Владимир Серышев - Гость волшебного мира. Книга первая: Незнакомец

Солдатик покраснел, однако, сразу взял себя в руки.

– Как оно называется?

Томаш мотнул головой, и отхлебнул пива.

– Вам название ничего не скажет. Это объяснять нужно. Я расскажу, и покажу. Но, в другом месте.

Взгляд солдатика снова стал цепким. Он придвинул стул обратно к столу.

– Этим пользоваться может любой?

Томаш помрачнел.

– Нет. У каждого свой такой.

И сделав ещё один добрый глоток, закончил:

– И нужно с детства обучаться.

Солдатик сомкнул губы, явно чертыхнувшись в мыслях, и тут же оживился.

– Но, вы сможете научить?

Томаш застыл, глядя на кружку, его пальцы поглаживали толстое, запотевшее стекло.

– Надо, чтоб были мальчишки, лет от семи – выговорил он. – У вас же есть там этот…? Навроде скаутов…?

– Гитлерюгенд! – моментально отозвался солдатик. – Но, в нём с десяти лет.

– Годится – кивнул Томаш, и вдруг, широко улыбнулся сам себе. – Да, я могу. Я буду учить их.

Фарбаутр сверял реплики чеха с текстом отчёта. Всё шло один в один. На секунду, ему даже показалось, что он видит агента по другую сторону парты, и слышит его голос:

– Хорошо. Когда вы будете готовы к переходу?

Томаш наклонился вперёд, и тихо, но твёрдо промолвил:

– Сейчас же.

Солдатик глянул на него в упор.

– Тогда, идёмте.

Агент приготовился уже вскочить, но Томаш неторопливо подтянул поближе тёмную, литровую кружку.

– Вот прямо так? Не таясь? – ухмыльнулся он. – Да мы не пройдём и квартала.

Агент окинул острым взглядом зал.

– В трактире сейчас 32 солдата. Я мобилизую их всех для охраны.

Томаш посмотрел через плечо – на шумные ватаги немцев тут и там за столами. Багровые от пива, и дикого хохота, с полурасстёгнутыми кителями, они втолковывали что-то друг другу, спорили, горланили песни. Иренка только и успевала забирать опустевшие кружки и тарелки.

– Во-первых, они уже хорошие – сказал Томаш. – И без оружия, это во-вторых.

Солдатик впрочем, и сам понял, что сморозил чушь. И судя по напрягшемуся лицу, обдумывал другие варианты.

– А хоть бы и с оружием – продолжил Томаш. – Я один успею положить их половину, пока меня пристрелят. А там-то ребят будет больше. Как ваш конвой пощёлкали, забыли?

– Но, как они узнают? – вскинулся солдатик. – Вы же, никому, надеюсь…?

– Это маги. Колдуны – буднично ответил Томаш. – У них уши повсюду. И тысячи глаз. Через котов, собак и птичек.

Фарбаутр едва заметно вздрогнул и сильнее сжал папку.

– Они всегда всё узнают… – Томаш отпил из кружки и утёр губы. – Поэтому, увезти меня нужно быстрее, чем ту вашу ведьму.

– Кстати. Почему освободили именно её? – озадаченно спросил солдатик. – Мы ведь и других забирали.

– Каких? – усмехнулся Томаш. – Которых вы по сплетням находили? Снимаю порчу, наговоры и сглаз? И как? Получили чего путного?

Он чувствовал, пора закругляться. От осознания успеха солдатик начинает терять голову. И глупеет, буквально, на глазах, предвкушая премию, орден, звание, или что им там полагается за такую ценную вербовку.

– Да… – тускло ответил солдатик. – Шарлатаны…

– А эта ведьма настоящая – веско резюмировал Томаш.

Агент снова взбодрился.

– И много их таких?

– Хватает – Томаш уклончиво пожал плечами.

– Вы расскажете? – солдатик ёрзал от нетерпения на стуле.

