Сергей Самаров - След Сокола. Книга третья. Том второй. Новый курс – на Руян [litres]

– Что, княже, прикажешь сказать Бравлину?

– Утром, перед дорогой, и скажу. А пока иди во двор, где вся дружина. Устраивайся со всеми, отдыхай. Мед тебе прямо туда принесут. Да, вон, уже несут. Забирай поднос с собой…

Гостомысл вернулся в рабочий покой Вячерада, и по его светлому лицу все поняли, что вести пришли хорошие. Неприятностей ждали, конечно, сотники Русалко и Бобрыня. Князя Вячерада и воеводу Зайца чужие неприятности касались мало. Но и они заулыбались, видя улыбающееся лицо князя-посадника и его светящиеся синие глаза.

– Вижу, радостные вести ты получил, брат-княже… – оценил вид Гостомысла князь Мурома.

– Думаю, и для тебя они тоже будут радостными. И для воеводы твоего, – князь-посадник посмотрел на Зайца. – Он, я слышал, не балует хозар любовью.

– От кого ты мог такое услышать, только-только прибыв в наш город? – встречно спросил воевода. – Я человек скромный, и не тешу себя надеждой на широкую известность.

– Проводник, который вел нас из земли народа меря до Мурома, рассказывал. Он с тобой слегка знаком, как сам он сказал.

– Кто такой? Если он меня знает, это его не говорит, что я его тоже знаю. Как его зовут?

– Его зовут Кля, – сообщил Гостомысл. – Мне он понравился. Хороший, мне показалось, человек. И землю свою муромскую любит.

– Кля был сотником в моей дружине. Поехал в деревню семью навестить, и с хозарами сильно не поладил… Я попросил его до лучших времен спрятаться где-нибудь у меря.

– Ты, надеюсь, не скажешь о нем плохого?

– Нет. Только хорошее. Добрый был рубака. Всадника мечом до седла разрубал.

– Он о тебе тоже говорил только хорошо. Кроме того, о тебе хорошо говорил воевода Смоленска Франкошня. Сообщил, что на тебя можно положиться. И еще мне известно, что ты думаешь где-то в лесу, в стороне от города, собрать сильную дружину.

Воевода переглянулся с князем Вячерадом.

– Меня можете не опасаться, – усмехнулся Гостомысл. – Ни я, ни мои сотники хозарам не служат. Мы даже приехали сюда для того, чтобы вам помочь от хозар избавиться. Лучшие времена, о которых ты, воевода, только что говорил, уже близко.

– Чем помочь? – напрямую спросил Вячерад. – Словами? Этого мало. Вот если бы дружиной… Хотя бы сотен пять в помощь прислали…

– Три раза по пять… – твердо сказал, как пообещал, князь-посадник. – Если сможете принять, полторы тысячи свейских воев выступят вам в помощь сразу, как только мой гонец доберется до князя Бравлина. Это примерно три дня. И с теми полутора тысячами я думаю, что смогу попросить у князя Бравлина еще пятьсот рабочих-свеев для восстановления стен Мурома. Это уже будет на твое усмотрение, брат-княже… Хочешь, используй их, как рабочих, хочешь, дай им доспех и оружие, и пусть стены защищают. Они все были воями. Это наши пленники. В рабство они и их товарищи попали, согласно нашим обычаям, на десять лет. Но князь Бравлин мудро решил вдвое сократить им срок рабства, если они будут хорошо воевать там, где им прикажут. Но первое же неисполнение приказа, или, скажем, первое предательство – и срок рабства у них и у всех оставшихся рабов-свеев возрастает вдвое, против прежнего. И потому сами свеи формировали свою дружину. Отбирают только тех, кто никогда честью не поступится, и не предаст товарищей. Возьмешь, княже такой богатый подарок от князя Новгорода [61] В восьмом веке в землях Восточной Европы даже большие города обычно выставляли дружину около десяти тысяч воинов. И это считалось большим полком. Таким образом полторы тысячи воинов могло стать существенным усилением дружины Мурома. По поводу численности населения городов того времени точных данных не существует. По мнению Карамзина население Новгорода в целом даже в четырнадцатом веке не превышало десять тысяч человек, хотя это мнение другие историки отвергают, поскольку, согласно конкретным источникам, только во время эпидемии черной чумы в том же четырнадцатом веке в Новгороде умерло десять тысяч человек. Но, в любом случае, собрать такое войско, как, скажем, арабы для нашествия на Хазарию, города Восточной Европы не могли. В том же четырнадцатом веке Дмитрий Иванович Донской сумел собрать со многих русских княжеств войско, по разным источникам, от сорока до семидесяти тысяч, которые противостояли ста пятидесяти тысячам войск Мамая. ?

