Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

– Пыли нажрался, – ругнулся гонец, зло кусая губы. – Эльсидой сыт по горло, надолго хватит. Спасибо, что зашел, – и тут же, – Зачем тебе оружие на корабле, будто нападет кто?

– Если б ты плыл первый раз, увидел. Сейчас все успокоилось, но я лучше буду с ножами ходить, чтоб ничего не случилось, чем без них, чтоб произошло хоть что-то.

– Ты суеверен, как капитан, вот уж не ожидал подобного от наемника. Тем более такого, каким тебя государь описывал. Я думал, скала.

– Холм.

– Я рад был, нет, счастлив до безрассудства, когда государь повелел придти и наказал поехать в Эльсиду за супругой своей. Я рвался вперед, я обгонял в мыслях корабль, я мчался туда… и что я получил. Выволочку перед слугами, будто я им теперь ровня и позор на всю жизнь…. Стало быть, ровня, раз так.

– А что ты хотел?

– Не твое дело, наемник. Ну и имечко у тебя, писать мерзко. Не знаю, что теперь скажет государь, когда с тобой встретится. Главное, что я ничего не сделал, а ты… приложение, удобный случай. Хотя может он просто хочет тебя судить.

– Может и так. Странно лишь, что для этого надо меня вызывать гонцом.

– Я же сказал, удобный случай, наемник, – металл зазвенел в его голосе, гонец зашелся кашлем. – Тем более, ты согласился сам, не пришлось применять силу.

– Мне или тебе?

– Отстань. Все равно тебя казнят. Даже после личного разговора.

Мертвец пожал плечами.

– Посмотрим, – произнес он, затворяя дверь.

Значит, особое поручение. Государь повелел доставить наемника пред свои очи гонцу, заставив того написать оба указа. Мертвец даже не сомневался, что за причина вызывать его к Бийце. Ремета, только он может стоять за подобным указом, никто другой не станет разыгрывать столь хитроумный выверт, чтоб вытащить его, и так засидевшегося, из Эльсиды, притащить в исходное место, в Опаю – и уже там решить судьбу так, как того хочет отнюдь не государь, а втершийся в ряды самых преданных слуг, хитроумный отшельник. И ведь не своими руками писал указы, гонца заставил, еще одного из самых близких.

Все-таки интересно, что потерял посланник, не выполнив главный царев указ? Место, положение, земли, уважение? Что обещал Бийца тому за приезд жены и детей? Так или иначе узнается.

А вот Ремета хорош. Везде поспел. Но зачем ему такие сложности, непонятно. И ведь ни одно из его действий никак не отражается на звездах, те остаются безучастны и холодны, будто насмехаясь над людьми, пытающимися найти разгадку. Как же отшельник умудрился обрести подобные силы, незаметно для неба? – неужто это возможно? Словно для божьего сына и отца одна звезда светит. Как он свершает свои дела, может, действительно покрываемый столь удачно отцом, может они в сговоре, но каком? Или скитник столь удачно подражает громовержцу, что умудряется дурачить не только гадателей, но и правителя неба? С присущем только отшельнику злым смешком по любой причине. Наемнику подумалось, а не у отшельника ли он заразился этой улыбкой в половину лица, больше похожей на гримасу? – нет, не у него. Усмешка появилась куда раньше, еще после первой смерти, в плену, на каторге. Когда надсмотрщики били за любое неверно сказанное слово, а он пытался улыбаться в ответ. Лицо перекашивало от дикой боли, стражи бесились, но поделать ничего не могли, разве что уморить.

Любопытно, что скажет и куда отправит его Бийца? Ведь для чего-то Мертвец понадобился государю Кривии, явно не для простого разговора, явно не для передачи в руки Реметы. Мнилось, скажет что-то еще, может, очевидное, может тайное, что Бийца может поведать только ему лично. Про Жнеца душ? – нет, вряд ли. Хотя почему нет, в свое время государь призывал величайшего из некромантов, способного одной мыслью убивать десятки и сотню людей, пожирая их души, питаясь ими и удлиняя и без того немаленькую свою жизнь. Да и пожелание именно Жнеца отправило наемника в далекую Эльсиду; возможно ли, чтоб круг замкнулся таким образом? Все возможно.

Утром, выходя из каюты, он столкнулся с гонцом, явно Мертвеца поджидавшим, хотя и делавшим вид, что поправляет оборки белоснежной рубашки, усердно, словно на высокое собрание отправлялся. Услышав, как дверь хлопнула, бросил притворяться, остановил.

– Я прошу прощения у тебя за вчерашние слова. Поверь, не со зла наговорил, вернее, со зла, но не на тебя. На все происшедшее днями ранее, оно до сих пор клокочет во мне, не давая покоя. Верно, и будет клокотать, покуда не доберусь до государевых очей и не выслушаю его повеление.

– Я не в обиде. Но отчего государыня не захотела отправляться к супругу, неужто в Эльсиде ей приличнее находиться?

– Я передавал ровно те же слова царя, она, увы, не прислушалась. Скажу по секрету, меж царственными супругами давно пробежала кошка, еще с времен нахождения обоих в лагере в Косматых горах. Когда же государь наш взошел на престол, она посчитала, необоснованно, конечно, что он поступил жестоко и неприглядно, заплатив Жнецу душ – ты ведь знаешь кто это – чтобы тот изничтожил защитников Тербицы, нашей царственной святыни. А потому, едва церемония закончилась, сперва переехала в Опаю, не дожидаясь окончания месяца торжеств, а затем, спустя всего полгода, отправилась в Эльсиду, на родину.

– Я и не знал подобного.

– Да, государыня Узаша происходит из древнего рода эльсидских князей Утишмалов, с которыми довелось породниться нашему царю.

– Так вот почему его не считали в столице достойным короны. Теперь я понял всю подноготную битвы за Тербицу.

– Это так. Хотя и по положению, и по правам наш государь ничем не уступал княжичу Пахолику. Больше того, по возрасту и познаниям, превосходил его и, согласно Таблицам царских канонов, должен был стать следующим государем.

– Но очередная размолвка преградила ему путь, – усмехнулся Мертвец. Посланник кивнул, будто не слыша насмешки.

– Трудно сказать, чем не угодил царице ее брат, дело глубоко личное, и не нам в него лезть. Но правительница вопреки заветам отцов, назвала преемником своим сына. Ее право, но только именно это решение посеяло в стране смуту и…

– А мне казалось, то вина мужа, не сумевшего справиться с делами.

– Я говорю от себя, как и ты, наемник.

– Ты говоришь так, ибо льнешь к Бийце… прости, гонец.

– Нет, ты прав, в своих суждениях я многое черпаю от государя. И не могу быть беспристрастен. Возможно, даже, я ошибаюсь. Как бы то ни было, князь Бийца покорился воле сестры, больше того, своего сына он назвал в честь царевича – тоже Пахоликом. Это помогло в малой степени, будущий государь хоть и получил доступ в Опаю, но свидеться с сестрой все одно не мог, как ни старался ни он, ни княгиня.

– Значит ли, что все дело в Узаше?

– Государыня часто посещала Эльсиду, что, верно, в глазах царицы считалось непристойным. Но я снова вступаю на скользкую тропу предположений, а потому умолкаю.