Инна Порядина - Маркус и золотая чаша

— Мам, а домашний арест — это что?

— Это когда ребёнок, например такой, как ты, остаётся без телевизора и компьютера, сидит за книжками, делает уроки и не ходит гулять, — мама встала рядом.

— А если мне надо выйти?

— Если очень надо, — она ещё больше нахмурилась, — то выйди. Хотя я не понимаю за чем, собственно? Конфеты ты все съел, телевизор тебе нельзя. Лекарства принимай и читай. У тебя, Лёша, ка-ни-ку-лы.

— Да уж, — вздохнул я. — Всё было очень вкусно, спасибо, я пошёл.

— Пожалуйста, — мама отпила из кружки, — сундук увезём на следующей неделе, я договорилась. Фантики сам выброси.

Я открыл дверь детской и чуть было не наступил на Нота.

— Выдвигаемся через тридцать минут! — размахивал он саблей. — Ты идёшь с нами!

— Не могу, — попятился я обратно к двери. — Меня наказали.

— Трус! — сделал Нот выпад в мою сторону. — Тогда придумай что-нибудь.

— Отстань от него, — вылез из сундука Маркус. — Сами справимся.

Красный и чёрный корды стояли друг напротив друга. Один, расслабленный, поправлял повязку на ноге, другой, сжимая рукоятку сабли, нервно прыгал на месте. Я возвышался над ними, как скала, и жевал нижнюю губу: так лучше думалось.

— Маму твою надо отвлечь, — сказал Нот, задрав голову. — Вечно она на кухне.

— Да, — кивнул я.

— Мы обыщем каждый уголок — Цыпа нам поможет, — заберём чашку и вернёмся домой.

— Лёша, — теперь на меня снизу смотрел и Маркус. — Нам очень нужна твоя помощь.

— Я Ирку позову, она с мамой побудет, — вдруг осенило меня, — а вы ко мне в карман заберётесь: так быстрее. Часик подождёте? — сложил я руки домиком. — Всё равно ждать, пока я поправлюсь.

— С чего это? — замер Нот.

— А как вы в порт попадете?

— А этот парень, который здесь живёт?

— Фил что ли?

— Ну он, наверное.

— Он вообще про вас не знает, как и родители с бабушкой, — удивился я. — О вас знаем только мы с Иркой.

Маркус кивнул: «Нам без Лёши никуда».

— Если мама ещё не пропылесосила, — подскочил я на месте, — чашка найдётся очень быстро! Уверен! Ирка из садика вернётся, и я вас на кухню отнесу. Дождитесь меня только, ладно?

Я ещё раз умоляюще сложил руки домиком у груди (в мультиках это всегда срабатывало, я видел). Маркус кивнул, они разошлись с Нотом по разным углам, а я забрался на свою койку и схватил первую попавшуюся книгу: опять динозавры!

Надо было чем-то заняться, поэтому я перелистал все страницы с начала до конца, а потом в обратную сторону, перевернул книгу и посмотрел на динозавров вверх ногами. Не впечатлился, как сказал бы папа, и уставился в окно.

Напротив — высокий кирпичный дом и какое-то серое и ни капельки не интересное небо. Почему мама назвала моё заточение каникулами? Это вам не книжки с раскрасками на вечер! Так серьёзно меня ещё не наказывали.

А вообще, мне скучно, потому что я болею. И конца этому не видно и края, как сказала бы бабушка. А где-то заканчиваются уроки, и ребята бегут на площадку, разбрасывая по дороге портфели и мешки со сменной обувью. А я один. Лежу вот тут, жду непонятно чего. Нет бы вскочить, схватить кордов и бежать на кухню. Какая ещё экспедиция? Зачем готовиться? Надо брать и действовать, а не ждать непонятно чего.

Мне кажется, я сидел в комнате вечность и даже запыхтел, потому Ирка, которая вошла в комнату, крикнула:

— Паровоз! Здорово! — и рассмеялась.

