Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

Шун-Ди думал, что лорд Иггит как раз из тех, кто готов забыть о честолюбии ради долга, и что говорить так о нём, герое народной войны, жестоко и самонадеянно.

Но, конечно, промолчал. Лис умел переспорить кого угодно и без веских аргументов.

— Итак, господа, — лорд Иггит опустил на угол карты широкую обветренную ладонь, и последние перешёптывания стихли. — Боги знают, что в красноречии я не силён. Поэтому обойдусь без долгих возвышенных речей о том, что мы, такие разные, собрались здесь сегодня, — он бросил взгляд туда, где сидели Двуликие, потом посмотрел на Шун-Ди, лорда Ривэна, представителя Отражений (неприметный узколицый мужчина в балахоне сидел в самом конце зала, и кое-кто из ти'аргцев явно старался от него отодвинуться) — на всех, кто не имел прямого отношения к войне за свободу королевства. Хорошо продуманный ход; возможно, лорд Иггит и правда не так уж прост и когда-нибудь станет искусным политиком. — И о том, что за общая цель нас свела. Мы все знаем о ней и боремся за неё: кто-то — много лет, кто-то — с недавнего времени. Эта цель — вернуть свободу нашей земле и изгнать из неё тех, кто не имеет на неё права. Тех, кто не знает нашего языка, не уважает нашу историю, науку и обычаи. Тех, кто наживается на нашем горе, кто двадцать лет унижал нас непомерными поборами и другими — всеми доступными — средствами, — чем дольше говорил лорд Иггит, тем ярче розовели его щёки над тёмной бородой. Рука на карте сжалась в кулак. — Двадцать лет унижения. Каждый день. Они приплывают или приходят через горные перевалы, чтобы убивать мужчин Ти'арга, насиловать его женщин, забирать древесину и золото, мясо и хлеб. А потом — уходят, точно хозяин, который наведался в кладовую. Да, мы не более чем кладовая для Альсунга, его покорные рабы! — лорд Иггит перевёл дыхание. У многих рыцарей и лордов — даже у тяжело раненного Фэрли — уже сурово сверкали глаза. — Но так было не всегда. У наших отцов и дедов была история, была гордость. Они жили в другом Ти'арге — под ти'аргским знаменем, под властью ти'аргских королей, — лорд Иггит вскинул кулак; Шун-Ди почти ждал этого момента. — И настала пора вернуть это. Снова стать теми, кто мы есть!

— Да!

— Верно!

— Слава Ти'аргу! Пламя Шейиза и дожди Льер нам в помощь!..

Выкрики и восклицания разнеслись по залу, взлетая к высокому потолку. Лорд Ривэн одобрительно кивал; какой-то молодой рыцарь с перевязанным ухом даже поднял кулак, повторяя жест вождя. Уна и лорд Альен хранили усталое серьёзное молчание.

— Ну вот, а обещал без долгих речей, — Лис зевнул в зелёный рукав. — Я уж было поверил и обрадовался.

— Что сказал маленький двуногий? — спросил Эиссен.

Шун-Ди понял, что на этот раз готов бессовестно пренебречь дословным переводом, ибо в искусстве «возжигательных» речей лорд Иггит оказался далеко не слаб. Не как миншийцы, конечно; но его гневные рубленые фразы напомнили Шун-Ди времена Восстания, когда в каждом городе Минши, на каждом невольничьем рынке, да что там — просто на каждом перекрёстке дорог — вещали нечто подобное, размахивая знаменем со сломанным кнутом. Людям нужна надежда. Когда они получают её, жизнь не кажется им бессмысленной — хотя бы на какое-то время. Ради этого сладкого обмана — смысла — они цепляются за надежду из последних сил. И в высокий, напряжённо звенящий миг надежды совсем не важно, что она может оказаться ловушкой. Что одно рабство просто сменится другим — новой клеткой для обезьяны, с новыми фруктами.

— Он говорит, что все, кто пришёл сюда, хотят отвоевать это королевство у северян-захватчиков, — сказал он, тщательно подбирая слова. — И что их желание справедливо.

