Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

Уна послушно села, как он, стараясь унять волнение. По травинке возле неё ползла божья коровка; кто-то копошился в пушистой кроне одной из «ив» — явно кто-то больше той птички. Лес никогда не позволит остаться в одиночестве.

— Я слушаю.

— Тебе нужно учиться открывать своё сознание, но выборочно, не полностью, чтобы противник не смог подавить тебя. Чтобы у тебя всегда оставался путь к отступлению… и шанс на обман, — лорд Альен склонил голову набок. — Пусть он видит твои намерения, но только те, которые ты сама разрешишь увидеть. Иначе будет вдвое проще обездвижить тебя или причинить тебе боль, как я сделал вчера. Твоя воля против чужой — больше в истинной магии ничего нет. Понимаешь?

— Да, — нерешительно сказала Уна. — Хочешь, чтобы я открыла тебе свои мысли?

Смешной вопрос, конечно: они и так открыты для него — все до единой. И они оба знают об этом.

— Лишь отчасти, — краешек бледных губ дрогнул не то с одобрением, не то со скукой. — Покажи мне что-нибудь одно, но заслони остальное. При этом не ослабляй защиту: я должен увидеть только что-то одно. Воспоминание, образ, идею — что угодно. На твой выбор. Это просто маленькое упражнение на концентрацию, — длиннопалые ладони дрогнули, словно призывая открыться. — Попробуй.

Интересно, его наставник из Долины проделывал с ним то же самое?

— А ты не…

— Нет, я не буду делать вообще ничего. Никакой агрессии, не бойся. Жду.

Уна кивнула, закрыла глаза и попыталась сосредоточиться.

Что выбрать? Свои воспоминания о Кинбралане? Слишком обширно — и слишком больно для них обоих. Иней? Но тогда мысли неизбежно перекинутся на Шун-Ди и Лиса, а ей точно не хотелось демонстрировать это отцу.

Что-то более нейтральное, лёгкое… Что-то из детства? Может быть, та самая поэма о Лааннане?

— Выбрала?

Существо, возившееся в кроне, вдруг проворно сбежало вниз по стволу (в свете звёзд и луны Уна видела лишь тёмный силуэт), в два прыжка перескочило прибрежные камни и — с плеском нырнуло в реку. Течение охотно подхватило зверька; над водой теперь виднелась мордочка с торчащими ушами. Выдра, лазающая по деревьям? Плавучий лесной кот?… Уна растерянно проводила существо взглядом.

— Я…

— Не отвлекайся. Защищать сознание стоит быстро, иначе даже неумелый маг нащупает брешь, — лорд Альен не обратил внимания на зверька — наверное, тот ни в какое сравнение не шёл с его впечатлениями из странствий по мирам.

— Да, выбрала, — сказала Уна.

В темноте синие глаза напротив казались чёрными. Совсем не как глаза Лиса, хищным солнечным блеском разгоняющие мрак.

— Тогда откройся мне.

Индрис никогда не выражалась так на их занятиях, но почему-то она сразу поняла, о чём речь. Выпрямила спину и сильнее раскрыла ладони, позволив тёплому потоку магии протечь от головы и сердца к зеркалу, а оттуда — к кончикам пальцев. Как всегда, в бедре и поясе отдалась звенящая дрожь стекла, а сердце забилось чаще. Как всегда, у Уны вспыхнули щёки — хотя тут, возможно, дело было уже не в магии.

Поэма о Лааннане. Выцветшие чернила, уютное библиотечное одиночество, запах пыльных страниц. Слова о героическом плавании, о битвах на море и суше, о сватовстве древнего героя к одной из прекраснейших женщин Обетованного. О битве с многоголовым чудовищем с запада и спорах со смуглыми, лукавыми мудрецами с островов Минши. О проклятии сероглазого колдуна-зеркальщика.

О первых веках людей, когда королевства Ти'арг ещё не существовало, как и барьера между материками — ведь поэму, оказывается, написал поэт-тауриллиан. Интересно, каково это — создавать что-то, зная, что никогда не умрёшь?…

Мысленно Уна начертила нужный знак — тот же, что использовался при отпирании замков и затворов, — и прошептала несколько слов на древнем языке, общем для людей и Отражений. Отец сказал: «Откройся» — значит, так надо. Поэма о Лааннане. Их общее воспоминание.

Ничего не получилось.

Стоило ей приподнять краешек завесы, как магия лорда Альена — тягучий, искрящийся темнотой поток силы — хлынула в неё, круша препятствия в щепки. Стиснув зубы, Уна поспешно убрала «просвет», но было уже поздно: её снова смяли, она снова открылась полностью и была беззащитна перед этими синими, передавленными болью глазами.

Щёки вспыхнули ещё пронзительнее. Что ж, она опять провалилась. Этого следовало ожидать. Уна разорвала связь, одёрнула блузу и собралась встать; лорд Альен мягко, но крепко удержал её — не сдвинувшись с места. Ощущалось это так, как если бы он схватил её за локоть. Незримые щупальца колдовства.

— Твой Дар сегодня изменился, — произнёс он — негромко, едва заглушая говорливых цикад. — Ты как в лихорадке.

Уна усмехнулась.

— Стал ещё слабее? По-моему, хуже некуда.

Критически приподнятая бровь.

— Он не слабый, а неуверенный. Хотя сегодня скорее наоборот, — он ненадолго умолк, точно давая ей шанс. Скажи-скажи-скажи сама. Нет. — Этот оборотень, не так ли?

Уна отвернулась, глядя на речку и стену деревьев на другом берегу. Сердце отчаянно колотилось.

— А разве тебя это беспокоит? Решил поиграть в заботливого отца?

Он не обиделся.

— Может быть. А ты, значит, в непокорную дочку, — лёгкий вздох. — И, по-моему, эти роли нам не подходят. Примитивно, тебе так не кажется?

Щелчком пальца Уна сбила с травинки ту божью коровку. После знакомства с Льёни в селении боуги её слегка удивляло, что эти насекомые такие крошечные. Если Льёни — урод, как она сама среди людей, это довольно грустно.

— Для тебя всё примитивно. Не знаю, что ещё сказать.

— Я не вижу, что ты влюбилась. Это было бы странно.

Да, потому что я никого никогда не смогу любить сильнее тебя.

Обречённая неизбежность. Нечто на грани извращения. Это выводило из себя.

— Не видишь, потому что примитивно? Слишком низко, слишком по-человечески? — Уна встала, отряхивая колени. Он больше ей не препятствовал. — Чувства меняют мой Дар — только поэтому ты и спрашиваешь, да?

Он непонятно улыбнулся.

— Ты вправе воспринимать это так. И вправе злиться сколько угодно. Но, тем не менее, чувства ослабляют. Особенно перед войной.

— Я не злюсь.

— Злишься.

Уна медленно выдохнула, глядя в темноту. Он прав: это просто смешно. Она ведёт себя как подросток, которому не хватает внимания. И чувства тоже сродни чувствам подростка: ей почти хотелось, чтобы он осудил её за Лиса, прочитал родительскую нотацию. Хотелось спорить, доказывать и кричать. Что угодно — только бы не прохладное равнодушие.

Несколько звёзд на мгновение закрыла крылатая тень с длинным хвостом — и тут же спустилась к чаще. Кто-то из драконов охотится по ночам, составляя компанию Лису.

— Дай мне вторую попытку, — она опять встала на колени и сжала зеркало, восстанавливая защиту на сознании. — На этот раз я смогу.