— Знаешь что, Ира, — свесился я с кровати, но так резко, что голова сразу же закружилась. — Знаешь что…

Мне хотелось скрипеть зубами и стучать кулаками в стену. И пусть даже Фил придёт, и мама с папой.

— Бабушку ещё позовите! — выкрикнул я неожиданно, а Ирка вытаращила глаза.

— Хорошо, — тихо сказала она и попятилась к двери.

— Стой! — я готов был под землю от стыда провалиться. — И-ра, зам-ри.

На книжной полке сидели корды и тоже на меня пялились. Я понимал, что веду себя как-то не так и очень странно, но поделать с собой ничего не мог. Злость и обида, которые затаились где-то внутри, требовали, чтобы я их выпустил. Наверное, так оно и случается, когда очень долго стараешься быть слишком примерным и хорошо себя вести.

Мне показалось, что я становлюсь красным, как Маркус, волосы на голове встают дыбом, как у Нота, и откуда-то изнутри вырывается пламя. Ноздри раздулись, живот, кажется, раздулся тоже, я ещё сильнее сжал кулаки и часто-часто задышал.

— Ты взорвёшься? — спросила сестра.

— Да-а-а-а! — закричал я и сам не понял, почему.

— Мы тоже? — не прекращала Ирка.

— Д-а-а-а!

— Пошли отсюда, — вскочил Нот. — Если рванёт, разлетимся. Собирай нас потом. А вдруг мне руки не так приделают?

— З-а-а-а-мри! — гаркнул я на него.

— Лёша сошёл с ума? — начала хныкать Ира. Она посмотрела на Маркуса и снова попятилась к двери.

— Нет, — покачал головой корд. — Он злится, потому что его ваша мама наказала.

Сестра подошла к кровати и посмотрела вверх. На втором ярусе сидел я. Бардовый, потный, раздувшийся во все стороны и пыхтел ещё, как паровоз.

— Там бабушка приехала, идём чай пить?

— Э-э-э, какой чай? — заверещал Нот. — У нас дело. Нам за чашкой идти! Этот (он ткнул саблей в мою сторону) просил подождать. Только время зря потратили.

— Ты сейчас сам взорвёшься, — встал напротив Нота Маркус. — Не торопись. Мальчик обещал, значит, сделает.

— Да ну вас, — отстранил его Нот, — пусти меня!

Дверь была открыта, и корд решительно направился к кухне.

— Один справлюсь, — услышали мы его из коридора, — Цыпа, ко мне!

Бабушку мы обожали. С ней в наш дом всегда приходили суматоха, бесконечные чаепития и пустая болтовня, как говорил папа.

Усядешься, бывает, за круглый стол, подтянешь к себе конфеты, набьёшь печенья за обе щёки и уши навостришь: а что там у родителей интересного?

Взрослые беседуют, папа обычно бороду чешет, бабушка руками всплескивает «ох, ах», мама может хмуриться, а может и смеяться без остановки. А ты сидишь такой серьёзный, головой крутишь: не упустить бы чего, и ногами под столом дрыгаешь. Ирка, когда так делает, ещё и на стуле подскакивает.

Когда приезжала бабушка, в доме сразу становилось радостнее. Все начинали бегать, суетиться, мы с Иркой делали всё наперегонки. А вот кто быстрее чашки расставит? А фрукты помоет? А если ещё и не уронишь ничего, так вдвойне молодец!

Ирке, понятное дело, серьёзного ничего не доверяли: девчонка же, да к тому же маленькая. Фил обычно приходил к уже накрытому столу, а мне доставалось самое почётное: принести чайник с заваркой, нарезать лимон и красиво разложить печенье на тарелочке.

Сегодня вот только без меня всё делали: кипятили воду, смеялись и перекрикивали друг друга.

— Бабушка торт привезла, — сказала Ирка, заглянув в детскую, и все мои мысли разлетелись, как разноцветные шарики, — красивый!