Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

Жаль, что лорд Ривэн плещется в ручье, Тим играет где-то сам с собой, а Уна и лорд Альен удалились на одну из своих «бесед наедине». Никто не знал, куда они уходят почти на каждом привале; Лис считал, что лорд Альен учит своё чадо владеть магией Хаоса — а Шун-Ди просто не хотел задумываться об этом.

Иными словами, только он сам, в случае чего, сможет оттащить эту тварь от Лиса. Если сможет.

Тварь?… Шун-Ди растерялся от собственной злобы, и стыд уколол его. Давно ли он стал бросаться такими словами о ком бы то ни было — пусть даже о неприятном и подозрительном оборотне?

Боль очищает, — сказано в одной из книг Прародителя. Это неправда. Боль делает тебя сильнее, но хуже, чем ты был до неё. Заставляет ненавидеть других за своё бессилие.

Одна памятная бессонная ночь в городе на воде принесла Шун-Ди это открытие.

— Глупый вопрос, — процедил Дуункур. Лис тоже встал — непринуждённо, будто лишь для разминки, — и теперь они сверлили друг друга взглядами. — Никто не знает, что будет после смерти. И мне нет до этого дела. Я не боюсь умереть.

— Неужели? — Лис округлил глаза в притворном удивлении. — И предстоящая война тебя совсем не пугает? Риск быть убитым в землях, где ты никогда не бывал, среди чужаков-двуногих…

— Если я погибну, то в бою и за Повелителя Хаоса. Достойная смерть, и бояться её нелепо.

Не в меру острыми ногтями здоровой руки Дуункур почесал один из шрамов — на рёбрах. Шун-Ди заметил это, потому что под безрукавкой росомаха носил ножи. Может, пора достать чётки и мысленно молиться, чтобы Лис не наболтал лишнего?

— Погибнешь — а потом? На следующий день? — промурлыкал Лис. Ну не мог он позволить кому-то победить себя в колкостях. Самомнение полубога.

Шун-Ди снова поймал себя на том, что думает об этом с восхищением вместо ужаса, и сердито поворошил хворост. Он и Уна. Они вместе — не смей забывать это, идиот с клеймом на лбу. Они вместе, он вручил себя ей, как подарок, и никому из них не будет больно, если ты прыгнешь в море или повесишься.

Дуункур захрустел пальцами — всеми по очереди. Какая мерзость.

— Восстану из мёртвых, найду тебя и съем твою печень, — он осклабился. — Чудный повод вернуться, лисёночек.

Лис засмеялся, но Шун-Ди было совершенно не смешно. Он вообще не был уверен, что это шутка.

Из кустов, усыпанных красными ягодами, шмыгнуло что-то маленькое. Зашуршало в траве, засуетилось — и через секунду жалобно пискнуло под стопой Дуункура. Писк сменился хрустом; Двуликий наклонился и поднял за хвост раздавленную мышь. Шун-Ди отвернулся, чувствуя зарождающуюся тошноту.

— Съем вот так.

Сплющенное серое тельце скрылось во рту Дуункура. Шун-Ди старался медленно и ровно дышать.

— Хоть бы кости выплёвывал, — заметил Лис и спокойно, не отрывая взгляда от Дуункура, обошёл костёр. — Печень… Жалкая мечта, надо сказать. Значит, и после смерти твои амбиции дальше не простираются? Ну и скука!

— Скука?

Зрачки Дуункура сузились — по крайней мере, так показалось Шун-Ди, хотя в матовой черноте этих глаз трудно было разглядеть зрачки. Он всё-таки сплюнул кости и остатки шкурки, отбросил в сторону хвост и согнул ноги в коленях.

— Конечно, — Лис протирал тутовую дудочку краем рубашки. — На месте Повелителя я бы тебя и в слуги не взял, не то что в помощники.

Эти слова были лишними. Шун-Ди ощутил, как плёнка тишины над треском костра натягивается от напряжения.

