Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

Мертвецу отшельник тогда приказал ждать, сообщив что последняя, четвертая смерть его так же была испытанием в череде прочих тягот земного пути, что преодолел наемник за тридцать с небольшим лет. Цифра четыре издавна считалась в Эльсиде дурной, приносящей несчастья, когда-то в древности и вовсе символом смерти, именно поэтому знак креста вырезался на всех могилах с той еще поры, когда царство это не просто процветало, но само владело многими древними землями и народами.

Его четвертая смерть произошла именно здесь, – и этим будто напрочь сковала Мертвеца, прижав его к чужой земле, к незнаемому народу, обычаи и культура которого, хоть и перенесена была когда-то переселенцами в новые земли Урмунда, но за четыре века столь сильно поменялась, что казалось, то два разных народа, никогда и нигде прежде не соприкасавшихся. Мертвецу оставалось многое чуждым в обычаях туземцев, многое непонятным, неприятным даже, однако несмотря на все это, он продолжал оставаться в Эльсиде. Будто Ремета приковал его к ней.

Конечно, нет, такому великому чародею, под конец жизни обретшему невиданные силы, нипочем было и разыскать наемника, где бы тот ни пытался скрыться и отправить его туда, куда отшельнику бы заблагорассудилось. Но прошел месяц, полгода, год, а Ремета будто забыл о нем. Мертвец ждал.

Нет, не ждал даже, умом понимая, что нашедший его за порогом жизни, достанет где угодно, просто находился в чуждой стране, будто сам себя наказывая – и за смерть Лискары и за убийство ее матери-ведьмы, уводившей в вечный полон жителей Утхи. Будто этим пытаясь не обрести себя прежнего, но хоть что-то сделать для ушедших. Прекрасно при этом понимая, насколько смешны и несуразны его потуги.

И оставаясь в Эльсиде, он бродил по стране, выискивая все новых гадателей, все спрашивая о небесах и получая все те же ответы, но, по-прежнему не удовлетворяясь ими. Ведь Ремета, столь нежданно пришедший к нему, ворвавшийся в его жизнь и смерть, ведь он должен был одним своим появлением за чертой оставить какой-то след, заметный не только на небе, но и здесь. В Сланах, где произошла трагедия, в Верее, где Ремета поджидал его. Ничего и еще раз ничего. Он издержался, деньги кончались, но все одно продолжал искать, спрашивать и не находить.

Находили его. Случайно или нет, кто теперь знает, может его жизнь изначально, с рождения самого была лишена случайности, даже раньше, со встречи родителей, с необходимости им, имевшим уже детей, завести совместного ребенка, как велит обычай, для скрепления брака. И не случайность ли то, что он так и не родился, а появился на свет чревосечением, дурной знак в его краях, говорящий о скорой смерти ребенка. Ведь его даже нельзя было нести на крестины в храм богини младенчества. А потому семья перебралась в Урмунд. Первое свое имя он как раз получил в честь врача, спасшего его жизнь при рождении. Последним именем удостоил отшельник Ремета, равно как и последним спасением.

Почему именно он, как нашел наемника, зачем заманил в эти дальние, что от Урмунда, что от Утхи, края – тот еще вопрос. Наемник должен был ехать в Верей, но развязка наступила раньше, а отшельник все равно подоспел к ней, будто предчувствуя. Или действительно чуял? Ведь в Верее с Мертвецом должно было произойти примерно то же и так же, только без лишних жертв. Лискара, сама того не ведая, подыграла божьему сыну. И поплатилась за это. Никому не дано оказалось заменить в его мыслях Либурну, теперь уж точно. Он и не пытался. Ждал, сам не понимая чего, пил, не пьянея, сходился с публичными девками без любви и желания – будто исполнял некий долг. Как говорят солдаты невестам в таких случаях: натура того требовала.

Дважды встречался с капитаном нефа, привезшего Мертвеца в жаркую, далекую страну. Корабль, выкупленный крупным землевладельцем, путешествовал между Урмундом и Эльсидой, перевозя зерно в республику, а в колонию возвращая добрую сталь и яблочное вино, к которому постепенно приохотились туземцы. Капитан будто угадывая путь Мертвеца, сталкивался с ним на узких улочках Сланов, когда тот выбирался то утопить жажду, то утишить страсть. Рассказывал о происходящем в республике, наемник слушал молча, не перебивая, лишь изредка что-то спрашивая. Как-то капитан просил, не его, но обращаясь ко всем, могут ли они, сошедшие в Сланах, достать ему частицу священного кедра – после этого не раз Мертвец пытался пробиться в монастырь, где росло несколько деревьев, давно уже и почти полностью изведенных на стремительные, ходкие, не знающие грибков и плесени галеры. Ныне символ Эльсиды стал так редок, что попытка срубить дерево каралась смертью. А само присутствие крохотного куска на судне почиталось большим благом.

Увы, этой чести не удостоили ни капитана, ни наемника, сколько последний ни просил, сколько ни предлагал. Но мореход, узнав о попытках Мертвеца, вдруг проникся к тому совсем иными, нежели прежде, чувствами. Или то случилось сразу после гибели Лискары? Трудно сказать, что узнал капитан, видно, перенес подсознательно свою симпатию к будущей невесте наемника на него самого, а потому разом подобрел и проникся или уважением от попыток Мертвеца получить кедр или пытаясь разделить скорбь. Так или иначе, капитан всякий раз непостижимым образом отыскивал Мертвеца, вел его в трактир и, усадив за дальний стол, рассказывал обо всех новостях, собранных с разных земель.

Но первым делом попытался передать письмо от сестры Лискары: надежно залитый черным сургучом длинный свиток. Мертвец его не принял, капитан недолго повозражав, убрал за пазуху.

– Понимаю. Ничего хорошего в таких посланиях не прочтешь. А то еще и так душу изгадит.

– Верно, – наемник не стал говорить, каким стал чудовищем для нее, отняв жизни и матери и сестры. Скорее всего, старательно проклинала, пытаясь хоть так достать. И постарался перевести разговор: – Что в Утхе?

– Все по-прежнему. Из Кривии до нее никто пока не добрался, живет сама по себе. Я теперь редко там бываю, у меня больше дел во Фратере.

– Сестра ждет ответ? – капитан покачал головой. – Понятно.

– А в республике изменения. Усобица кончилась, войска на севере сдались и присягнули диктатору. Начальников двух легионов распяли, их приспешников сожгли. Теперь провинившиеся войска да еще один легион вторглись в Югурию, которая им оружие и дружину поставляла. Все стало на свои места, Урмунд опять начал расширяться. Это вы умеете, – улыбнулся он и предложил еще по одной.

Мертвец спросил о делах Кривии, все же оба родом оттуда, хотя и бывали в родных землях до крайности редко. Капитан плечами пожал, ничего нового не сообщу, не знаю. Связь со столицей потеряна, ходят слухи, что Утха и вовсе хочет стать вольным городом и получить протектора из Урмунда. Смута ведь не утихает.