Владимир Серышев - Гость волшебного мира. Книга первая: Незнакомец

– Значит, два укола! – гаркнул Фарбаутр. – Три укола! Обколоть всю руку! Но, никакого льда!

«Тем более, от неизвестного колдовского камня!» – добавил внутренний голос.

Медик, против ожидания, не стал спорить – приказ есть приказ – и начал доставать шприц, ампулы, вату.

Из избы один за другим вышли трое солдат. Первый нёс стопку книг, другие двое – кипу разной бумаги.

– Всё, что было, господин Фарбаутр! – доложил старший.

Чувствовали они себя, похоже, нормально. Видимо, заклятие не успело вцепиться. А на улице вообще потеряло силу.

Или же – в руках солдат обычная, пустая макулатура.

– В мою машину! – приказал Фарбаутр.

И глядя уходящим бойцам в спину, вдруг, почувствовал расслабленность, как бывает после тяжкой, но плодотворной работы.

Есть ли в тех бумагах, книгах – тайники, а так же, где в избе скрыты остальные схроны, как их отворять, и убрать ведьмину защиту – станет известно очень скоро. Через уникальный магический инструмент. Правая рука вынула флакон из нагрудного кармана.

Пузырёк под самое горлышко заполняла серая маслянистая жидкость. А на дне лежал такой же серый сгусток – будто, кусочек медузы.

– Это что? – подступил к перилам фон Зефельд.

«Memoria exspiravit» – Фарбаутр узнал субстанцию ещё в доме, едва извлёк из проклятой книги – Призрак памяти!

Существо… Нет, скорее – сущность – невероятно редкая настолько, что даже колдуны её считают мифом, легендой! И вот она тут – на дне флакона. Собственность Фарбаутра, отныне!

А значит, теперь можно смело выбросить сыворотку правды – анакрис! И маркам! И «Последний час разума»! И остальные, подобные им средства добычи информации!

Все те порошки и зелья, каждый из которых требовал особых условий применения, меркли перед гениальной простотой призрака памяти. Здесь не нужно вычислять объём порций, время активности, температуру, массу, точный вес и соблюдать десяток других обязательных правил. Без каковых магия не станет действовать, или даст сомнительный результат.

Студенистая тварь в пузырьке была некапризна. Она хотела только крови. И самое ценное: не от своего владельца. А от его жертвы. Лишь пару капель во флакон – в ту кисельную жижу, где дремал призрак – и он будет к вашим услугам.

Фарбаутр поднёс пузырёк к глазам – разглядеть зловещую материю получше. Над левой рукой уже вовсю работал медик со шприцем. Но, Фарбаутр чувствовал лишь слабые покалывания, как комариные укусы, всецело поглощённый созерцанием добычи.

Облик серого создания холодил душу, невзирая на триумф от находки. А ведь её ещё предстояло попробовать на вкус – выпить тягучую жидкость после того, как она поглотит чужую кровь.

И призрак оправдает своё название – погрузит хозяина в память того, чьей кровью напитался. Покажет любой его прожитый день в любом году. Какой угодно час и минуту по желанию. Да ладно воспоминания! Позволит прочесть прошлые мысли!

А значит, владелец призрака узнает всё, что известно объекту – будь он человек ли, или зверь, неважно!

Ни у кого нет больше тайн: Фарбаутр посмотрел на брата, на солдат, на санитара, аккуратно вправлявшего ему фаланги пальцев. Ещё дальше – у пепелища – темнела толпа полицаев и селян. Вдоль берега разрозненно бродили пехотинцы. Залезть в голову теперь можно к каждому! И узнать, что хочешь, не прибегая к расспросам! Даже не ставя в известность. Только капнуть их крови во флакон.

Санитар приступил к перевязке, обматывая руку бинтом вместе с дощечкой. А Фарбаутр, вдруг, вспомнил русского курьера. Перед глазами возникло его простреленное бедро, окровавленная штанина. Найти бы эти брюки. Призраку хватит и засохшей крови.

Да взять её негде. Тюремная камера давно отмыта. А прочие места – лес и территорию полка, где ловили раненного беглеца – засыпал снег со всеми следами…

Но, к самому курьеру нить всё же есть. Взгляд отыскал фигурку ведьмы – по прежнему, стоявшей отдельно, с чёрным мешком на голове.

Пусть её кровь расскажет, где этого курьера искать.

Если только… в распоряжении Фарбаутра – действительно, призрак памяти. И работает, как надо.

Фарбаутр с подозрением осмотрел пузырёк. С колдунами ни в чём нельзя быть уверенным точно – пока не испытаешь. И разумеется, не на себе.

Санитар закончил бинтовать, кивнул:

– Готово. В медчасти наложим гипс.

Фарбаутр прислушался к организму. Боль ещё пока грызла суставы. Но, передвигаться самому, без помощи, уже, пожалуй, можно – он оглянулся на деревянного змея, прислонённого к перилам.

И осторожно сдвинулся с места, переставляя ноги вопреки коленной ломоте. Шаг за шагом спустился по ступеням.

– Посох! – мотнул головой подскочившему фон Зефельду назад, на крыльцо.

И заметно живее пошёл через двор. Похожая на весло, левая рука, грузно колыхалась в такт ходьбе. Правая сжимала флакон в кулаке.

Рассекая морозный воздух, Фарбаутр проследовал обратно к пепелищу, возле которого толпился народ. Здесь было заметно теплее – обугленные обломки источали жар. И будут плавиться так до утра, не меньше.

Командир роты впился глазами в перебинтованную руку.

Но, вместо ненужных вопросов, доложил по военному чётко:

– Вдоль берега пусто, господин Фарбаутр! Ни лодки, ни плота, ни зацепок для верёвочной переправы.

За его спиной маячил переводчик Вортман.

– Местные говорят, мальчишка уходил в лес из разных точек – доложил он, и иронично усмехнулся. – А скорее всего, просто не обращали внимания.

– По крайней мере, теперь знаем, что русский прячется не за рекой – подытожил оберштурмфюрер. – Метель стихнет, начнём искать на деревьях свежие сломанные ветки. И определим последний лесной маршрут мальчишки.

Фарбаутр не стал слушать. Всё это – розыскные методы и приёмы – теперь ничтожное, пустое. Он прошёл мимо командира роты и переводчика, направившись к ведьме. Перебирая в уме кандидатуры полицаев – для испытания призрака памяти.

И на полпути остановился: ведь получится, что полицай узнает колдовские секреты. И мысли. И – наверняка, много всякого ещё. Убить его сразу после завершения? Как думал, вскрывая книгу-тайник? Но, и тут опять нельзя. Это скверно подействует на остальных. Вполне дойдёт до дезертирства.

Фарбаутр обернулся, посмотрел на мать мальчишки. Она так и лежала без сознания, на двух телогрейках. Воспалённое израненное, расцарапанное лицо её казалось пятном крови на снежном фоне. Даже надрезов для призрака делать не нужно.

«Начать с неё!» – мелькнула мысль.

Ведь брат может и тут оказаться прав: должно же матери хоть что-то быть известно о делах сына. И явно не настолько много, чтобы Фарбаутру это скрывать от полицаев. Идеальный объект для первой пробы.

Фарбаутр шагнул к распростёртой фигуре. Кивнул на неё полицаям: