Энтони Строк - Придуманное созвездие

— Ночь, окутанная звездным плащом, чарует. В складках одеяния можно пропасть, погрузившись на дно космического моря. — в книгах, прочитанных Сто Двадцать Первым, при общении с королевой герои сначала упоминают о погоде.

— Кажется, ее плащ способен скрыть тебя от посторонних взглядов. — служанка Лили, любящая примерять платья королевы, действительно испугалась внезапно появившегося слугу.

Но увидев перед собой малирика заметно успокоилась, они не из тех, кто бегут ябедничать начальству, да и со всей прислугой у Лили были прекрасные отношения. Девушка ответила на реплику собеседника так, как обычно отвечают юные дамы героям книг, которые Лили читала с таким упоением в своей маленькой комнатушке под лестницей.

— Я проходил мимо и услышал ваш чудный смех.

Лили нравился голос малирика, он отличался от других, он проникал под кожу. Трепещущее как птичка сердце забилось сильнее.

— В этом платье я очень хотела бы сходить на бал. Танцы — моя страсть.

— Чтобы танец удался, в нем должны участвовать двое. Максимум пятеро, но главное не отдавить друг другу ноги.

— Вижу, что вы разбираетесь в этом искусстве, но пока только на словах, а что же на деле?

— Смотрите!

Сто Двадцать Первый взмахнул руками, сделал поворот, еще один, затем он сел на шпагат, прыгнул, лег, закрутил ногами и совершил бесчисленное количество кувырков. Двигался гоблин грациозно как белый лебедь, плавающий по зеркальной водной глади. При этом танцор умудрился сломать шкаф, тумбочку и снести несколько навесных полок.

— Ваше слово? — гоблин остановился.

— Великолепно! — не выпуская из рук платье, Лили аплодировала мастеру.

— Теперь вы! — он указал на нее и отошел на безопасное расстояние.

Лили собралась с мыслями, вздохнула и начала танцевать. Она смогла повторить все движения Сто Двадцать Первого и добавить еще несколько своих очень сложных элементов и прыжков. Комнате вновь досталось: люстра упала на пол, в окно полетели картины и вазы, все что не доломал гоблин — девушка сломала окончательно.

С прелюдией было покончено, теперь, следуя текстам книг, пришла пора признаваться королеве в любви. А для этого гоблину на помощь пришел сборник рассказов о поэте, искусном любовнике и мастере фехтования, протыкающего клинком любого кто осмелиться посмеяться над его слишком большими ушами.

— Кажется, я влюблен в вас, миледи.

— Кажется? — Лили, как героиня ее книг, решила играть недотрогу. — Вы не уверены в своих чувствах?

— Уверен, могу с уверенностью сказать, что я люблю вас!

— И все?

— Я что-то забыл?

— Сударь, расскажите о моих глазах, в конце-то концов! — Лили стукнула ножкой как недовольная принцесса.

— Они море моих мыслей, они краски на картине страсти.

— Хм, и все? Ладно, а мои губы?

— Сочные и спелые. Ради их прикосновений я готов умирать и возрождаться.

— Я надеюсь, что до этого не дойдет. Руки?

— Два тонких деревца, два крыла райской птицы.

— Ноги?

— Не кривые.

— Волосы?

— Золотые солнечные лучи… эммм… солнца.

— Грудь? — не унималась Лили.

— Грудь как грудь, есть немного.

— Да, действительно немного. — расстроенно выдохнула служанка и перешла в атаку. — Ты богат, мой сударь? Ты принц, сбежавший от тирана отца, принуждающего тебя жениться на нелюбимой женщине?

— Ты абсолютно права, моя возлюбленная! — фантазии Сто Двадцать Первого не уступали фантазиям Лили. — Я поклялся вернуться с девушкой, которую выберет мое сердце, а не отец. Я заберу тебя отсюда и ты родишь мне пять сыновей.

— Пять? — опешила девушка. — Может, сойдемся на двух?

— Три.

— Пойдет.

Еще одна часть беседы завершилось. Следующий этап — постельная сцена. Гоблин поднял служанку на руки и осторожно опустил на кровать. Девушка закрыла глаза и, вытянув шею, сложила губы трубочкой. Сто Двадцать Первый снял маску и замешкался, не каждый день целуешь королев. Девушка открыла глаза, устав ждать пока ее возлюбленный сделает шаг и тут… аммм… что?!

На Лили смотрела зеленая ужасная гоблинская морда, такая, знаете, с длинным носом и заостренными ушами. Девушка икнула, ее глаза, казалось, больше не помещаются на лице, и в следующий миг служанка потеряла сознание.

— Эй, ты чего? — Сто Двадцать Первый пару раз ударил ее по щекам, пытаясь привести в чувство.

Гоблин встал на кровать и краем глаза уловил движение. В единственном уцелевшем после танцев зеркале отражался гоблин, самый ненастоящий из всех настоящих.

— Ах, ну да. — иногда фантазии уводят слишком далеко от реальности, настолько, что уже и не вспомнить, зачем возвращаться назад.

Пока Сто Двадцать Первый изображал из себя героя любовника, Мол радовался этой миссии как ребенок, попавший в магазин со сладостями. Вокруг него блестело и переливалось богатое убранство замка короля. Все словно манило к себе вора, протяни лапу — и оно будет твоим. Мол выудил из штанов серый мешок и, развернув его, принялся собирать, а вернее красть, все, что могло поместиться в мешок. Похищать королеву гоблин с самого начало не собирался, он все-таки вор и ремесло свое предавать не станет. Он часто говорил, что любовь к чужому добру у него в крови, она перешла к нему от отца, а тому от деда, а ему, в свою очередь, от прадеда. Такая теория не выдерживает никакой критики, просто потому что (и все это знают) у гоблинов нет родителей. Гоблины — это магия темных богов, заключенная в камнях, из самых глубоких расщелин, политых грязью.

В бездонном мешке Мола уже через пять минут лежали подсвечники, статуэтки богинь, золотые пепельницы и несколько картин. Неожиданно для Мола дверь рядом с ним открылась и из нее, смотря на золотые карманные часы, вышел дворецкий. Их взгляды встретились, гоблин замер с бархатным пуфиком, остановившимся на полпути в мешок. Мужчина уже набрал в грудь воздуха, чтобы крикнуть, но проворный гоблин подпрыгнул, вырвал часы из рук дворецкого и, залепив ему страшную затрещину, повалил мужчину на пол. Упавшая жертва один раз дернула мысками налакированных ботинок и отключилась. Мол втащил его в комнату и, сломав ручки с обеих сторон, захлопнул дверь.

— Блестяшки. — позолоченные ручки с камешками по центру отправились в мешок.

Все, пора было заканчивать. Молу ужасно не хотелось покидать это чудное место, столько добра просто так стоит и собирает пыль под холодным взглядом своих хозяев. С Молом у вещей началась бы совсем другая жизнь, их ждали с распростертыми объятиями на Черном Рынке, где добрые люди позаботились бы о них. Но всему свое время, а мешок и так стал почти неподъемным. Его ждали братья гоблины, но перед этим Молу оставалось выполнить одно-единственное поручение Правши. Выбрали его для этого, памятуя о его удивительной способности оставаться незамеченным и передвигаться почти бесшумно. Все-то надо оставить на видном месте… где-нибудь… где же оно?