Энтони Строк - Волшебная суета

В душном и темном подвале собирался домой палач, прощаясь с заключенными. Он кланялся и извинялся за то, что сегодняшние пытки были скучными и однообразными. Уходя, он обещал обязательно завтра приободриться и поднять всем настроение чем-нибудь интересным, колющим и дробящим.

На вершине одной из десятков башен, в комнате с великолепным видом на изгиб реки Уж Слишком Длиннющая Змеюка, называемой в данном районе Бывшей Империи Алый Парус, спала старушка. Беспокойно ворочаясь с бока на бок и разбрасывая бигуди на пол, старая и мудрая предсказательница Гляжу Вжижу смотрела сон. На зеленом и сочном лугу, тянущемся до горизонта, под голубым небом через забор дружно прыгали счастливые, по овечьим меркам, круглые овцы. Словно пучки ваты на тонких ножках, они отталкивались копытцами и блеяли мелодию, разливающуюся над полем. Рядом с забором стояла предсказательница и, отстукивая ритм, считала овец.

— Раз, два, три, четыре, — Гляжу Вжижу зевнула. — Пять.

На счете пять прекрасный сон превратился в кошмар.

Небо заволокли грозовые тучи, трава пожухла, овцы, черные как угли, ломали забор и, грызя доски, рычали. Одна из обезумевших овец бросилась на предсказательницу и провалила ее на землю.

— А-а-а-а! — старушка проснулась, выбираясь из-под одеяла. — Тьфу ты! Проклятые овцы.

Нащупав в темноте ногами тапочки, она зашаркала на кухню. Чуть переведя дух, Гляжу Вжижу выпила стакан молока и съела сухарь с изюмом.

— Приснится же такое. — вернувшись в кровать, старушка еще немного по-разглядывала потолок, пока снова не заснула.

Кошмар продолжился, но еще страшнее и ужаснее. Еле выбравшись из мира снов, предсказательница поднялась с кровати и, вытерев холодный пот со лба подушкой, изрекла:

— Величайшее зло идет в город.

Кладбищенский петух прокукарекал печальную песню о восходящем солнце, которое мертвецы в гробах никогда не увидят, за исключением Сью. Девушка отдернула розовые плотные шторы и потянулась, радуясь ярким лучам. В ее личном склепе, построенном на деньги поклонников, девушка жила с тех пор, как вернулась в столицу. Она делила помещение с собой же, лежащей в белом гробу. Скучные и серые стены закрывали плакаты и календари с еще молодой и живой певицей, а на полу лежали мягкие ковры. Сью застелила кровать, где по ночам просто лежала, закрыв глаза, изображая, что спит. Потратив время на расчесывание длинных белых волос, бывшая певичка выбрала из шкафа платье.

— Уйди из моей головы! — Сью передернуло. Закрыв уши, она сосредоточилась на воображаемом дыхании. — Я не вернусь.

Приступ прошел. Каждый мертвец не переставая слышит голос Короля Мертвецов, зовущий его в город Кошмракс. С настолько сильным призывом справляются единицы, лишь те, кто всеми силами шел к мечте при жизни, а после смерти не потерял огонь в глазах, освещающий путь к цели.

Сью сменила пижаму на платье, накрасила ресницы и губы и долго рассматривала себя в зеркале, ища на лице первые признаки раннего разложения. День за днем, начиная от призрака и заканчивая мертвецом, девушка радовалась, что соперница решила отравить ее, а не заколоть или сбить повозкой, и поэтому Сью имеет прекрасное без шрамов лицо, не проломанную голову и не сшитое тело с дырой в животе.

Выйдя с кладбища, Сью по оживленной, несмотря на ранее время, дороге, уворачиваясь от телег, носильщиков корзин с рыбой, солдат, преследующих воришек, добралась до любимого ресторана. На летней веранде она предавалась воспоминаниям о прошлой жизни и размышлениям о новой. К удивлению девушки, за одним из столиков сидел, рисуя на салфетках, в окружении бесчисленного количества маленьких чашек Фокс Пу Окус. Судя по внешнему виду, иллюзионист отказался от сна. Прилизанные гелем волосы торчали, под глазами набухли мешки, щеки опали, превратив молодое лицо юноши в подобие черепа.

— Фокси! Вот это сюрприз. Обычно тебя до двух часов дня на улице не увидишь. — Сью присела за столик, стараясь не обрушить на себя пирамиду из чашек.

— Здравствуй, Сью. После вчерашнего представления мне в голову пришла идея, как закончить номер, описанный господином Вуаля в его записной книжке.

— Может, тебе лучше пойти и поспать, а то от недосыпа запишешь или посчитаешь не так, и у собранного чудо механизма что-нибудь оторвется.

— Ничего здесь не оторвется. — Фокс по-новому взглянул на рисунок и начертил круг вокруг квадрата. — Теперь точно не оторвется.

— Доброе утро, Сью. — миловидная официантка, подойдя к столику, переложила часть кружек на поднос. — Тебе как обычно?

— Да, дорогуша, как обычно — ничего.

Официантка засмеялась, к ней присоединилась Сью, от чьего страшного и мертвого смеха девушка замолчала и, закрывшись подносом, обронила часть кружек на землю.

— А мне… мне… повторить. — Фокс встряхнул головой, прогоняя сонливость.

— Уже несу. О! — девушка бросила взгляд на рисунки юноши. — Вы закончили. Очень красиво, только вот не совсем понятно, что это.

— Грандиозный фокус. — иллюзионист вложил салфетку в записную книжку, подаренную господином Вуаля.

— Вы говорите о магии?

— Ах, если бы, госпожа, но магия нашего мира ненастоящая.

— Как так?

— Настоящая магия появляется только когда ты искренне поверишь в ее появление.

— Какой у тебя, однако, Сью, странный друг-чародей. — захихикала официантка, забирая оставшиеся чашки на поднос.

— А он не…

— Я иллюзионист, госпожа.

— Ах! — возмутилась официантка. — Хам!

Девушка дала со всей силы Фоксу пощечину и ушла на кухню.

— Ой! — Фокс растирал ладонью красную от удара щеку.

— Ведь знаешь, как люди реагируют на это слово. Зачем каждый раз его повторять? Нам же пришлось вычеркнуть его со всех афиш.

— Иллюзионист вполне обычное слово, придуманное талантливым господином Вуаля вместе с новым видом искусства. Мой долг, как ученика, сохранить память о нем.

— Хорош учитель, взял и исчез неизвестно куда. Даже письма не удосужился крохотного, на пару строчек, написать.

— Он же путешествует, проникая в другие измерения волшебства. Возможно, там просто нет бумаги и чернил. А пощечины я получаю только из-за сестры, извратившей значение слово «иллюзионист».

От упоминания о ней герои поежились, как будто на них вылили ведра холодной воды и стукнули по головам этими же ведрами.

— Ваша сорок шестая кружка Каффэйной Ткачихи. — с презрением прорычала официантка, дав в руки Фоксу чашечку с крутым кипятком и щипцами бросила в него три коричневый ватных шарика. — И не забудьте оплатить счет.

Шарики растворились в воде, превратив ее в тягучую смолу. Чарующий сладкий аромат каффэйных нитей закружился над столом.

— Сорок шесть? Я не ослышалась?

— Напиток здорово заряжает голову, если бы не он, я давно рухнул бы под стол.