Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

В следующее свое прибытие, через четыре месяца, он рассказал о победоносном завершении Югурийской войны, присоединении земель и неудачном покушении на диктатора. Наемнику делиться оказалось нечем, все, что он делал прошедшие месяцы – искал земные подтверждения небесным переменам, пока безуспешно, и раз в неделю последовательно напивался, искал дешевую любовь и ходил в баню – всякое в свой день. Потому новую встречу он больше молчал, слушая капитана, тот быстро вливал в себя брагу и уже через час еле поднялся, чтоб отправиться в порт. Он, будто великий мореплаватель Тион, дневал и ночевал на судне. Мертвец проводил его в порт, ехать на двуколке тот отказался. Подле нефа распрощались, не сомневаясь в скорой встрече.

Так и вышло, жаркое лето закатывалось в осень, когда неф прибыл в Сланы в третий раз. Не виделось ничего удивительного в том, что наемник, возвращаясь от гадателя с новой неудачей, решил сделать изрядный круг по дороге. Извозчика позволить он себе уже не мог, но ноги привыкли к долгим путешествиям, кажется, истосковались по ним. Десять миль из храма в монастыре до Сланов он проделал, не заметив дороги, прошел рядом со своим домом и двинулся в порт. По дороге, как и всегда, в подобных обстоятельствах, столкнулся с капитаном. Вот только на сей раз он действительно разыскивал наемника, а не просто желал видеться с ним.

– Узнал в таверне твое место жительства, решил найти. Со мной гонец от царя Бийцы, – кивок в сторону юноши, стоявшего у капитана за спиной. – К тебе поручение.

Наемник не хотел приглашать их в свое убогое жилище, но гонцу не следует разворачивать и тем паче зачитывать царевы бумаги на людях. Молодой человек, возраста от силы лет шестнадцати, еще усов над губой не сыскать, белокурый, весь какой-то блеклый, но зато в сияющих одеждах, вошел в комнатенку Мертвеца и остановился, прижав к лицу носовой платок. Наемнику странно было наблюдать за ним: парень явно из влиятельного рода, не обижен ни родительской ни царской ласкою, всюду привечаем, и вдруг оказался гонцом, да еще в этом медвежьем угле. Ведь не ради Мертвеца же он тут оказался. Да и еще более странно, что Бийца не просто вспомнил о нем, вспомнил с проклятьями, как надлежит в таких случаях, но послал человека высокого рода, да за тысячу миль от дома, разыскать и передать. Нечто уму непостижимое.

Сам юноша… поначалу наемник увидел в нем царского мальчика, но затем убедился, что ошибается. Хоть и женственен гонец и лицо у него, дай только румяна да уголь, вылитая девица, но оставалось в нем и мужское начало, пусть и не столь заметное. На вид совершенное смешение родов. Но уж явно не за сладкие речи и угодливые ласки он здесь. Да и не в чести Бийцы посылать своих любезных, ежели у него водились такие, в гости к врагу, по чьей милости в стране продолжалась упорная свара. Из государевой милости гонец явно не вышел. Вот и сейчас, выбирая стул почище, не выдержал, покрыл его платком, сел, не касаясь спинки. Отер лицо, не выдерживая жары и духоты помещения, хоть по меркам Эльсиды день выдался прохладный, но молодой человек, не привыкший к жаре, выглядел скверно. Он неохотно поднялся и вынув из внутреннего кармана расшитого золотом белого полукафтанья открытый свиток с зеленой царской печатью на перевязи, зачитал:

– Царь божьей милостью Бийца Второй Смиренный, государь Кривии, Рети, земель северных и восточных, правитель Косматых гор и Заозерья, а так же земель малых, на картах не означенных, приказывает тебе, урожденный житель и государев человек, именуемый себя Мертвец, из города Брашта, что на Поморском тракте, гражданин Урмунда и житель его городов, немедля явиться пред его светлые очи для поручения, только между самим сказанного. По прочтении сего послания, надлежит явиться тебе в город Опаю, столицу достославной Кривии, незамедлительно и как можно скорее, – Мертвец слушал, покачивая головой, вспоминая, как встречала его и маленький отряд пришедший с другим желателем царского скипетра и державы, царевичем Пахоликом, прежде казавшаяся неприступной Тербица – город, где на царское чело искони возлагалась корона. Князь Бийца сумел опередить неспешный отряд, сопровождавший княжича, взять Тербицу и короноваться за несколько дней до подхода соперника. Странно, что Пахолика не убили в тот день. Странно, что наемник бился за него, едва поняв, что уготовил подростку новый царь. И странно, что Пахолик до сих пор укрывается в северных землях государства, не просто живой и невредимый, но ставший настоящей занозой в глазу нового правителя. Как он сумел вывернуться, только верный его телохранитель и знает.

Мертвец обернулся к капитану, тот старательно слушал, но явно давая понять, что ему более интересна обитель наемника, нежели слова гонца, запах духов которого, наконец, начал перебивать тисклый смрад плохо проветриваемого помещения.

– Писано со слов государя Бийцы Смиренного в день первой седмицы седьмого месяца года шесть тысяч седьмого от сотворения мира, – закончил он, резко скручивая свиток. Скрип прочного пергамента вывел наемника из оцепенения.

– Со слов писано… он что, неграмотен? – удивленно произнес Мертвец. Юноша смерил его холодным взглядом.

– Как смеешь ты, вызываемый, хулить царя незнанием азбуки? Он живет и работает среди книг, он это вся Кривия, он изучает труды древних, дабы новые поколения… – гонец закашлялся.

– Я понял. И как мне теперь добраться до Смиренного? Видишь ли, я поиздержался в Эльсиде, буквально сегодня просадил последние монеты в храме, а проку не получил никакого, – гонца снова передернуло от таких слов. Правда, на сей раз он промолчал. Мертвец заметил и сам, что говорит, ровно его учитель, мучитель и возвратитель отшельник Ремета и тут же одернул себя, попросив прощения.

– У государя надо просить, я лишь смиренный слуга его. Надеюсь, капитан примет решение поскорее прибыть в Утху, как знак своего уважения к царственной особе. Не так ли?

– Не так, – хмуро произнес тот. – Понимаю, дело важное, но мы, простецы, должны еще и в Фику зайти, пополнить припасы дорожные, и во Фратер, освободить трюмы, да еще заглянуть в Закрут, что в Кижиче, ибо и там судно под моим управлением ждут. Ну а после, коли разрешат мои владыки, купцы, зайти в Утху, хотя этот город мне совершенно не по пути, смогу переправить туда наемника. А нет, так придется ему во Фратере ждать подходящего судна.

Гонец потемнел лицом, долго не отвечал. Но после не выдержал, резко повернувшись, прошипел что-то неразличимое человеческим ухом. И уже внятно, добавил:

– Пусть так. А теперь, уважаемый, соизволишь ли ты проводить меня до дома государыни нашей? Я пока еще плохо знаком с городом, а ты сказал мне сам, будто этот дом недалеко.