Инна Порядина - Маркус и золотая чаша

Нот замер: то ли устал, то ли прислушался к нашей беседе. А кому охота, чтобы его плели на другой, собственный манер?

Дверь скрипнула, и в комнате показалась Васина голова.

— Играешься? — спросил он и кивнул на кордов. — Вещи лучше пакуй, входим в порт!

Я стоял посреди каюты, держал в руках коробку с кордами и оглядывался по сторонам: а что ещё паковать? Как был в свитере, так и ухожу. Одежду матросскую, которую мне приготовили, я не трогал: не люблю чужое да и велико оно мне всё. Пряник доел, посуда тоже не моя. Так и пойду порожний, как говорят матросы. Бабушка бы сказала: «Нищему собраться — только подпоясаться». Оно, конечно, всё одно и то же обозначает: ничего у Лёши с собой не было и нет. Иду так.

— В-а-а-а-с-я-я-я! — крикнул я в коридор, но никого уже не было. Странно, неужели обо мне забыли? А вдруг «Смелый» уже прибыл в порт? А вдруг он уже давно пришвартовался, и я не успею высадить кордов на берег? Я так запаниковал, что пулей вылетел из каюты и, грохоча ботинками о железный пол, побежал наугад. Оно так вернее: куда-нибудь да прибегу, лишь бы сильно не плутать.

Грохотали не только мои ботинки, Нот с Маркусом, вероятно, бились о края картонной коробки, но сейчас меня это не заботило. Быстрее найти выход наверх, сойти на берег, выпустить кордов на волю и… Ну, а что дальше, я пока не решил. Слишком сильно заглядывать вперёд вредно не только для здоровья, но и для спокойствия, как говорит папа, а папа иногда бывает прав!

Я вспомнил, что на палубу мы поднимались по узкой железной лестнице, и сейчас бегал по коридорам как мышка в лабиринте, только вместо ароматного кусочка сыра передо мной маячило нечто большее: это была свобода!

Потом вспомнил, как бабушка однажды читала нам с Иркой сказку о Гансе и Греттель, которые оставляли метки в лесу, чтобы по ним потом можно было вернуться домой. И вот как же я не додумался до этого раньше? Вот ведь и пряники у меня были, которые можно было крошить, а нет же, всё сразу съел. Да уж теперь и поздно размышлять о том, что не сделано, поэтому давай Лёша, кружись по барже, ищи дорогу наверх.

И как только я подумал о том, что уже неплохо было бы и выбраться, передо мной возникла лестница. Медленно-медленно она выезжала из дырки в потолке и со скрипом расправляла свои железные ступени. «То-то я не видел её раньше, — стукнул я себя по лбу, — она же складывается!»

— Полундра! — услышал я прямо над головой, и тут сверху как яблоки посыпались матросы. Это я немного преувеличил, конечно, потому что на яблоки они ни разу и не похожи, но вот грохотали они точно так же. «Бум, бум, бум!» — стучали по ступеням их тяжёлые сапоги.

— Отойди, пацан, — отпихнул меня кто-то из команды, — мешаешь!

Я нырнул под лестницу и, дождавшись, пока закончат спускаться матросы, вскарабкался наверх к небу и воздуху.

В носу защекотало от солёного ветра, щёки и ресницы покрылись мелкими капельками, а в груди защемило от какого-то непонятного восторга: захотелось подпрыгивать, махать руками и кричать что-нибудь вроде «а-а-а!».

Я зажал коробку под мышкой и подбежал к борту «Смелого»: высоко-то как! Захочешь спрыгнуть — сто раз подумаешь, а надо ли? «Ну уж нет, — подумал я, — мама точно бы не одобрила, а папа бы ещё и наказал, а бабушка за свитер отругала: не любит она, когда вещи портят. Хотя горло-то уже и так растянутое, но вот брюки и ботинки вроде ничего, могут ещё и послужить. А размокнет всё, солью покроется, как я обратно поеду? В огромной матросской форме и кедах сорок седьмого размера?»

За спиной загрохотали тяжёлые морские ботинки, вокруг всё засвистело и зашумело: цепи, крики, канаты. Я услышал столько новых слов, о существовании которых и не подозревал. «Пап, — сказал я вслух, — если всё это есть в книжках, о которых ты говорил, я их обязательно прочту! Я тебе обещаю!»

На носу корабля грозно и величественно стоял бородатый Фёдор Иванович. Он, судя по всему, отдавал приказы, а команда их исполняла. Я не разбирал слов, но видел, как слаженно и бодро спускали один якорь, затем — второй и третий, как «Смелый» качнулся и встал у берега, как матросы побежали по трапу… Я находился в самом центре сказки, которая называется настоящая жизнь, о которой можно столько всего найти в книгах, но столкнуться нос к носу дано не каждому, особенно, если тебе так мало лет.

— Лёша, — окликнул меня Вася, — что ты там стоишь как пень? Сюда беги! Давай с нами!

Вася был очень весёлый, щёки его горели, шапочка сбилась на сторону, волосы из-под неё выбились и торчали в разные стороны. Он мне напоминал кого-то, но вот я никак не мог вспомнить, кто бы это мог быть. Богатырь что ли русский из народных сказок?

— А Фёдор Иванович? — остановился я на полушаге. — Заругается ведь.

— Решим! — улыбнулся Вася. — Жди!

Я видел, как матрос подошёл к боцману, что-то ему сказал, пират убрал руки за спину, опустил голову, потом почесал бороду, сдвинул брови к переносице, а потом махнул рукой и направился ко мне.

У меня аж сердце ёкнуло: «Всё, он меня сейчас в каюте запрёт! Бежать, бежать, Лёша, срочно надо бежать!» Я заметался по палубе. Хотя нет, я сдвинуться от страха не мог. Так и стоял как пень.

— Если бы здесь были люди, — подошёл ко мне боцман, — я был бы обязан сдать тебя пограничным властям или полиции. Но, на твоё счастье, этот остров необитаем…

Я насторожился.

— У тебя есть час! — Фёдор Иванович был строг как никогда и говорил очень чётко. — Под твою ответственность, — обернулся он к Васе, который стоял у него за спиной и широко мне улыбался. — И смотрите мне!

Матрос ответил «так точно», хлопнул меня по плечу и жестом показал следовать за ним.

Мы сошли на берег.

— Здесь и правда никого нет? — спросил я Васю. — Совсем-совсем?

— Ну да, — он достал курительную трубку, — мы здесь щебень берём. В этом месте больше ничего нет. Пару раз ребята бегали, осматривали, что тут и как. Говорят, камни одни и мусор, который море на берег выбрасывает. А сам я не ходил, чего тут делать?

Я осмотрелся. И правда, ни одного растения. Глыбы серые, море, даже песка не очень много: как здесь корды живут? И это точно их остров? Сжав сильнее коробку под мышкой, я отошёл от Васи на пару шагов. Мне хотелось заглянуть за скалу и самому увериться в том, что остров необитаем.

Один, нет, два самых больших или, как в школе девочки их называли, гигантских шага, чтобы убедиться, что вот за этой глыбой, и правда, ничего не существует. Я взглянул на Васю. Матрос первого класса задумчиво смотрел в небо, грыз курительную трубку и крутил в руках спичечный коробок. Вон там «Смелый» тихо стоит на якорях да команда занимается погрузкой щебня. Никто и не заметит моего отсутствия, ведь я всего лишь одним глазком и — обратно.