Сергей Самаров - След Сокола. Книга третья. Том второй. Новый курс – на Руян [litres]

Сам город был похож на все славянские деревянные города [56] Первые каменные хоромы в Муроме начали строить только в шестнадцатом веке при Иоанне Грозном, когда царь Иоанн Четвертый концентрировал в Муроме свои войска перед походом на Казань. , и отличался, разве что, тем, что здесь во многих местах стены были порушены, и зияли черными обгорелыми проломами, которые хозары, как говорили стражники, не разрешали князю заделывать, как и ограничивали княжескую дружину. Такой кабальный договор навязали захватчики молодому неопытному князю. Они, видимо, желали всегда иметь доступа в город, чтобы при желании разграбить его в очередной раз, и не встретить серьезного сопротивления. И не позволяли Мурому хоть слегка усилиться. А воспротивиться этому у князя Вячерада, видимо, не хватало ни сил, ни воли. Оставалось только надеяться на помощь со стороны, но князь уже один раз попробовал обратиться за помощью, и хорошего из этого ничего не получилось.

Изнутри вдоль стен шла обязательная и почти во всех славянских городах кольцевая дорога, выложенная бревнами лиственницы, которая от влаги приобретает прочность камня, и отличается от камня только тем, что, подсохшая, горит. Но деревянная мостовая не соединяла сам город со стенами, чтобы, в случае пожара, огонь не перекинулся со стен на город, и, наоборот, с города на городские стены. Впрочем, когда стены находились в таком плачевном состоянии, это уже и значения не имело. Но дорогу горожане держали в образцовом состоянии, постоянно обновляли отслужившие свой срок бревна. И не только в кольцевой дороге, но и на внутренних узких улочках, в которые отряд сразу и углубился.

Сначала миновали целые ряды торговых лавок, уже закрытых на ночь, и въехали в квартал с массивными, в два и три этажа теремами. Вокруг каждого терема располагался большой двор с хозяйственными постройками. Все было так же, как было когда-то в сгоревшем Славене, и Гостомысла даже посетила легкая грусть о том, что Бравлин построит другой город, непохожий на милый сердцу многих горожан Славен. Дорога вела в гору, на холм, на самой вершине которой стоял большой терем. Князь-посадник почему-то сразу решил, что этот терем княжеский. Так оно и оказалось. От ворот, еще когда отряд только-только въезжал в Муром, был послан стражник, который, видимо, и предупредил самого князя Вячерада, и тот дал распоряжение о встрече. И сам вышел встречать гостей на высокое, с резными витыми колоннами крыльцо, выходящее, в отличие от других теремов, на улицу. И само крыльцо, и все стены вокруг него были покрыты тонким деревянным резным узором, что уже само по себе говорило – крыльцо это парадное. Князь Вячерад был молод, светел лицом, высок ростом и худощав. Гостомысл сам был сложен так же, только в дополнение к своей худощавой высокой фигуре имел еще и широкие плечи воя, привычного к ношению доспеха. Вячерад плечи имел узкие, руки длинные и слабые, но голову крупную, нелепо смотрящуюся на тонкой шее.

Спустившись с крыльца, князь шагнул в сторону Гостомысла, сразу определив в нем равного себе, и протянул обе руки для приветствия. Гостомысл заранее, за несколько шагов выпрыгнул из седла, и тоже протянул обе руки для приветствия.

– Здрав будь, княже! Мир твоему дому, – как гость, Гостомысл первым произнес приветственные слова.

– И ты будь здрав, княже, – тихим и мягким голосом ответил Вячерад. Впечатление складывалось такое, что князь не может говорить громче и решительнее. – Не буду спрашивать у тебя на крыльце, что привело тебя в мой дом, чтобы не отвадить тебя от своего гостеприимства [57] Древний славянский обычай. Нельзя спрашивать у гостя причину визита, не запустив его в дом. Это уже означало бы отказ в гостеприимстве. . Гости у меня бывают так редко, что я всегда несравненно рад каждому. А уж принять в своем тереме знаменитого сына знаменитого Буривоя буду рад всегда! Проходи в терем, княже. Я приказал приготовить ужин по случаю твоего неожиданного появления. О твоих людях тоже позаботятся. Пусть вои заезжают в дворовые ворота. Там их примут, устроят на ужин и на отдых, поставят в теплую конюшню и накормят коней. А ты, княже, зови тех, кого хочешь взять с собой на княжеский ужин, и проходи смелее. Можешь чувствовать себя, как у себя дома, и ничем не смущайся.

Гостомысл отдал приказание своей дружине, сделал знак двум своим сотникам, и в их сопровождении поднялся на крыльцо. Сам князь Вячерад поднимался рядом. Следом за ним тяжело ступал немолодой вой в простых доспехах с умным проницательным взглядом, и раздвоенной, как у зайца, верхней губой. Раздвоение губы не скрывали даже достаточно густые усы. Гостомысл догадался, что это и есть воевода княжества Заяц, и понял, откуда у воеводы такая кличка, превратившаяся, видимо, со временем в имя собственное. А появилась кличка, скорее всего, в детстве, когда усы еще не прикрывали губу. Возможно, это был даже какой-то детский мощный шрам, так повредивший лицо, но Гостомысл слышал, что иногда у людей бывает некая болезнь, так и называемая, заячьей губой. Но это роли не играло. Судя по всему, губа никак не мешала этому человеку быть сильным, мужественным, умным, и проницательным, о чем сразу говорили его глаза и крепко сбитая фигура.

Внутренняя широкая лестница отличалась от тех, что ставят в своих домах словене. По такой широкой лестнице можно кавалерийской колонне передвигаться, а люди могут обходиться и более узкими. Но всякий народ строит свои дома по-своему. Так, все вместе, и поднялись до рабочих покоев князя Вячерада…

Пока готовили ужин в княжеской столовой, Вячерад хотел, видимо, поговорить о причине визита, хотя, скорее всего, ему уже это передали. Князь-посадник видел, как что-то шептал на ухо князю десятник внешнего караула, а воеводе Зайцу одновременно с этим так же на ухо делал доклад сотник городской стражи, с другой стороны прибывший к княжескому терему одновременно с новгородцами. И, пока поднимались по лестнице, и князь Вячерад, и воевода Заяц, выглядели задумчивыми. Тема предстоящего разговора интересовала и того, и другого, хотя оба они видели, возможно, разные пути и разные варианты решения вопроса. Но вопрос требовалось решить быстро, поскольку Вячерад находился под присмотром хозарского посадника. Да и сам Гостомысл не собирался надолго задерживаться в этом городе. От ужина, естественно, отказываться не планировал, думал здесь же и переночевать, а потом поискать проводника, если в этом будет необходимость. Но, скорее всего, необходимости такой уже не возникнет. Наезженная дорога и без проводника выведет к Смоленску, до которого три с половиной дня пути.

В рабочем покое Вячерад сел за стол, заваленный книгами, придвинул поближе к краю все три стоящие на столе светеца с уже зажженными лучинами, чтобы свет падал на гостей, а сам князь оставался в тени. Причем, стальные кованные светецы имели круглые впалые бронзовые шлифованные зеркала, чтобы свет направлялся только в одну нужную сторону.