И тогда Дуункур превратился.

Массивная росомаха — чёрная, как сгущающийся над холмом мрак, — прижала к голове круглые уши и прянула на Лиса из комка, которым стали штаны и безрукавка. Шун-Ди впервые видел, чтобы Двуликий превращался так быстро. Он не успел толком понять, что происходит — видел только когти-кинжалы, зубы и лапы с узлами мускулов. И то, как всё это несётся на Лиса.

Как тогда, в садалаке — где он не видел ничего, кроме копыт Лурия-Гонта и струйки крови на вот этом виске.

Или потом, ночью в Лиайе. Где он не видел ничего, кроме рук Уны на этих плечах, не слышал ничего, кроме сдавленного шёпота…

Хватит.

Он вскочил и бросил в Дуункура первую попавшуюся палку, но промахнулся. Иней встрепенулся от шума, отполз с дороги росомахи и выдохнул струю пара — но и она прошла мимо, не причинив тому вреда. Лис стоял, чуть подавшись вперёд, будто ждал Дуункура; по его губам бродила странная улыбка. Шун-Ди попытался крикнуть; крик замер в горле — и Лис в последнюю долю секунды скользнул в сторону.

Дуункур пробежал ещё несколько шагов — разогнался и не мог остановиться. Наконец замер, упираясь тремя лапами (одна была перевязана) в землю, и завертел головой, высматривая Лиса; но тот был уже по другую сторону костра, где-то за спиной Шун-Ди. Всё-таки до сих пор трудно привыкнуть к скорости, с которой он может двигаться.

Думай.

Не помня себя, Шун-Ди схватил вторую палку — крупнее и сучковатее. Хорошо, что Лис у него за спиной; так они, наверное, сумеют потянуть время до возвращения лорда Альена или…

Лис больно сжал его локоть.

— Тихо, Шун-Ди-Го. Похоже, наш обидчивый приятель именно этого и добивается, — Шун-Ди обернулся. Лис помолчал, испытующе глядя на росомаху; та оскалилась и снова припала к земле. — Я не буду драться с тобой, пока мы в одной стае, Дуункур, сын Рааха. У нас общие враги.

Воздух ещё раз — почему-то теперь заметнее — задрожал от магии; костёр, будто вздрогнув во сне, метнулся вверх. Росомаха всё ещё блестела клыками, но через секунду на их месте уже были вполне человеческие (хоть и чересчур белые и острые) зубы Дуункура.

— В одной стае? — невозмутимо отряхнувшись, он натянул штаны. — Забавно, лисёнок. Никогда я не был в одной стае с женоподобным певчишкой вроде тебя.

Шун-Ди подавился возмущённым восклицанием. «Женоподобный певчишка» — надо же додуматься сказать такое о Лисе! Он прочистил горло; руки слегка тряслись.

— Знаешь, Дуункур, я не имею права вмешиваться, но всему есть границы…

— Шун-Ди-Го, — хватка Лиса на локте стала крепче; Шун-Ди услышал странный звук и не сразу понял, что это он сам шипит от боли. С земли ему вторил Иней — тоже шипел, но на Дуункура, который как ни в чём не бывало застёгивал штаны. Мелкие облачка пара клубились вокруг головы и серебристой шеи дракона. Всё же как жаль, что он промахнулся. — Не стоит. Если мы поубиваем друг друга на пути в Ти'арг, лорду Иггиту от нас будет мало проку. К тому же, — Шун-Ди не видел Лиса, но знал, что тот ядовито улыбается, — над «певчишками» обычно язвят те, у кого нет слуха и голоса, а над «женоподобием» — те, у кого проблемы с женщинами. Тебе это известно, росомаха?

Дуункур фыркнул от смеха, но слегка побледнел. Пока он пересчитывал ножи, Шун-Ди услышал, как кто-то поднимается по холму, и с облегчением вздохнул. Слава Прародителю.