Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

– Она уплыла на сносях. Интересно.

– Наемник!

– Последний вопрос, гонец. Как ты сам думаешь возвращаться?

Посланник молча глянул на Мертвеца. В глазах отразилась затаенная боль, обида, подступавшая к самому краю, но через него не переливавшаяся. Зря подумал о женской сути гонца, подумал наемник, крепкий парень, только немного другой. Ведь сколько он видел таких – от силы пару раз, когда попал в царские покои. А общался и вовсе единожды, когда вез княжича Пахолика в Тербицу. Что он может знать о них – только то, что говорят ему другие.

– Я полагал плыть на галере государыни, – медленно выдавил он, замолчал, опуская взгляд, потом добавил быстро. – Но раз не вышло, рассчитываю на тебя, уважаемый капитан. Заплачу, сколько попросишь, чтоб только добраться до Утхи. Если не сможешь, прошу быстрее доплыть до Фратера, мы попробуем оттуда выбраться первым же кораблем.

– Единственным, – поправил капитан. – Неф ходит только один. Если не успеешь, ждать придется месяц.

– Странно. Утха мне всегда казалась процветающим портом.

– Так и есть. Но сейчас не лето, когда корабли идут каждые несколько дней, море беспокойно. Немало купцов пережидают непогоду, отправляя караваны посуху. Долго, но без происшествий.

– Я заплачу пятьсот монет, – произнес без выражения гонец, – если ты все же доставишь нас в Утху. Когда отходит неф?

– Через десять дней. Что же, от Закрута до Утхи пять дней пути, если бог ветров будет…

– Значит, договорились.

До самого отбытия корабля с гонцом они не виделись. Вечером, перед выходом, когда Мертвец собирал вещи – он любил все сделать заранее, чтоб потом не думалось – к нему прибыл служка из монастыря, откуда две недели назад его выставили. Щуплый наголо стриженый юноша с пушком бровей и пронзительно голубыми глазами. Просил прибыть назавтра в монастырь, есть для него работа. Надо отловить нескольких песчаных драконов, что бегают подле монастыря и грабят огороды, а порой покусывают возделывавших поля монахов. Здоровые твари в пять или шесть локтей длины с вершковыми зубами, к счастью, эта порода не ядовита, но раны от зубов заживают очень долго. Их там немного, но за каждого убитого дракона монастырь заплатит двадцать монет. Если наемник найдет нору, и разрушит ее, еще пятьдесят. Поздновато спохватились, заметил Мертвец, не поднимая головы от котомки, я теперь на содержании. Служка еще постоял недолго, покачал головой и вышел. Хозяйка, с которой наемник только расплатился за постой, проводив мальчишку, вздохнула кратко, но попрекнуть не решилась. Буркнула только про себя «грех это, монастырским отказывать» и удалилась в спальню.

Ночью снилась Эльсида, первый раз. Дюны недалекой пустыни, медленно наступавшие на возделываемые поля пшеницы и ячменя, крестьяне, спешно возводящие плетеные укрепления из ивняка и самшита, понимая прекрасно, что их усилия пропадут втуне, и песок засыплет все, сожрет даже колючки, которыми они защищали свои огороды от прожорливых животных и недобрых соседей. Вытеснит их к морю, прижмет к реке. Пустыня все одно одержит верх, заставит уйти самых стойких, искать новые места, далеко-далеко отсюда. Скроет города, войдет в сам океан и волны дюн станут продолжением морских волн.

Когда проснулся, ветер крепчал, жаркий, сухой, сея красноватую пыль пустыни. Пришла буря, а с ней и привычная жара, только-только отступившая. Наемник сел, отряхиваясь, оглядел комнатку в последний раз и вышел, замотав лицо платком.

Улицы пустовали, и рано для жителей, привыкших поздно вставать и ложиться, и погода не позволяла заняться хоть чем-то. Ветер дул в спину, зло, неуютно. Сколько наемник ни смачивал платок, все равно дышалось тяжело, пыль проходила плотную ткань, забивалась в легкие, откуда едва выходила липким надсадным кашлем. Когда он добрался до порта, с трудом нашел неф. Нет, не потому, что новый хозяин снес надстройки кают на носу, предпочтя перевозить грузы, а не людей. Судно посерело, потемнело, парусное вооружение враз изменило цвет с привычного белого на блекло-коричневый.

Оказалось, ждали только его. Вчера вечером звонили в колокол, наемник не придал значения, странно, но за все время, проведенное в Сланах, так и не обратил внимание, что перезвон означает приближение бури, подумал, очередной праздник – их у туземцев просто без меры. Новый год и то встречают дважды: по старому календарю весной и на урмундский лад в середине зимы. Да и календаря у них два – старый жреческий и новый.

– А ты еще крепче, чем я думал, – произнес капитан, когда Мертвец, отряхиваясь от вездесущего песка, стоял на нижней закрытой палубе. – Все путешественники, заслышав перезвон, еще вчера примчались на корабль, одного тебя ждем. Да еще приличий – вон, видишь, галера никак не войдет, еще не хватало напороться на ее форштевень. Эк ее мотает, сразу видно вояки на борту.

Капитан верно, вспомнил налет, устроенный в Фике дезертирами пятого легиона и сплюнул. Тогда он ругал Мертвеца за убийство легионеров, сейчас даже не хотел вспоминать об этом. На верхнюю палубу не выходил, лишь переговаривался с вороньим гнездом, как там посланец Урмунда, ушел ли с пути. Мертвец спросил о посланнике, капитан пожал плечами:

– Тут твой кормилец и поилец. Спит еще. Они, родовитые, мастера дрыхнуть. Четвертая каюта, можешь сходить посмотреть, как устроился. Двойную взял. Твоя на самой корме будет. Обычная, знамо дело.

Галера выгребла против вспенившихся волн, медленно прошла к самому восточному причалу. Неф, дождавшись ее ухода с пути, обрубил якоря, и словно птица, полетел прочь от берега. Наемник, тем временем, обустроился в своей каюте, лег на жаркий рундук и закрыв глаза. прислушивался к скрипу парусов, к перестуку ботинок по доскам, к заглушаемым ветром кашляющим приказам старшего помощника. Неф вышел из гавани, подгоняемый настойчивым душным ветром, но даже окруженный водами, все одно задыхался пылью, принесенной из далекой пустыни. Капитан не выдержал, приказал оставить паруса, а всей команде спуститься в трюм переждать хотя бы до полуночи. Корабль и так идет ходко, а снова пытаться обогнать ветер, выставляя рангоут то так, то эдак, себе дороже.

Колокол отзвонил время ужина. Мертвец поднялся, по дороге стукнулся в каюту гонца. Тот не отвечал, наемник заглянул внутрь: царев посланник лежал пластом на рундуке, закрыв лицо полотенцем. Грудь тяжело вздымалась.

– Ужин, – негромко произнес вошедший. Гонец лишь чуть приподнял голову.

– Нет, не пойду. Можешь идти. Или у тебя еще что-то, – он скинул полотенце с головы. – Ах, да, с капитаном я договорился, твое пребывание на нефе за мой счет.

– Я это уже понял, – ровно ответил Мертвец, пропустив колкости мимо ушей. – Напрасно остаешься…