Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

— Не понимаю, что Вы имеете в виду.

— Вы боитесь понять. Это разные вещи, — Лис выпрямился. Неуместное сравнение пришло Уне на ум: глаза оборотня — почти одного оттенка с глазами Инея, разве что чуть светлее. Ей снова стало не по себе. — Иногда нужно просто принять себя и то, чего хочешь. Знаете старую песенку: «Одно другому не мешает, Атти»?

— Нет.

— Само собой, не знаете, — Лис сверкнул белыми зубами. — Потому что она дорелийская… Одно другому не мешает, Атти — так выбирай по сердцу жениха, — голос Лиса игриво вильнул — и Уна со злобой почувствовала, что краснеет. Она краснеет чуть ли не всякий раз, когда он поёт, — даже если это не нечто пошловатое, как сейчас. С какой, собственно, стати?! — Вот и у Вас «одно другому не мешает». Можно и отправиться с нами на запад, и найти того, кого ищете… И интересы «коронников» без внимания не оставить. Единственный выбор, который перед Вами стоит, — между всем этим и упрямством досточтимой леди Моры. Думаете, я не прав?

— Думаю, что опаздываю на завтрак и на занятие, господин менестрель, — сухо ответила Уна. И прошла мимо оборотня, постаравшись не споткнуться и избежать прикосновения. Вскоре Иней откликнулся на её мысленный призыв: опустился на плечо, хлопая кожистыми крыльями…

Немного — совсем чуть-чуть — Уна надеялась, что Лис пойдёт в замок с ней вместе. Но он этого не сделал.

— Леди Уна!

Робкий, не до конца сломавшийся голос окликнул Уну, как только она прошла (почти пробежала: мать наверняка уже ждёт за столом, раздражённо постукивая о скатерть ложкой для каши) через вход в главную башню. Иней парил над её плечом, изредка задевая волосы то коготками, то шипастыми кончиками крыльев. Шипы были крючковатыми, что заставляло бы слегка переживать за причёску — заставляло бы, если бы Уну хоть сколько-нибудь это заботило.

Она вздохнула и остановилась. До их с матерью возвращения из Дорелии Лис и Шун-Ди, похоже, скрывали Инея от посторонних глаз, а кормили его по уговору с Индрис и Гэрхо — и правильно. Если бы люди Кинбралана узнали, что в замке дракон — пусть размером с собаку и не опасный на вид, — они бы, может, и не разбежались из преданности, но подняли бы немой протест, а потом разнесли по землям Тоури и предгорьям леденящие душу слухи. Обычно слуги, видя Уну в обществе дракончика или Отражений, предпочитали молча кланяться или просто обходить стороной, а на их лицах читалась мечта слиться со стеной коридора. Из этого правила не было исключений…

По всей видимости, кроме одного.

Уна обернулась. Бри попытался было вымучить пару шагов по направлению к ней — между ними лежала половина площадки перед широкой лестницей, — но замер, уставившись на Инея. За спиной Бри виднелся внутренний двор: курятник, булыжники на земле и бок конюшни. Совершенно не живописно — как сказала бы мать, которую якобы восхищали картины кезоррианских художников. Её «восхищение», однако, никогда не пересекало границ разумного: ни в Меертоне, ни в Академии она ни разу не позволила себе купить хотя бы одну из них, довольствуясь многовековыми кинбраланскими гобеленами.

Иней упруго сел Уне на плечо. Она смотрела на Бри, растянув губы в вежливой улыбке — и понимала, что не может избавиться от недавнего, непозволительно яркого, образа: золото осин, порыжевший мох на склоне Синего Зуба, ворох листопада под ногами — и Лис. Такой же золотой, как этот миг и всё Обетованное — от кожи и глаз до меха… То есть волос, конечно.

Откуда такие ребяческие мысли?… Уна горько усмехнулась про себя. Нельзя подобрать время и место, более неподходящие для них.

Как и более неподходящий объект.

— Доброе утро, Бри.

— Доброе… утро, — Бри спрятал за спину грязные вилы с клочками сена: наверное, снова помогал конюху. Зачем этого стыдиться? Уна вдруг осознала, что его смущение раздражает её, а не кажется милым, как прежде. — Миледи. Вы… на завтрак идёте?

Уна кивнула, нетерпеливо выдохнув сквозь стиснутые зубы. Ей совсем не хотелось тратить здесь время, слушая блеянье Бри. Говорить с ним вообще становилось всё более тягостным предприятием.

— Естественно.

— А… господин менестрель? Он вроде бы тоже в аллею шёл. Я думал, он Вас проводит.

Бри не поднимал глаз, продолжая обращаться к ботинкам Уны. Иней потяжелел на её плече: напрягся, приподнял крылья и вытянул шею, враждебно сузив глаза. А ещё через миг зашипел, как кошка.

— Тшш, что с тобой? — Уна осторожно провела пальцем по мелким чешуйкам Инея — там, где шея переходила в спину и начинались треугольные гребни, сбегавшие вдоль позвоночника. Она уже в первые дни поняла: дракончику нравится, когда гладят там или по светлому животу. Ни в коем случае не по морде и не по крыльям.

Бри вздрогнул.

— Господин менестрель так чудно пел вчера за ужином, — заметно побледневший, он зачем-то мужественно выдавливал из себя слово за словом. Ещё чуть-чуть — и сальные русые волосы встанут дыбом. — Леди Уна. Я хотел Вам сказать…

Почему-то теперь Инея не успокоило ни нежное прикосновение, ни заманчивый запах мяса из сумки. Он опять зашипел, всем телом потянулся вперёд — и…

— Нет, Иней! Стой! Нельзя!..

До Уны слишком поздно дошло, что именно случилось. Она рванулась вслед за дракончиком, выронив сумку с мясом, и одновременно направила удерживающее заклятие в зеркало на поясе. Но куда там!.. Такие чары требовали месяцев тренировок и срабатывали у неё далеко не всегда.

Ногти Уны царапнули пустоту вместо чешуи. Происходило что-то неотвратимое: Иней серебристой молнией летел прямо на Бри. До этого он не злился без причины и в принципе, кажется, не был склонен к приступам гнева. Лис и Шун-Ди нравились ему, конечно, куда больше слуг (а уж об Уне и говорить нечего: она сразу и необъяснимо уместилась в крошечную область «вне сравнения»), но он ни разу не порывался напасть на кого-нибудь из них.

Ни разу — однако Бри много в чём был невезучим исключением.

Бри не бежал. Он застыл в дверном проёме, опустив свои нелепо широкие плечи и даже не заслонившись рукой. Уна что-то кричала, но он будто окаменел: пялился на дракончика широко распахнутыми, отупевшими карими глазами… Как тот наёмник на тракте.

Не долетев какую-нибудь половину ладони до лица Бри, Иней распахнул пасть и выдохнул густое облако пара. Уна бездумно ринулась туда же — споткнулась о сумку; проклятье; подняться; быстро; из горла рвётся крик…

Разве этот дурень не знает, что раскалённый пар опаснее огня?!

— Он ошпарит тебя! Беги!

— По-моему, в этом нет необходимости.

— Полностью согласна, Лис.

Со двора в башню вошёл Лис, и в тот же миг по ступеням за спиной Уны спустилась Индрис. Гэрхо вальяжно пришаркал из коридора с другой стороны. Иней, надышавшись паром (Бри всё-таки вовремя пригнулся, так что горячая субстанция распылилась над ним), утих так же внезапно, как разъярился, и с отвращением отлетел от слуги — правда, ещё пошипев напоследок.