Эиссен кивнул, вполне удовлетворённый ответом, и отвернулся, чтобы передать слова Шун-Ди женщине-лисице и мужчине-ворону. Слегка понизив голос, лорд Иггит продолжал.

— Как вы знаете, за последние месяцы нам немалого удалось достичь. Вряд ли при таком раскладе сил, какой сейчас имеется, можно было бы сделать больше. Мы сражались отчаянно — и получили Волчью Пустошь, почти все земли предгорий и большую часть перевалов в Старых горах, Меертон и его окрестности, около половины земель в низовьях Реки Забвения и южные границы. Сейчас, благодаря союзникам с запада, нашими стали Хаэдран и побережье, — он снова уважительно кивнул в сторону Двуликих; Эиссену явно нравилось такое внимание, а вот женщина-лисица напряглась. Что поделать: лорд Иггит не мог знать, что среди лесного народа долгий взгляд в упор — это знак враждебности и желания напасть. Да и с выбором одежды он просчитался: куртка с беличьим мехом на рукавах и воротнике — довольно неразумно… Шун-Ди опомнился, мысленно обругал себя (кто он такой, чтобы критиковать лорда Иггита — военачальника, государственного мужа, лидера повстанцев?) и стал шёпотом перечислять для Эиссена захваченные коронниками земли. — Остаётся последний шаг. Академия. Мы больше не можем ждать, больше не можем бродить вокруг неё — ибо наместник Тхэласса набирает силы, чтобы ударить по нам. Воины из Альсунга прибывают каждый день; ещё немного — и их хватит, чтобы стереть нас в пыль. Вот почему нужно действовать быстро. Пусть мы проиграем где-то ещё, пусть потеряем половину полученного, но Академия должна стать нашей. Если мы захватим её, Тхэласса и Хавальд будут разбиты. Схема очень проста.

Ладонь лорда Иггита опять оказалась на карте, отстукивая ритм деловых, сухих фраз — это шло ему больше, чем возвышенные речи. Переводя, Шун-Ди невольно задумался о странном, подчас абсурдном течении жизни. Действительно, почему он здесь, среди тех, кто и планирует, и — самое невероятное — совершает дела такого размаха? Среди тех, кто определяет судьбу Обетованного, цвета знамён, облик карт? Разве он не должен, как все, быть игральной костью в их руках, оставаться в Минши, торговать маслами и мазями?

Лис считает, что не должен. Что всё идёт так, как нужно. В это хотелось верить — но Шун-Ди не знал, как. Он слушал, как лорд Иггит описывает стратегию похода и битвы — и ощущал себя точно в другом мире. Наверное, нечто похожее чувствует человек, который возвращается из дальнего странствия и обнаруживает, что его дом разрушен, друзья забыли о нём, а возлюбленная счастлива с кем-то ещё…

Или мертва — как Возлюбленная Фариса.

— …Мы с лордом Альеном считаем, что целесообразно разделить войска. Армия лорда Дангли, недавно покинувшего нас — да хранят боги память о нём, — теперь перешла под командование Келдара. Он человек простого происхождения, но я ему доверяю: в такие времена, как наши, кровь мало что значит. Сейчас Келдар и его люди удерживают Меертон; мы предлагаем стянуть к Меертону больше воинов, прибавив к ним несколько отрядов Двуликих и кентавров — если, конечно, наши досточтимые союзники согласятся. Меертон очень близок к Академии — это даст нам преимущество. Если получится собрать войска без лишнего шума, мы сможем атаковать неожиданно и застать наместника врасплох. С первого раза город захватить наверняка не удастся, но нескольких боёв и кольца осады хватит, чтобы ослабить его. Наместник потеряет часть людей и припасов, его внимание не будет сосредоточено на Хаэдране. И когда это произойдёт, мы нанесём главный удар — отсюда. Это будет поход ключевых наших сил, включая драконов, Отражений и милорда Тоури — а он, господа, является одним из сильнейших магов Обетованного. Остаётся надеяться, что этот удар…