Сергей Куц - Вор и убийца

Тень, вернее, Алиса произнесла полное название самого известного дома для воспитанниц на всем Орноре. Здание этого пансиона примыкало к дворцу самого папы в Тиме. Я слушал и не понимал, что будет дальше. После поцелуя чувства пришли в полное смятение. Черт возьми! Она сказала, что любит меня? Но Алиса, милое создание, встреченное мной на дороге к замку Сош, оказалась жуткой тенью, что шла по пятам, оставляя позади себя кровавый след!

— Наш пансион — это место… — продолжив, Алиса тут же осеклась, отвела взгляд и зачем-то извинилась. — Прости, мне трудно говорить… Уже долгие годы шефом пансиона является епископ Лаззар Примас. Его слово — закон даже для матушки-настоятельницы. Лучшие воспитанницы получают стипендию, которую выплачивает Лаззар, и он лично курирует дальнейшую учебу и судьбу выбранных им девиц, устраивает их замужество. Всегда очень удачное. А еще епископ Лаззар часто беседует с воспитанницами, подолгу запершись в своем кабинете. В Тиме ходят неприличные слухи на сей счет, но лучше бы они оказались правдивыми…

Леди Кайлер произнесла последние слова с горечью. Даже в темноте было заметно, как она побледнела.

— Три года назад, после четырнадцатых именин, и я удостоилась стипендии Примаса. Скоро меня пригласили в его кабинет. Он находился там не один… — Слова давались ей с трудом. — Еще одиннадцать человек в монашеских рясах и матушка-настоятельница. Они окружили меня и… — Алиса вновь замолчала на мгновение. — Не помню, что случилось потом. Только знаю, что тогда произошло… Они обратили меня.

Часто доводилось слышать истории, которые любят называть страшными, — про несчастных, что были обращены и отданы на службу дьяволу против их воли. Для темного обряда непременно требуется тринадцать черных магов. Старая байка. Одна из множества, ходящих по ту сторону Долгого хребта, но за короткое время в Загорье я успел насмотреться на ожившие страшные истории.

— Что значит — обратили?

Алиса Кайлер посмотрела в сторону отрешенным взглядом:

— Ты ведь знаешь, что такое клятвенный крест?

Я нехотя кивнул. Но откуда ей ведомо, что я клялся на магическом кресте?

— Мы перевоплощаемся в избранных! — Взор девушки вдруг изменился. Она немигающе уставилась на меня, а вместо нее словно заговорил кто-то другой. — Мы избранные! Мы возвышаемся над смертными и бессмертными! Мы служим только Ему! Низверженному! Он грядущее! Он восторжествует!

— Ты служишь сатане, — негромко сказал ей. Я снова видел вместо Алисы тень.

— Слишком просто и неверно утверждать, что я служу ему. Низверженный — это не сатана.

Я вспомнил о Харузе. Церковники называли его демоном ада, а ночные крысы просто помнили о древнем воровском боге. Однако меня не заставляли служить древнему и почти забытому божеству против воли.

Взгляд Алисы прояснился, она снова стала походить на саму себя.

— В тот день я родилась заново и превратилась в кинжал маркизы Даон ди Регель. Она одна из высших сиятельных в Тиме. Избранные подчиняются сиятельным, мы не можем ослушаться их.

— Не понимаю.

— Вы называете их рыцарями Грааля. В их замок ты идешь за перстнем… — Леди Кайлер поморщилась и добавила: — За перстнем Бога Сына.

— Тебе многое известно, — сухо произнес я. Воры не любят, когда им рассказывают про их тайны.

— Про этот поход я знаю все, милый мой Николас. — Она прильнула ко мне и снова провела внешней стороной ладони по моей щеке. Горячий шепот Алисы будоражил кровь. — Сиятельным известно о замыслах Антуана, и мне велено остановить тебя.

— Кто же ты есть?

— Я ведь сказала. Я кинжал маркизы ди Регель, лучшая из ее кинжалов.

Кровь и песок! Я начал догадываться, что такое кинжалы сиятельных.

— Она сделала тебя тенью, убивающей в ночи, — молвил я, глядя в ее глаза сверху вниз. Девушка была ниже на полголовы.

— Убивать так сладко, — с мурлыканьем произнесла Алиса. — Сладко-пресладко…

Ее губы вновь нашли мои. Я целовал безжалостную убийцу, находящую в уничтожении своих жертв истинное удовольствие, и словно вкушал часть этого порочного греха. Я осознавал грех, но не мог оторваться от влажных губ златовласой убийцы.

— Я тоже убивал.

— Но ты не избранный. Ты не знаешь, что значит убивать, будучи избранной.

Девушка отступила на два шага, ее взгляд обвел меня с головы до ног. Проклятый пепел! Кто она? Сначала рассказывала о своей судьбе как будто с горечью. Но теперь ликовала, когда говорила, что существует только ради убийств. Алиса Кайлер… Я часто вспоминал племянницу кардинала после отбытия из замка Сош. После Бранда вспоминал все реже и даже почти забыл про нее, и вот она рядом. Целует, признается в любви, и меня тянет к ней, к ее губам.

— Ты здесь, чтобы убить меня? — После этого вопроса я должен был схватиться за оружие, но просто ждал ответа.

— Мне приказано остановить тебя.

— Кем?

— Про это я не поведаю.

— Но ты уже рассказала многое.

— Верно, и скажу еще больше.

— Почему ты рассказываешь о тайнах ордена?

Я не заметил, как перешел на ты. Сейчас это казалось естественным.

— Я свободна. Каждый избранный обретает настоящую свободу. Я по-прежнему человек.

— Но ты подчиняешься сиятельным.

— А ты подчиняешься своей клятве.

— Ты их покорная слуга! — не сдавался я.

— Ты раб Божий!

Я глубоко вздохнул. Она сказала, что все еще человек, но человеческое ли движет ею, если она называет убийства сладкими? Человеческое ли начало подчиняет ее велениям сиятельных? И человек ли любит меня?

— Я хочу помочь тебе! — произнес твердо.

Алиса улыбнулась, с нежностью посмотрела на меня. В ее облике сейчас не было ничего дьявольского.

— Николас, я люблю тебя, — повторила она. — Но сначала ты должен помочь самому себе. Не иди в Запустение! Уезжай за Долгий хребет, и однажды мы снова встретимся. Обещаю, что скоро.

— Моя клятва…

— Твоей клятвы больше нет. Антуан мертв!

Я потрясенно посмотрел на девушку в черном одеянии. Та самая жуткая тень. Я смотрел на сделавшееся вдруг бесстрастным лицо Алисы и боялся спросить о кардинале.

— Ты убила его?

Леди Кайлер кивнула. На сей раз она ничего не сказала о сладости убийства и отвела взгляд.

— Ты убила собственного дядю? Своего единственного родича?

— Так было велено. Но ты-то знаешь, его смерть сняла с тебя клятву. Ты свободен! Ты понимаешь это?

После известия о смерти Антуана Сош внутри меня образовалась непонятная пустота. О Харуз! Что происходит? Мне в общем-то плевать на кардинала, он мертв, и клятвы больше нет. Но я знал, что все равно пойду в Запустение. Почему?

Из-за нее? Она сказала, что любит меня, и после поцелуев во мне вспыхнула страсть. Только, черт возьми, не она тянет меня в проклятые леса! И люблю ли я стоящую предо мной девушку? Могу ли я полюбить убийцу в черной, сливающейся с ночной мглой, одежде? Нужна ли мне такая любовь?