Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

— Они заплатили за своё прибывание здесь.

— Да, но вы не находите некую взаимосвязь между их появлением и восстанием? Очень подозрительно. Может, они выжидают нужный момент для удара. В нашей ситуации необходимо лишний раз перестраховаться — на кону ваша великая жизнь, тгон. Я, как верный слуга, обеспокоен. Этот Жакерас обладает даром убеждения. Вы только подумайте: он сумел разговорить стражников, приглядывающих за ним, а затем вышел в зал! Немыслимо! А если он кого-нибудь убедит открыть врата илотам?

— Не драматизируй, — сказал Релин.

Распыляясь все сильнее, Хжай решительно замотал головой и продолжил гнуть:

— Вы величайший из рода! Непревзойденный лидер, мастер боя, талантливейший стратег, хитрейший ум! Настоящий сын аккаратской державы! На вас стоит этот город! Только вспомните, каким ничтожным и богами забытым он был до того, как вы прибыли сюда! Величайшая честь служить вам! Я просто хочу заметить, что нельзя доверять первым встречным! Нужно псевдоторговцев или прогнать из башни, или посадить в клетку до тех пор, пока всё не уляжется, конечно же. Тяжелые времена требуют тяжелых мер, господин. Подумайте, как на вашем бы месте поступил ваш отец.

Релин усмехнулся.

Вспомнилась недавняя беседа с Жакерасом. Сейчас Хжай, как и в всегда, пытается манипулировать. Начал с восхвалений, а закончил упоминанием отца. Сладость и кнут. Никакие доводы не изменят решения слуги. Да, этот хитрый лис будет соглашаться со всем, но лишь для того, чтобы всё закончилось тем, как должно быть по его мнению.

— Хжай, псевдоторговцы не представляют угрозы, — сказал Релин.

— Возможно, однако в письме вашему отцу я сообщил о них. Мало ли есть сведения о странствующих бандитах или сектантах! Господин, никогда не стоит забывать, в каком жестоком и циничном мире мы живем! Доверять можно единицам.

— Тебе, например?

— Разумеется! Я воспитывал вас с юности, видел, как из неопытного молодого человека стали славным мужем! Вы уже многого добились, а еще через несколько лет превратите эту захолустную дыру в процветающий город! Я уверен в этом! Но не забывайте: в мои обязанности входит предупреждать вас об опасностях и предостерегать от опрометчивых поступков! С Жакерасом и его людьми надо что-то делать.

— Вернемся к этому разговору позже. Сейчас я не готов.

До оазиса докатился истерический хохот раба.

Релин поежился.

Когда некоторое время назад забрался на стену и оглядел город, он оцепенел: илоты бесновались, танцевали вокруг пылающих домов, кричали, смеялись и тут же, на песке, сношались, точно дворовые псы. Их странное поведение ничем не объяснялось, кроме как опьянением кровью. Они превратились в животных, которыми управляли лишь инстинкты.

Это больше не люди.

Релин опустился на одно колено возле озера, зачерпнул ладонями воду и плеснул себе на лицо, пытаясь прогнать сонливость.

Немного полегчало.

Недалеко от них появилась дородная женщина с двумя большими ведрами. Её волосы собраны в пучок с помощью шерстяной нити, на пухлом морщинистом лице явственные следы усталости, длинная рубаха-юбка перепачкана чем-то желтым и красным.

Поклонившись великому тгону, прислужница по колено вошла в озеро, принялась наполнять ведра.

— Бунтари передохнут от жажды, — сказал Хжай, наверное, в пятый раз за сегодняшний день, словно пытается убедить самого себя. — В оазис им не попасть, а склады они сожгли в приступе безумия. Может, у них есть какие-то запасы вина, но надолго их не хватит. Других источников воды на ближайшие сорок стадий нет. Рабы обречены, господин.

Релин кивнул. Его не покидает отчетливое ощущение, будто враг заготовил им особую ловушку.

— Просыпайтесь, великий тгон! Скорее!

Голос доносится словно издалека — жалобный, испуганный, на грани истерики.

Зевая, Релин чуть приоткрыл глаза, когда его стали трясти за плечи, пытаясь привести в чувство.

Чужое волнение передалось ему, он окончательно скинул остатки сна и вскочил с кровати. Принялся засыпать вопросами, но прибежавший мальчик-слуга лишь сказал поскорее выйти к оазису, как того велел главный управляющий Хжай. Напялив на себя рубаху и мешковатые штаны, пришлось спешно бежать во внутренний двор башни.

На улице в абсолютной, звенящей тишине уже толпятся воины, закрывают мощными широкими плечами вход к озеру, испуганно перешептываются.

Мальчик-слуга закричал, что идет великий тгон, и солдаты расступились, открывая дорогу.

Релин замер, напряг зрение, не веря в происходящее.

Из груди вырвался истеричный смешок, переросший в недолгий хохот. От нахлынувшего страха тело сковало. Пришлось заставлять себя передвигать одеревеневшими ногами.

Воды озера окрасились из зеленого в жуткий алый цвет, наполнились кровью. Трава пожухла, приобрела пепельный оттенок и мертво клонится к земле. Пальмы почернели, напоминая скрюченные старушечьи пальцы.

У берега над тремя телами слуг стоит задумчивый Хжай. Его сжатые тонкие губы белы от напряжения, брови сошлись на переносице.

— Что здесь происходит? — спросил Релин, подходя к нему.

Взгляд упал на мертвецов: пожелтевшие пальцы сжимают разбитые осколки глиняных сосудов, на губах запеклась кровь вперемежку с какой-то серой пузырящейся гадостью, невидящие глаза уставлена в небеса, кожа усохла, сморщилась, оголив вздувшиеся черные вены. Трупы съежились, уменьшились до размеров карликов, отчегодоспехи на них кажутся громоздкими, неестественно большими.

— Вода отравлена, господин.

— Как это произошло?

— Не знаю. Солдаты дежурили на стене всю ночь и утро, никто глаз не сомкнул ни на миг! Озеро за пару мгновений резко сменило свой цвет и стало красным! Практически тут же умерли пальмы. Несколько храбрецов решили попробовать воду, однако их скрутило. Когда лекарь прибежал на крики, то от бедняг остались лишь… ссохшиеся трупы.

— Идиоты, — прошептал Релин.

Разум лихорадочно начал перебирать варианты действий, но все, как назло, бредовые и неподходящие. Накатывающая паника лишь усилила туман в голове.

Не придумав ничего лучше, чем отправить мальчика-слугу в свои покои за нефритовым блюдцем, Релин принялся ждать.

Повисшая на улице тишина давит на уши; десятки глаз воинов следят за каждым его движением; на лицах — страх, злость и мольба. И в этой черной хмурой толпе выделяется Жакерас в окружении своих людей — гордый, спокойный, решительный. Скрестив руки на груди, он внимательно следит за происходящим.

— Тгон, мы должны сегодня же очистить город от илотов, — прошептал Хжай.

— Нет.

— Вы сами не понимаете, о чем говорите. Правитель, мы…

— Помолчи.

Явился слуга и протянул нефритовое блюдце.