– Что знаю – кивнул Томаш, и подумал:

«Будь его воля, он бы прямо тут начал вести протокол. Видать, меня потом передадут другому, вот он и хочет сейчас вытянуть побольше, для своего рапорта».

– А сможете их убедить сотрудничать с нами? – напирал солдатик. – На своём примере?

Томаш помедлил миг, и засмеявшись, помотал головой.

– Не-ет. Я расскажу, где искать, а дальше вы сами. И добровольно не надейтесь. Это публика такая…

– Но, почему?! – искренне удивился солдатик.

– Не доверяют – Томаш поднял кружку. – Боятся. Сами-то посудите. То охотники в средних веках по всей Европе ловят. То Двенадцать таблиц. То инквизиция. То Огненная палата. То вешают Салеме. То в Вале распинают. Теперь вы.

– Сколько вам лет? – спросил вдруг, солдатик.

Томаш запнулся, обескураженный внезапностью вопроса. А затем, понял смысл. И развеселился по-настоящему.

– Я не бессмертный – протянул он со смехом.

– А они тоже есть? – вцепился солдатик в его фразу.

– Кого там только нет… – Томаш ещё хлебнул пива.

– …Но, вы решили пойти к нам. Почему? – в интонации, с которой был задан вопрос, впервые прозвучало истинное, чисто человеческое любопытство; и – даже нотка непонимания.

Томаш глянул в кружку, оставалась ещё половина.

А перед взором возникла картина: людские коробки-фаланги до горизонта. И в каждой – мальчишки в военной форме.

Он перевёл взгляд на солдатика.

– У вас я буду богом – просто ответил Томаш.

Солдатик округлил глаза, попробовал что-то сказать, но поперхнулся и закашлял.

– Вот, правильно. Туберкулёз же – с сарказмом одобрил Томаш, и понизил голос. – Я сейчас отчалю. Забегу к себе, за вещами. А вы ещё полчаса подождите.

Солдатик с усилием сглотнул, прочищая горло.

– Вы слушаете меня? – Томаш смотрел не мигая. – Ну, вот. Потом, спокойно ступайте. Перейдите Банный мост, и на той стороне спускайтесь прямо к речке. Я уже буду там.

– А если вас не будет? – солдатик кашлянул пару раз. – Мало ли, что случится!

Томаш задумался.

– Тогда, через пятнадцать минут берите всех, кто тут есть, и идите ко мне домой.

– Где вы живёте? – агент тоже заговорил приглушённо.

– Да тут, наверху! – внезапно, пьяно и громко ответил Томаш, и кивнул в потолок.

После чего, с трудом, с усилием, поднялся со стула.

– Ох, ладно, коль заразить меня боишься! – пробасил он весело на оба зала, и сгрёб полупустую кружку следом. – Иренка! Я у себя допью. Верну утром.

Фарбаутр отступил на шаг назад, а чех кивнул пустоте по другую сторону парты, благожелательно и радушно:

– Ну, бывай, служивый. Хорошо посидели. Душевно.

И повернулся – довольный, будто и правда, только что налился пивом – сжимая в согнутой руке воображаемую кружку.

– Рисунок… – изумлённо выдавил фон Зефельд. – Исчезает!

Графические контуры костей, сухожилий, прожилок, вен, и мышечных волокон на лице Горака, действительно, заметно стали бледнее. Чёткие чёрные линии истончались, превращаясь в штрихи. А нити капилляров и вовсе целиком растворялись, словно таяли, тонули в крупных порах кожи.

На руках выделялись лишь костные фрагменты.

Было ли это завершением процессов, что происходили в организме чеха; или результатом действия призрачного дыма – гадать не имело резона. Фарбаутр глянул на часы: у Горака оставалось семь минут от отмеренного времени. А впереди ещё масса сложных задач с телом, пребывавшем в трансе – подъём на второй этаж, посещение своего жилища.