Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

Все дни путешествия влюбленные проводили вместе, спускаясь только в столовую и вечером выходя на палубу пересчитывать звезды. Наемнику казалось: женщина приглядывает за ним, со страхом ожидая повторения случившегося. Но прошел день, другой, неделя, а замирания сердца не случалось, Лискара потихоньку отходила. До Сланов оставалось всего ничего, около сотни миль.

В предпоследний день пути они, против обыкновения, заглянули к соседям, долго беседовали, потягивая душистый чай из лепестков розы и заедая сушеными финиками, затем также вместе спустились в столовую, поужинали, вышли на палубу, рассуждая о делах наступающих: кому-то оставаться в Сланах, кому-то добираться до столицы. Пути расходились, прежде надлежало бы и наемнику попрощаться с той, которую он возлюбил за время странствия, но теперь все стало иначе. Они сговорились, закончив дела в Сланах, пуститься в Верей вместе, если в том возникнет необходимость, ведь Жнец душ дал понять, что Мертвеца будут поджидать едва ли не у самих сходен. Возможно, путешествия не будет. Лискаре от этой мысли стало легче, она оставила веер, которым обмахивалась во время ужина, – жара не спадала даже после захода солнца, душный нот только усиливался к вечеру – а затем ушла к себе, сказав, что будет ждать его с особым нетерпением.

Выждав для приличия четверть часа, истомив и себя и ее, Мертвец отправился к каюте. Во тьме коридоров наемник брел почти на ощупь, даже его кошачье зрение не спасало от встречи с нежданными углами. Неподалеку от их комнаты услышал чью-то возню, подумав на соседей, окликнул, но ответа не услышал; верно, обознался. Затем увидел широкую спину в полосатой рубахе с широкими белыми отворотами. Услышал голос, странно детский, оттого и знакомый.

– Олек? – кровь ударила в голову. Ничего не понимая, он бросился к тени, едва видимой в свете далекого кормового фонаря. Здоровяк начал оборачиваться, наемник уж занес кулак для удара в грудь, но с изумлением узрел, что у спины нет лица. Тень сделала пол-оборота, снова оказавшись спиной детины. Бормотание не прекратилось. Удар прошел сквозь воздух, наемник едва не кубарем проскочил следующую пару сажен и тут же оказался возле двери каюты. Спешно обернулся – никого, прошел обратно, снова пусто. Качая головой, открыл дверь, услышав шебуршание. Вбежал, ища кремень и свечу.

– Я тебя заждалась… – но, увидев наемника, Лискара тут же переменила голос: – Боги, что с тобой?

Чирк – и свеча зажжена. Лискара лежала на кровати полуобнаженной в тонкой газовой сорочке, ничуть не скрывавшей ее нежных прелестей. Затеплив свечу, она разглядывала вошедшего, желание уступало место тревоге.

– Что случилось? – Мертвец дернулся, точно от удара.

– Сам не пойму. Вдруг почудился Олек возле нашей каюты. Только спина, я окликнул, он повернулся, снова спина. Будто призрак бродит. Или…, – и вспомнил про подарок Жнеца. Может, это его силы заставляют мертвых оставаться подле живых, даже если те отчаянно противятся подобному? Но ведь он уже сколько не носит браслет. Или это все равно, и браслет, где бы ни находился на корабле, все одно действует по прежней памяти? Стоит выбросить?

Лискара всполошившись, бросилась, прильнула к наемнику.

– Это я, моя вина. Хотела сделать тебе приятное, неожиданное, я хотела… вот итог.

– Милая, – он присел подле. – Пожалуйста, выбрось из буйной своей головушки все это. Может, дело в моей памяти, она призраков призывает. – и, увидев лицо любимой, тотчас оборвал себя. – Все, напугали друг дружку.

Она кивнула. Хватка стала слабеть. Мертвец тихонько распустил волосы, целуя в лоб, подхватил ее, хрупкую, тонкую, прижался к нежно пахнущей ландышами груди, бережно расшнуровывая сорочку. Лискара часто задышала, откинулась, а затем, приблизившись, стала жадно целовать его шею и грудь. Куснула мочку уха.

– Только не останавливайся, – прошептали губы.

Через день корабль пришвартовался в Сланах. Город удивительно напоминал столицу республики, великодержавный Урмунд. Широкие улицы, мощеные плиткой, тисовые и буковые аллеи, фонтаны, памятники богам и героям. Дворцы, окруженные садами, общественные бани с бассейнами и водопадами, крытые рынки и амфитеатры. Порт одновременно был и стар и молод, построенный без малого шесть веков назад, он выглядел так, будто его создали совсем недавно, но древние здания, скрывающие под поблекшими полотнищами пешеходные дорожки, утверждали обратное. Странно, что первые поселения беглецов из Эльсиды, тот же Фратер, выглядели столь удручающе мрачно и неуютно в сравнении с покинутыми городами царства. Будто первые правители стремились как можно скорее избавиться от неприятных воспоминаний или попросту не задумывались о красоте. Ведь Фратер выстроили всего за три года, и только столетие спустя он обзавелся каменной стеной и кирпичными домами, благо глины для строительства окрест города хватило за глаза. Неудивительно, что через полтора века население города насчитывало почти полмиллиона человек, Фратер на долгие времена стал самым крупным поселением в изведанном мире, далеко превзойдя столицы окрестных царств. В те времена в Лантийском царстве кирпичник почитался почетнейшим работником, главы гильдий входили в Сенат, управляя как делами внутри, так и вовне страны, а секреты работы передаваясь по наследству, являлись едва ли не самой охраняемой тайной. Позднее к ним добавилась тайна бетона, ибо Фратер стал первым городом, где гильдия кирпичников возвела храм всех богов целиком из нового материала. Секрет возведения огромного купола в сорок сажен до сих пор является чудом строительной мысли.

Урмунд лишь поначалу старался отмежеваться от брошенного отечества, после века размолвки отношения между двумя государствами начали налаживаться. И прежде всего со стороны молодого царства – в старое потекли купцы, но куда больше – молодые люди, стремящиеся получить образование в старом университете города Верей, где находилась самая большая библиотека мира. Эльсида прежде предпринимала множество мер по блокаде Урмунда, ни одна из которых не оказалась удачной, – еще бы, разделявшую их тысячу миль никто не мог изменить. Теперь же пыталась предоставить учащимся все блага и условия для работы на своей земле. Прежняя ссора между двумя государствами переросла постепенно в состязание. Бетонный храм всех богов как раз и стал ответом на верейскую либерею. В ответ в Сланах возвели высочайший маяк, чей огонь виден за тридцать миль от берегов. В ответ во Фратере создали и спустили на воду первый неф с косыми парусами, на что Эльсида ответила созданием триремы с румпелем, на что…

Состязание продолжалось, пока Эльсида не проиграла войну союзу государств-соседей. Казна опустела, древняя страна пошла на поклон к консулам, с просьбой принять ее земли и подданных в состав республики. Чрезмерное унижение для некогда великого царства, но единственный способ сохранить страну. Теперь, доживая свой век как далекий придаток Урмунда, Эльсида пребывала в мечтах о прошлом – верно, поэтому все больше величественных зданий возводилось в ее городах, и так похожи они казались на построенные в период расцвета царства. И Сланы виделись и древним и новым городом именно по этой причине, ровно нынешние правители Эльсиды решили хоть так оградить свою страну от чрезмерного влияния Урмунда, закрыться в прошлом и стараться не думать о наступивших временах. Благо тысяча миль пути позволяла хоть отчасти поверить в возможность подобного.