! С трудом, но заставила себя скрыть свое состояние. Постаралась приподняться со снега. Однако быстрый удар по лицу опрокинул ее обратно.