Владимир Серышев - Гость волшебного мира. Книга первая: Незнакомец

– Обыскать – велел он негромко.

Витя в изумлении отпрянул.

«Зачем?! – едва успел воскликнуть в мыслях, как сразу же и накрыла волна облегчения: – Хорошо, что палочку Георгию оставил!»

И миг спустя, похолодел: а подарок бабы Сейды…?!

К Вите разом кинулись молодой полицай, и коротышка.

– А, ну, давай! Разоблачайсь! – взвизгнул коротышка, кивнув Вите на его полупальто.

И не дожидаясь, пока Витя расстегнётся, сам уже рванул верхнюю пуговицу, за ней другую. А рука молодого скользнула за пазуху, и моментально нащупав, выдернула алатырь.

– Ого! – молодой выпучил глаза. – Это что такое?!

– Смола – окинул коротышка камень взглядом.

– Янтарь… – молодой завороженно рассматривал увесистый, жёлто-лимонный кусок, пронизанный капиллярами тёмных нитей.

Камень переливался сиянием, шедшим из самых его недр, словно был солнечной долькой.

Фарбаутр вытянул ладонь – скрипнула резина чёрной перчатки. Молодой вздрогнул, очнулся, и смутившись, передал ему алатырь.

Коротышка тем временем, влез в другой Витин внутренний карман, извлёк фотографию отца.

– Это кто, твой батя? – осмотрел он снимок.

– Отдайте! – вырвал Витя у него карточку.

Коротышка вспыхнул, замахнулся треснуть подзатыльник.

Мама свирепо отпихнула его руку.

– Что, нашёл себе по силам?! – крикнула она, испепеляя коротышку взглядом сверху, как ястреб.

И полицай моментально сник – даже стал ещё ниже.

Засопев, коротышка отступил под смешки товарищей.

Витя же, с отчаянием смотрел на алатырь-камень у Фарбаутра. Надеясь, что тот покрутит его, повертит, да отбросит. И лишь бы молодой потом не подобрал.

Фарбаутр пытливо изучал янтарный слиток – полированный, обтекаемый, гладкий. Вот только верхний край подозрительно оплавлен. Фарбаутр провёл пальцем по деформированной линии.

А затем, рывком отставил руку с янтарём в сторону.

– Поджечь! – приказал по-русски.

У Вити душа ухнула в пятки.

Полицаи разом встрепенулись. Каждый суетливо выхватил – из брюк, или из телогрейки – по спичечному коробку. Кроме Бородача, который лишь улыбался сконфуженно и виновато. Все принялись чиркать спичками. Потянуло дымком и жжёной серой, на миг перебившей запах гари от пожара. Но, пламя спичек тут же гасло на ветру, как полицаи ни старались. Двое-трое даже оглянулись на горящий дом.

Наконец, лейтенант вынул из плаща серебряную зажигалку – с орлом и свастикой, украшавшими сверкающий корпус.

Фон Зефельд лихо отщёлкнул крышку, и возник устойчивый язычок огня, которому ни ветер, ни снег не помеха. Едва он подпалил смазанную янтарную грань, с её поверхности поплыл ввысь дрожащий, прозрачный поток. Капиллярные нити внутри камня струились, выпуская наружу бесцветный, колеблющийся шлейф. В пространстве разлился аромат медового воска.

«Ладно, пускай… – стиснул Витя зубы. – Пчёл нету, не поймут, для чего этот камень!»

Лицо Фарбаутра окатило жаром. Он поднял плавящийся камень на уровень глаз – посмотреть через бесцветную завесу. Возможно, с её помощью откроется картина, недоступная обычному взгляду.

И увидел, как вверху застыла снежинка. Она повисла в невесомости, в зыбкой пелене, исходившей от янтаря. Рядом увязла ещё одна. Над ней – другая, третья, ближе, и дальше. Крупинка за крупинкой, звёздочки снега, попадавшие в густое, бесцветное облако, тихо, плавно замирали. Словно натыкались на незримую преграду.

Вокруг танцевал медленный величественный снежный вальс, заметая избы, сараи, реку, и тёмный лес на границе деревни. А над головой Фарбаутра будто остановилось время! Десятки неподвижных, хрупких кристаллов вмёрзли в воздух, и казалось, чего-то ждали, образуя млечную россыпь. Каждый хрусталик держался сам по себе, красуясь, чаруя своим изумительным узором, изяществом природной красоты.

– Феерично… – произнёс младший брат где-то сбоку.

Фарбаутр кивнул с удовлетворением: а вот и волшебная игрушка, награда помощнику от ведьмы!

И тут же напрягся: колдовское представление, явно, только начиналось – со снежинками что-то стало твориться, какая-то метаморфоза. Они бледнели. Истончались. Стекленели.

«Тают…» – понял Фарбаутр.

Сотни снежинок разом ожили в дрожащем мареве тёплой кисеи. С водяным журчащим звуком, они теперь теряли форму, очертания. Оплывали и скруглялись, принимая облик алмазных росинок. Превращались в застывший дождь. Который, казалось, сейчас рухнет, осыплется, будто выплеснутый из ведра.

Но, капли, вдруг, затрепетали. Мелко завибрировали на весу. И заскользили головастиками по воздуху, как по стеклу – к центру – и слева, и справа, и сверху, и снизу, по вертикали и горизонтали, по диагонали, и зигзагами, подобно змейкам, сливаясь все вместе – в единой точке. Капля за каплей в вышине клубился, рос и разрастался водный шар. Он тяжелел и бултыхался. А затем, лениво забурлил – оброс гладкими выпуклостями, став похожим на геоид – переливчатую, бугристую сферу.

Овальный сгусток чистейшей воды, размером со школьный глобус, висел в воздухе, не двигаясь с места. Лишь грузно колыхался, похожий на прозрачное желе, и нехотя вращался вокруг своей оси. Струившееся с янтарной поверхности марево, обволакивало геоид волнами, как плёнкой. Словно защищая от внешнего мира.

Со всех концов двора, от полыхающей избы – забыв про холод – сомнамбулической походкой шли солдаты. Устремив взгляд на округлую водяную фигуру. Селяне тоже не сводили с неё изумлённых глаз.

Фон Зефельд осторожно поднял руку – коснуться сферической, литой массы.

– Не трогать – процедил Фарбаутр.

Магические свойства янтарного камня пока неясны, чтобы соваться к субстанциям, которые тот производит. Но, благо, есть, кто просветит, ответит на вопросы – Фарбаутр глянул на мальчишку. И озадачился. Судя по выражению лица, он удивлён не меньше. Явление с водой ему тоже оказалось в новинку.

«Старуха подарила вещь, не раскрыв всех её секретов…?

Маловероятно – усомнился Фарбаутр. – Нелогично. Всё равно как подарить пистолет, лишь научив колоть рукояткой орехи».

Или мальчишка не просто помощник, а ученик? Тогда – резонно, что всех функций артефакта он ещё не знает…

Но, одних умозаключений мало. Нужны подтверждения.

Фарбаутр повернулся к мальчишке – вместе с камнем – ожидая за спиной мощного удара воды об землю. Шар, однако, так и колыхался тяжко на весу, словно в вакууме. И будет, видимо держаться, пока не истлеет остаток колдовской пелены, в которую он заключён.

Витя судорожно вздохнул, когда Фарбаутр вновь упёрся в него мёртвым взглядом. Зажатый в чёрных пальцах алатырь разливал вокруг себя волны-потоки. Фарбаутр чуть шевельнул рукой, демонстрируя Вите камень.

– Откуда это? – прозвучал безжизненный голос.