Князь Вячерад, казалось, дар речи потерял, и чтобы снова его обрести, ему пришлось налить себе еще одну плошку скрипуна, и выпить даже без меда, не заметив, что скрыпун слишком горячий. Выручил Вячерада воевода Заяц, первым победивший свою радость.

– Да нечто от такого подарка отказывается кто!..

Князь Вячерад предупредил, что за ужином в столовом зале будут присутствовать бояре, и даже те, которые ведут дружбу с ханом Полеем. Дружбой, по справедливости, это назвать было трудно. Это скорее походило на тихое предательство своего города, своего народа, и подлое заискивание перед врагом. Тем не менее, у Вячерада не было официальных причин отказывать этим боярам в гостеприимстве, когда он приглашает других, на которых может хотя бы частично положиться. Это пока было даже опасно. Возникнут подозрения, что собираются заговорщики, не желающие, чтобы суть их заговора дошла до хана Полея. Хотя князь стремился от такой опасности избавиться, и надеялся на это. Гостомысл подобные меры понимал, и не осуждал. Как можно осуждать человека, который ищет способы избавить себя, свою семью и свой народ от тяжелой участи. Один человек в состоянии меч поднять, другой бывает в состоянии схватки избежать. Каждый действует в соответствии со своим характером и своими умениями. Но при этом радовало, что Вячерад не избегает поисков возможности освобождения из-под ига. Следовательно, все нужное требовалось обговорить заранее, в рабочих покоях, до торжественного ужина. И потому воевода Заяц опять встал на пороге рядом с приоткрытой дверью в рабочий покой князя, и так, обезопасив себя от подслушивания, все заранее обговорили в подробностях. И не просто поделились информацией и ее обсудили. Но даже распределили, кто и что должен сказать во время ужина, чтобы нужная информация дошла до хозарского посадника вовремя. И чтобы он отправил гонцов хоть в прежнюю столицу Хозарии город и крепость Семендер, хоть в новую столицу Итиль [62] Раньше столица Хазарии размещалась в городе Семендер (Самандар, неподалеку от Дербента) на территории современного Дагестана, тогда входящего в состав Хазарии. Позже, после нескольких неудачных войн с арабским халифатом и входящими в него персами столица была сдвинута на север, в более безопасные места. Так возник город Итиль в низовьях Волги, которая тогда тоже называлась Итиль. Город Итиль быстро стал развиваться, и превратился в крупный ремесленный, политический и торговый центр. . А как только гонцы удалятся на безопасное расстояние, откуда не будут ничего видеть и слышать, и появится информация, что они не вернутся, городские ворота наглухо закроются, чтобы больше никого не выпустить. Выставятся посты и в проломах городских стен, чтобы и там никто не сумел проскользнуть ни внутрь, ни наружу. А городская стража вместе с воеводой Зайцем проводит новгородскую дружину к терему хана Полея. Сотники Русалко и Бобрыня гарантировали, что их вои будут готовы к атаке на терем, и авторитетом хозар не смутятся. И более серьезных авторитетов, бывало, бивали. Все новгородцы, в отличие от местной дружины, не испытали горечь тяжелого поражения и унижения, что может сломить воинский дух, прошли множество сеч и сражений, не теряются в сложной обстановке, и не дрогнут даже тогда, когда угроза нависнет над ними.