Владимир Серышев - Гость волшебного мира. Книга первая: Незнакомец

С кривым, хищным оскалом Фарбаутр отпихнул ногой посох. И вытянув руку сколь возможно, через натянувшуюся болевую пружину в локте, повёл ладонью над полом. Обследуя, словно миноискателем, ржавые круги вдоль печи. Пальцы подрагивали – нервно, тревожно – от ожидания ещё большей, острой боли, что могла обрушиться в любой момент.

По лбу струился пот кислотными ручьями, подбираясь к глазам, которые и без того слезились от беспрестанно ноющих суставов. И всё же, удар, молотом огревший левую ступню, возник как вспышка, вырвав сдавленный стон.

Фарбаутр быстро посмотрел под ноги – резкое движение отдалось уколом в затылке – и увидел, что наступил на какую-то книгу, лежавшую обложкой вниз.

Он отодвинул её каблуком, вгляделся в половые доски, ожидая найти хитрый стык замаскированного люка. И – боль в стопе схлынула – хоть и не намного, но всё же.

Фарбаутр перевёл взгляд на книжный том – увесистый, страниц четыреста, не меньше. Занёс над ним ногу. Боль вернулась в тот же миг – стиснув икроножную мышцу, ломая голень. Фарбаутр захрипел, едва удержался на другой ноге. Тихо опустил стопу на пол. И судорога ослабила хватку.

Тяжело дыша, Фарбаутр размышлял. Значит, реакция на книгу… Определённо, в ней что-то скрыто. Может, она полая внутри? Фолиант-шкатулка с закреплённой крышкой? Потому, и не открылась, когда сбросили с полки? Хотя, вряд ли. Слишком ненадёжно для тайника. Что это вообще за книга?

Безликая сторона задней обложки, разумеется, ответа не давала. Фарбаутр попробовал её поддеть, перевернуть носком сапога. Большой палец на ноге, казалось, сейчас расплющится. Фарбаутр зашипел сквозь зубы, и отступил.

Попытка ещё хоть немного склониться, породила страх, что спину будет уже не разогнуть. Никогда.

«Ладно… Хорошо…» – Фарбаутр посмотрел на книгу. Сделал несколько глубоких, быстрых вдохов – как перед прыжком. Зажмурился. Замер, решаясь. И – рухнул на колени.

Он ожидал взрыва. Не сколь в суставах, а в голове, в мозгу. Готовился к тому, что на время оглохнет, ослепнет. А то и отключится, лишившись чувств. И так пожалуй, будет даже лучше, чем жалобно завыть от треска костей, хрящей, да ещё и при младшем брате где-то там в темноте за спиной.

Лишь грела мысль, что колдовская книга того стоит. Рука в чёрной перчатке машинально метнулась к ней – лежащей теперь совсем рядом. Пальцы, даже через резину, ощутили шершавую поверхность обложки. А разум – вдруг – недоуменно прошептал с испугом: где боль в раздавленных коленях? Ведь не было даже удара! Будто упал на подушки.

Он хлопнул себя по бедру. И ощутил лишь, как засаднило ладонь, и только. Выходит – ноги онемели. А возможно, их сковал паралич!

У Фарбаутра перехватило дыхание: это временно, или навечно?! Сможет ли он теперь подняться?!

Сердце сумасшедше колотилось, ещё сильнее нагнетая страх. Во рту разлился горьковатый привкус. Завибрировали виски, готовые взорваться.

«Так. Стоп – одёрнул себя Фарбаутр. – Стоп! Остановись!

Замри! Спокойно!»

Сердцебиение оборвалось, повинуясь команде. И сразу же стало легче дышать. А там – и думать.

«Допустим, это уже навсегда. Я стал калекой – голос в голове звучал уверенно и жёстко. – И смысл теперь паниковать? Всё случилось, стало фактом!»

Единственное решение – двигаться вперёд, и будь, что будет. Фарбаутр перевернул книгу.

«Сказанiя князя Курбскаго» – было вытиснено на обложке.

Издание 1868 года. Известный в Европе литературный труд, но, весьма странный в доме деревенской ведьмы. Даже для отвода глаз. Однако, в книге точно что-то есть. И немаловажное – судя по тому, как кончики пальцев наливались болью. Словно, их давило тисками.

Фарбаутр открыл первую страницу. На титульном листе – чёрно-белый, живописно и скрупулёзно выполненный портрет монарха в роскошном одеянии, и с большим крестом на шее. «IОАННЪ ГРОЗНЫЙ» – значилось под изображением.

«Курбский состоял в его ближнем окружении – вспомнил Фарбаутр. – Об Иване Грозном и написал».

Он перелистнул дальше. Затем, ещё и ещё, всё быстрее, не вполне сознавая, что искать – книгу заполнял сплошной печатный текст. Старинный, с твёрдыми знаками в окончании большинства слов. А кроме него – ничего. Ни пометок на полях, ни между строчек.

И тем не менее, тайна была где-то рядом – фаланги пальцев ныли, боль нарастала, словно, звон.

Вероятно, секрет прячется в самом тексте. Магический рецепт? Заклинание? И где? На какой, хоть приблизительно, странице?

Фарбаутр захлопнул книгу. По загрязнённому слою на обрезах листов можно попробовать определить, где её обычно открывали. Граница между чистым и тёмным это укажет. Если конечно, налётом не покрыта вся боковина – знак того, что книга прочитана целиком. Но, тут уж маловероятно. Вряд ли данное сочинение само по себе было интересно ведьме.

Проблема оказалась в другом. Едва шевельнув рукой, Фарбаутр понял, что боковину ему не увидеть. Ибо, он не сможет даже оторвать сказания Курбского от пола. Мышцы одеревенели, продолжая изнывать.

Хорошо, есть второй способ: раскрыть фолиант свободно, как выйдет. По сути, дать распахнуться ему самому в том месте, где от частого использования надтреснут переплёт.

Не мешкая, Фарбаутр так и сделал. Книга отворилась на рисунке, тоже чёрно-белом, представлявшем княжеский герб, ничего особенного – венок из крупных цветов, в центре которого стоял лев, поднявшийся на задние лапы. В остальном лист был чист, и не запятнан.

«Видимо, книга открылась не совсем точно…» – подумал Фарбаутр, и провёл пальцами по странице, чтоб перелистнуть.

Однако сделать это рукой в перчатке не получилось – резина скользила по листу, не цепляясь.

Фарбаутр рванул перчатку зубами, прокусив, и оголив кончики пальцев. Поддел ими снова страницу. И в следующий момент яростно отдёрнул руку – под ногти словно вонзились иголки. А герб на рисунке всколыхнулся, качнулся маятником, и замер в прежнем положении!

Фарбаутр перестал дышать. Сомнений, что ему показалось не возникло ни секунды. Да, это один из тайников! А герб – вход в него, дверка. Теперь, открыть бы!

Он машинально опять потянул к рисунку руку. Но, пальцы так скрутило, что пришлось отстраниться. Следующей мыслью было отстегнуть жезл и сдвинуть герб его остриём. Да только боль во всём теле не позволит настолько извернуться, чтобы достать до кобуры, к которой жезл пристёгнут.

Фарбаутр окинул взглядом пол. Рядом с книгой валялась алюминиевая ложка. С трудом подобрав её, он поскрёб по рисунку. Однако герб не шелохнулся – черпачок беспомощно царапал бумагу.

Значит, тайник реагирует на прикосновение живой плоти…

Далеко позади, заскрипели дверные петли. Брат, видимо, наконец, сообразил потянуть ручку на себя. Из темноты сеней подул холодный ветер.