Рэй Карсон - Корона из пепла

Авторы нескольких писем утверждали, что раз я позволила восточным землям отделиться и образовать самостоятельные государства, я должна сделать то же самое с южными. В одном письме было дерзкое заявление, что юг отныне независим.

Генерал Луз-Мануэль заявил, что все письма будут рассмотрены на предмет подстрекательства к мятежу и реальной угрозы моей персоне. Но его обещания также вселяли в меня беспокойство.

Каждую ночь мне снилось покушение. В кошмарных снах катакомбы представали бескрайней черной пустотой. Я шла вперед, вытянув руки во тьму, и вдруг замечала странное свечение. Я с ужасом понимала все, и тут появлялся убийца, светящееся лезвие его кинжала пронзало мой живот, разрывало меня на части, и я кричала, кричала…

Когда я просыпалась, кто-нибудь обязательно сидел у моей постели. Мои дамы успокаивали меня нежными словами, прохладными руками, они шептали, что я скоро поправлюсь, если не буду вставать с постели, что теперь я в безопасности. Но я не могла снова заснуть, пока Химена не прочтет мне несколько страниц из Священной Книги или Мара не принесет чашку теплого пряного вина, или Гектор не проверит, что на балконе никого нет.

Однажды днем меня напугал какой-то шум снаружи. Я слышала крики, звон железа, топот ног.

Химена, сидя рядом со мной, продолжала вышивать. На мой вопросительный взгляд она только озадаченно пожала плечами.

Тут в дверь ворвался лорд Гектор.

— Элиза! Мне нужна ваша помощь.

— Что случилось? — Страх пронзил меня. В последний раз я видела его таким растерянным и задыхающимся, когда анимаги подожгли городские ворота.

— Это казнь. Я пытался остановить ее, но генерал Луз-Мануэль…

— Чья казнь? — спросила я. — За что?

— Мартина. Генерал Луз-Мануэль объявил его виновным в заговоре с инвирнами с целью покушения на вас. Он приговорил его к казни через отсечение головы. — Он перегнулся через край кровати у меня в ногах. — Элиза, это один из моих людей. Я сам учил его. Он никогда не причинил бы вам вреда.

Я попыталась подняться с постели.

— Мартин никогда бы… он хотел назвать своего ребенка…

Химена уложила меня обратно.

— Вам надо отдыхать!

Я попыталась оттолкнуть ее.

— Гектор, помогите мне встать. Отведите меня туда, отнесите. — Кровь, выступившая на моих повязках, заставила мысли бежать быстрее, и это ощущение меня воодушевило.

Я могла бы попытаться остановить казнь письмом, но, похоже, времени заверять письмо уже не было. И Мартин мог навсегда остаться в памяти людей как человек, который, вероятно, позволил убийце напасть на королеву — если только я не объявлю о его невиновности перед всем городом.

Химена с каменным лицом отошла в сторону, а Гектор наклонился и поднял меня на руки, как ребенка. Моя просторная сорочка запуталась в его коленях.

Моя сорочка! Я не могла появиться перед толпой в таком виде.

— Химена, пожалуйста, принеси мантию. — Я обвила здоровую руку вокруг шеи Гектора. — Скорее!

Он вынес меня через дверь в коридор, одним кивком приказав остальным стражникам следовать за нами. Химена шла сзади, с моей мантией в руках.

— Убийца был уже там, когда я вошла, — сказала я, пока мы неслись по дворцовому коридору и вниз по лестнице. — Не представляю, сколько он лежал там в ожидании. Может быть, несколько дней. Он мог пробраться туда во время смены караула.

От его быстрого шага у меня снова заболел живот.

— Я знаю, — сказал он, — но генерал выше меня по званию, и когда я назначил заседание кворума для обсуждения этого вопроса, он просто перенес дату казни без предупреждения…

— Поставьте меня.

— Вы сможете стоять?

— Я должна. Химена, мою мантию.

Гектор поставил меня на ноги, очень аккуратно. Ноги с трудом выдерживали вес моего тела, и я оперлась о перила, чтобы сохранить равновесие. Едва успевшая восстановиться кожа у меня на животе, казалось, натянулась до предела. Химена набросила мантию мне на плечи и завязала ее у меня на шее. Так-то лучше.

— Хватайте меня, если я упаду, — прошептала я и неуверенно шагнула на свет.

Дыхание перехватывало, а сердце било в ушах, как барабан, когда я осматривалась кругом в поисках Мартина. Конечно, тюремные стражники скоро приведут его. Но потом палач поднял топор, и я вдруг поняла, что там, за толпой зрителей, Мартин уже на месте, и голова его лежит на плахе.

— Нет! — закричала я так громко, как только могла, и несколько человек повернулись в мою сторону, но этого было мало.

Раздался голос палача:

— Именем ее величества королевы Люцеро-Элизы де…

— Стоп! — закричал Гектор. — По приказу королевы!

Голова палача удивленно поднялась вверх, но слишком поздно, чтобы остановить движение топора. Он со свистом упал, исчезнув в толпе, и мягко ударился о деревянную плаху.

Через мгновение народ осознал, что произошло, и все как один устремили пораженные взгляды на меня и моих спутников.

Я стояла молча и неподвижно, словно окаменела. Химена поспешно оправляла мою мантию, пытаясь прикрыть мою ночную сорочку, я же могла думать лишь о том, что ни в чем не повинный человек только что погиб из-за меня, под развевающейся эмблемой моего царствования.

Несколько человек пришли в себя настолько, чтобы преклонить передо мной колени. Остальные последовали за ними, будто волна прошла по площади, так что стал виден деревянный помост и на нем обезглавленное тело. Оно упало на бок, на плечах кроваво-красный обрубок. Я не видела, куда делась голова. Потом я вдруг поняла, что ищу глазами отрубленную голову человека, которого считала своим другом.

— Генерала Луз-Мануэля в мою комнату немедленно, — сказала я самым твердым голосом, на какой только была способна. Я повернулась, намереваясь уйти раньше, чем кто-нибудь заметит слезу у меня на лице, но ноги у меня подкосились. Химена и Гектор столкнулись лбами, хватая меня. Они практически вынесли меня в коридор. Гектор отмел просьбу позволить мне идти самой и понес меня в комнату.

— Кажется, у меня швы разошлись, — сказала я, чувствуя, как повязки становятся влажными и теплыми. Меня это даже обрадовало, потому что давало возможность думать о чем-нибудь, кроме той пустоты, что теперь зияла в груди.

— Ох, деточка моя, — сказала Химена. — О, Элиза.

Доктор Энзо уже ждал в моей комнате, когда я вернулась. Он впился в меня взглядом.

Мара стояла рядом с виноватым видом.

— Я привела его, — сказала она.

Гектор положил меня на кровать и отвернулся, чтобы доктор мог поднять мою сорочку и осмотреть перевязки. Я зашипела от боли, когда он отвернул их края.

Энзо проговорил:

— Безусловно, не могло быть настолько важной причины, чтобы вы…

— Я не хочу этого слышать.

Он бормотал какие-то извинения, надавливая кончиками пальцев мне на живот. Было больно, но не смертельно.