Томас Баррон - Потерянные годы

— Я передумал. Сначала я убью твоих друзей, а уж потом спрошу тебя, как этим пользоваться.

— Нет!

Все гоблины, услышав шутку своего вожака, разразились хриплым смехом. Их огромные тела тряслись. Лицо Рии исказилось от боли.

— Ладно, — просипел гоблин. — Может, я надумаю проявить милосердие. Покажи, как работает эта штука. Быстро!

Я стоял неподвижно, не зная, что делать. Я чувствовал, что настал момент нарушить клятву и призвать на помощь свое тайное могущество. Но осмелюсь ли я сделать это? Не успел я задать себе этот вопрос, как мозг мой словно обожгла огненная волна. Я услышал вопли Динатия. Почувствовал запах собственной горящей плоти.

«Вперед, трус! — крикнул мне чей-то голос. — Ты должен попытаться!» Но тут же другой, такой же настойчивый голос ответил: «Больше никогда! В последний раз ты лишился глаз. На этот раз ты разрушишь собственную душу. Нет, больше никогда!»

— Показывай! — велел гоблин. Несмотря на полумрак, я заметил, как мышцы его напряглись, и, подняв меч, он направил острие в грудь Рии.

Но я молчал.

В этот момент неожиданно налетел порыв ветра; с каждой секундой ветер усиливался, и ветви старого вяза, который рос в центре рощи, заскрипели. Вскоре скрип перешел в душераздирающий стон. Едва гоблин успел поднять голову, как дерево покачнулось, корни его показались из земли. Мерзкое существо взвыло от ужаса, а в следующий миг дерево обрушилось и придавило его насмерть.

Я бросился к Галатору, который покатился по земле, и снова надел шнурок на шею. Другой рукой я подхватил меч раздавленного гоблина и сделал выпад в сторону ближайшего врага. Тот был гораздо сильнее меня и быстро загнал меня в тупик — к стволу поваленного дерева.

Гоблин замахнулся для последнего удара и вдруг замер. На морде у него появилось выражение неописуемого ужаса — такое лицо я видел лишь раз в жизни, у Динатия, когда на него упала пылающая ветка.

Я обернулся и тоже окаменел от страха; меч выпал у меня из рук. Из клубов тумана к нам приближалась чудовищная белая паучиха, и с челюстей ее капала слюна.

— Я гооолоооодна, — проревела огромная паучиха голосом, от которого кровь стыла в жилах. — Я хоооочу еееесть.

Я еще не успел очнуться, а Риа уже схватила меня за руку и потащила прочь от Великой Элузы. Под вопли гоблина мы бросились бежать вниз по склону; Шим не отставал. Маленький великан несся вперед ничуть не менее проворно, чем мы, вздымая тучи пыли и опавших листьев.

Два гоблина-воина увернулись от монстра, предоставив оставшимся товарищам защищаться самим, и устремились за нами в погоню. Они хрипели, бранились и размахивали в воздухе мечами, петляя среди окутанных туманом валунов. Хотя мы неслись по склону так быстро, как только могли, гоблины настигали нас. Они уже тянули свои лапищи к Шиму.

Внезапно из тумана показалась река. Риа крикнула:

— Вода! Прыгайте в воду!

Задавать вопросы было некогда; мы с Шимом повиновались и очутились среди стремительного потока. Гоблины последовали за нами, молотя мечами по воде.

— Помоги нам! — взмолилась Риа, хотя я понятия не имел, к кому она обращается. И она быстро забила ладонями по поверхности воды.

И тут же посередине реки возник столб воды. Вода образовала огромную сверкающую руку; я, Риа и Шим оказались у нее на ладони. Жидкие пальцы обхватили нас, подобно струям водопада, и мы поднялись над речными волнами. Нас окружала стена из водных брызг, переливавшаяся всеми цветами радуги. Водяная рука понесла нас вниз по течению, и вскоре преследователи остались далеко позади.

Через несколько минут рука снова слилась с водой реки, и нас вынесло на отмель. Мы выкарабкались из воды, мокрые и взъерошенные, но живые. К тому же, Шиму купание определенно пошло на пользу: он стал гораздо чище.

Риа рухнула на песок; ее влажное платье из листьев блестело на солнце. Река снова выглядела как обычно, но прежде чем она успокоилась, тонкий водяной палец на несколько мгновений задержался в ладони девочки. Затем вода прошла сквозь пальцы и впиталась в песок.

Но Риа, казалось, не заметила этого. Она уныло поддала ногой стебли изумрудно-зеленого тростника, росшего на берегу.

Я сел рядом.

— Спасибо тебе за то, что спасла нас.

— Благодари не меня, а реку. Вечная река — одна из моих самых старых друзей в этом лесу. Она купала меня, когда я была младенцем, поила, когда я была маленькой девочкой. А теперь она спасла жизнь нам всем.

Я бросил взгляд на голубой поток, затем на Шима, который растянулся на песке и подставил живот солнечным лучам. Наконец-то он избавился от панциря из грязи и меда, и я заметил, что его мешковатая рубаха сплетена из какой-то желтой коры.

Вдруг я вспомнил о Несчастье и его глазах с желтыми ободками. Удалось ли храброму соколу спастись от пчелиного роя? И если нет, то не закусали ли его до смерти? А если он остался в живых, сможет ли он найти меня? Плечу моему, как это ни странно, не хватало веса сидящей птицы.

Я обернулся к Рии, у которой по-прежнему был мрачный вид.

— Я вижу, ты не рада.

— А чему мне радоваться? Сегодня я потеряла двух друзей — одного старого, и второго — нового. — Взгляд ее скользнул по моему лицу. — Я знала Квен всю жизнь, с тех пор, как много лет назад она нашла меня брошенной в лесу. А со старым вязом я познакомилась всего за несколько минут до того, как он погиб, пытаясь спасти нас. Они так непохожи друг на друга — одна скрюченная и неловкая, второй высокий и стройный. Одна предала меня, второй — спас мне жизнь. Но я горюю по ним обоим.

Я тяжело вздохнул.

— Тот вяз больше никогда не увидит своих детей.

Она подняла голову.

— Арбасса не согласилась бы с тобой. Арбасса сказала бы, что они встретятся снова — в Мире Ином. Что все мы когда-нибудь там встретимся.

— И ты действительно в это веришь?

Риа сделала глубокий вдох.

— Я… я и сама не знаю. Я знаю, что хочу в это поверить. Но не могу тебе точно сказать, встретимся мы на самом деле после Долгого Пути или нет.

— Что такое Долгий Путь?

— Это путешествие в Мир Иной, которое совершает житель Финкайры после того, как умрет. Арбасса говорит: чем меньше существо узнало за свою жизнь, тем больше времени у него займет Долгий Путь.

— В таком случае, даже если Мир Иной существует на самом деле, мне понадобится целая вечность на то, чтобы попасть туда.

— А может быть, и нет. — Она посмотрела на стремительные речные волны, затем на меня. — Еще Арбасса рассказывала мне, что иногда души самых смелых и праведных людей совершенно избавляются от Долгого Пути. Их жертвы, принесенные в этой жизни, так велики, что они переносятся в Мир Иной сразу после смерти.

Услышав это, я насмешливо фыркнул.