Рэй Карсон - Корона из пепла

— Поразительно. Скажите мне, вас прежде когда-нибудь серьезно ранили?

Однажды я пыталась вырезать из живота амулет, но об этом мне не хотелось рассказывать.

— Я ломала пару ребер, — сказала я. — Меня оцарапали ногтями. Было сильное воспаление из-за ногтей инвирна. Они пропитывают ногти ядом, как вы знаете.

Он сдавил кожу вокруг раны и промокнул выделившуюся жидкость сухой тканью.

— Как скоро после перелома вы смогли свободно ходить?

Я задумалась. Тогда обо мне заботился Умберто. Я вздохнула, вспоминая, как он подбрасывал мне в суп листья дуэрмы, чтобы я спала, а не двигалась в путь.

— День. Было больно, но получалось.

Энзо поднял голову и посмотрел мне в глаза.

— А когда боль ушла совсем?

— Меньше, чем через неделю.

Он удивленно повел носом. Он был похож на охотничью собаку, почуявшую добычу.

Он уставился на мой живот, но я вдруг поняла, что смотрит он не на рану, а на амулет. Он осторожно потянулся к нему указательным пальцем и замер, не осмеливаясь дотронуться.

— Ничего. Можете потрогать.

Он коснулся камня, осторожно описав пальцем кружок по верхней грани.

Я почувствовала давление его пальца, но камень не реагировал, продолжая, как обычно, мягко пульсировать. Было странно чувствовать, как кто-то другой прикасается к нему. Никто этого не делал. Даже Химена и Мара не касаются его, одевая меня.

— Будто сердце бьется, — изумленно выдохнул Энзо.

Гектор продолжал смотреть в сторону, но потянулся к рукоятке меча. Он сжал ее, готовый выхватить меч из ножен в любой момент.

Мне стало неловко.

— Так что же вы хотели сказать, доктор Энзо?

Он отдернул руку, будто ужаленный.

— Ваше величество, мне кажется, хотя я и не могу с уверенностью утверждать, но похоже… — Он сделал глубокий вдох. — Я хочу сказать, что вы выздоравливаете слишком быстро.

Я нахмурилась. Хотя я получила прекрасное королевское образование, я мало что знала о врачебном искусстве. Оставалось верить ему на слово.

— И вы думаете, это как-то связано с амулетом?

— Я не могу иначе объяснить то, что у вас нет никаких следов заражения, что вы можете стоять после того, как ваша брюшная стенка была разрезана, и что после вашего необдуманного выхода мне придется просто заменить два шва.

Я решила, что подумаю об этом позднее, когда ночная темнота создаст для меня иллюзию уединения. Я сжала зубы от боли, когда он накладывал швы. Потом Химена проводила его и накрыла меня как раз вовремя, так как явился генерал Луз-Мануэль.

— Ваше величество. — Он низко поклонился, но поднялся прежде, чем я позволила ему.

Я глубоко дышала, уговаривая себя расслабиться. Генерал был так тощ и сутул, волосы его поредели на макушке, и я в очередной раз поразилась, что этот невзрачный человечек командует всей моей армией.

— Генерал, — сказала я холодно. — Меня удивила казнь человека, которого я считала преданным мне союзником. — «Удивила» — это мягко сказано, но я не хотела выказывать чрезмерную ярость, пока не услышу, что он скажет.

— Действительно, ваше величество, это было неприятно и удивительно для всех нас.

Я впилась в него взглядом. Он что, нарочно делает вид, что не понимает? Осторожнее, Элиза. Он умнее , чем кажется.

— Простите, что я неясно выразилась, генерал. Я имела в виду не столько общее недовольство, сколько то, что меня возмутило ваше решение казнить этого человека.

Он и глазом не моргнул.

— Вам через многое пришлось пройти, ваше величество. Сначала анимаг, а теперь это. Все это чудовищно. Но уверяю вас, данный вопрос был тщательным образом изучен.

— Не самым тщательным.

— Моя королева, мы изучили каждый…

— Вы не удосужились расспросить единственного свидетеля преступления.

Он очень мило изобразил смущение.

— Вы ведь понимаете, что я сама присутствовала при покушении? — выпалила я.

Химена взглянула на меня с тревогой. Иронизировать подобным образом было не лучшей идеей, особенно в присутствии стражников, которые, несомненно, ловили каждое слово, несмотря на их озабоченно отстраненные лица.

Я постаралась, чтобы мой голос звучал мягко.

— Я не хотела быть резкой, генерал, но я измучена и глубоко опечалена. Что сделано, то сделано, но пообещайте мне, что никто больше не будет наказан в связи с покушением на мою жизнь без моего ведома и согласия. Я уверена, что вы поймете мое желание участвовать в этом деле лично?

— Конечно, ваше величество, — сказал он, наклонив голову. — :Как вам угодно, лишь бы вы были спокойны и скорее выздоравливали.

Я сжала зубы. Он исполнит мою просьбу не потому, что мой вклад важен, и даже не потому, что я королева. Он согласился только ради того, чтобы мне стало лучше?

Генерал повернулся, чтобы уйти.

— Постойте.

Он развернулся, и, может быть, мне показалось, что на лице его на миг отразилось нетерпение.

Господи, что мне сказать этому человеку? Как дать понять, что правлю страной я, а не он? Что даже несмотря на то, что я родом из другого государства, это мой народ?

Камень дернулся в ответ на мою молитву, и ответ пришел ко мне, как легкое дуновение ветра.

Скорбь прозвучала в моем голосе, когда я проговорила:

— В войне с инвирнами я потеряла так много тех, кого любила. Как и все мы. Но единственная причина, по которой мы выстояли, — это то, что наша армия дралась так храбро и самоотверженно. И никто не сражался так отчаянно, как моя королевская стража, невероятной ценой сдержавшая захватчиков, чтобы дать мне время пустить в ход волшебство амулета, — я надеялась, он услышал за моими словами то, что я не произнесла вслух: Да, генерал, мы победили благодаря мне, помните ? — я не позволю, чтобы в них сомневались и им отказывали в уважении. Я буду защищать каждого из них до последней капли крови, как они защищали меня. Я ясно выражаюсь?

Он посмотрел на меня так, будто раздумывал, стоит ли возражать. Но я знала, что сказала нужные слова, потому что Гектор и остальные солдаты держались немного прямее, а глаза их гордо сияли. Я надеялась, что они сохранят это в себе — уверенность, что их королева умрет за них.

Наконец генерал поклонился, на этот раз несколько ниже, и извинился.

Когда дверь за ним закрылась, весь мой боевой дух испарился. Я не понимала, зачем генерал сделал это. Пытался нарочно дискредитировать меня? Может, он таким способом присваивает себе власть, пока я нездорова? Может быть, ему нужен был козел отпущения, чтобы успокоить перепуганных обитателей замка? Или он действительно считал, что Мартин заслуживает смерти? Слеза выкатилась из угла моего левого глаза. Ах, Мартин, прости, что не смогла спасти тебя.

Я уже собиралась закрыть глаза и забыться, когда Гектор сказал: