Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

— Их не прогнать?

— Нет, они должны сами захотеть уйти.

Найват моргнул — и всё вернулось на круги своя. Пустыня, ночной мрак, звезды, яркие фиолетовые точки Раш и Тут, ломаная линия горизонта — никаких тебе уродцев и чавкающей паутины.

— И эти галлюцинации нельзя контролировать?

— Мастер, я же пояснил: они — не галлюцинации. И отвечая на ваш вопрос: нет, нельзя. Скоро они примутся нашептывать вам всякие гадости — в основном совершенно бессмысленные, лишь бы задеть. Но иногда… они показывают скрытое. — Ренай провел пятерней по густой бороде. — Тот мальчик-геометрист возле разрушенной обителибыл… не человеком. И я его убил не ради собственного удовольствия.

Найват хмыкнул, спросил:

— Откуда ты это знаешь?

Ренай хохотнул, поднялся, держась здоровой рукой о менгир.

— Позже поговорим, мастер, — сказал он. — Давайте вернемся к своим.

Вопросы так и остались без ответов.

Когда ночь плавно перешла в раннее утро, отряд быстро перекусил жиденькой кашей с дольками сухих фруктов и отправился в путь. Верблюды недовольно мотали головами, однако слушались команд. До ушей докатывались крики горных ястребов. Холод быстро сменился душной, невыносимой жарой.

Найват всю дорогу оглядывался и напрягал глаза. В каждой тени, в каждом блеске песка виделись чудовища. Вспомнился тот случай в Кулгере, когда во мраке зала школыказались уродливые твари. Тогда он схватил свечу, отогнал тьму — и никого не нашел. Это были предвестники скорого умопомешательства.

Только при мысли о призраках губы растягивались в презрительной усмешке — презрительной, прежде всего, к самому себе. Без продолжительного отдыха иного и быть не могло. А байки Реная — лишь глупые домыслы. Смешно же: этот ублюдок даже самому себе объяснил, зачем убил мальчишку-геометриста!

Нет, такому доверять нельзя.

Пытаясь снять напряжение и остановить лихорадочный бег мыслей, Найват сосредоточился на настоящем.

Отряд постоянно петлял, обходя гигантские каменные валуны, будто раскинутые рассерженным великаном, — на многих из них чернели древние иероглифы. Порой из песчаных дюн торчали циклопические кости — получеловеческие черепа, позвонки, частоколы сломанных ребер. Частенько на них по-царски восседали лысоватые грифоны, провожали пустыми стеклянными глазами вереницу людей. Песок под ногами верблюдов приятно хрустел — здешняя почва была иссушена до самых недр.

Найват оглядел своих — понурые головы, замотанные в куфии, сутулые спины. Даже Поющие держались в седлах неуверенно, качались из стороны в сторону.

А вот пустынники — совсем другое дело.

Периодически кто-нибудь из них спрыгивал с верблюда, хватал горсть песка и вскакивал обратно. Остальные окружали этого человека и наблюдали, как тот тряс ладонью, понемногу ссыпая песок. Иногда под горстью оказывались маленькие разноцветные камушки, напоминающие сапфиры.

Найват несколько раз повторял за кочевниками, однако ничего не находил. Ему говорили, что нужно поверить, будто под кучкой песка есть минерал — и тогда он появится. Глупости. Без магии ничего не может возникнуть из ниоткуда. Наверное, ему попросту морочили голову.

Пустынники отличались от других народов. Сдержанные, молчаливые, крепкие, но в то же время наивные, романтичные. По вечерам, когда отряд останавливался на привал, они доставали костяные курительные трубки, которые представляли собой еще и музыкальный инструмент — один длинный мундштук предназначался для крепкого и едкого дыма табака, другой же — для игры на миниатюрной дудочке. Зажимая пальцами дырки на корпусе, кочевники создавали невероятную музыку.

Странности на курительных трубках не заканчивались — ежедневно люди пустыни отжимали пот из куфий в выточенные из камня сосуды. Поклонялись животным, носили с собой миниатюрные тотемы львов, леопардов, слонов и бегемотов…

Найват смахнул тыльной стороной ладони пот со лба, откупорил флягу и сделал несколько жадных глотков. Теплая, почти горячая вода привела в чувство, залила собой все трещины-ущелья в высушенной глотке.

Остальные колдуны за все время путешествия перебросились с ним едва ли парой слов. Хотя приказы выполняли беспрекословно. В глаза не смотрели — особенно Шепчущие, — на привалах старались держаться в стороне — для них он оставался чужаком, пусть и обладающим высоким статусом священного исполнителя.

А Найвату на это было наплевать, хватало и без того проблем.

Предстояло в скором времени оказаться в Келигире, столице кочевников. И каким-то образом организовать оборону. Потому он не гонял Певцов по пустякам, не заставлял тренироваться или читать мантры.

Пустыня оказалась не такой безжизненной, какой виделась по началу. Отряд возле кремниевой горы встретился с длинным караваном, растянувшимся на добрый стадий. Торговцы-кочевники, купцы из Оранеша и Великого Карлага собрались вместе, наняли стражников и направились в Немат — в пустыне главную опасность представляли лихие банды из Зигира и Нокронга.

Караван шумел сотней голосов — хриплых, писклявых, зычных, наполнялся звоном доспехов и шелестом шелковых одежд. Взгляд цеплялся за огромные тюки, навешанные на верблюдов.

Найват с удивлением узнал, что капитан пустынников, Тешанас, с самого начала планировал влиться в караван и уже не только договорился с нужными людьми, но и заплатил сто золотых талантов. Да, отряд пойдет несколько медленнее к столице, зато не нужно будет беспокоиться о собственной безопасности.

В один из первых привалов Найват позвал Тешанаса на разговор — они отошли туда, где их никто не услышит, — и тогда он, едва сдерживая эмоции от усталости и недосыпа, приказал капитану впредь сообщать о всех своих шагах. Его отчего-то переполняла злость. Тешанас лишь кивнул и молча двинулся обратно…

Путешествие по пустыне, казалось, длится уже целую вечность. Где-то в прошлой жизни остался Вор, шпили школы Певцов, шумные города и зелень джунглей. Дни сливались друг с другом, превращались в один непрекращающийся кошмар. Этот солнечный диск, сухая, потрескавшаяся земля под ногами верблюдов, бескрайнее синее небо, вечная жажда и мокрая от пота одежда — всё вызывало отвращение.

Но в то же время в воздухе витало ощущение надвигающейся войны.

Торговцы делились слухами о том, что вся геткормейская армия двинулась на Немат, что после кочевников она обрушится на Нокронг — до тех пор, пока не захватит весь мир.

По вечерам воины-пустынники усердно молились, просили тотемы защитить их детей, жен, отцов и матерей. И каждый следующий день становился жарче, а путь — труднее. Боги как бы говорили: кровь прольется, пощады никому не будет, все живое станет мертвым.