Игорь Григорьян - Иллюзия вторая

— Я понимаю. А для других? Для тех, которые не ленятся?

— Они приедут на станцию СМЕРТЬ и покинут игру навсегда.

— Это хорошо?

— Это правильно, — Артак засмеялся, — только это и правильно, ибо чтобы идти дальше, необходимо закончить здесь.

— А что дальше? Есть ли дальше?

— Не забегай вперед, — Артак нахмурился, — иди в том направлении, в котором тебе видно уже сейчас. Но было бы глупо предположить что есть только игра, а самого игрока не существует.

— А я? Я не игрок?

— Ты или твоё тело? — дракон смотрел внимательно.

— Я.

— Игрок.

— А моё тело?

— Фишка игрока. Предмет, которым он играет.

— Хм…

— И для самой фишки, — добавила Агафья Тихоновна, — совсем не обязательно знать конечный пункт её путешествия. Ей хватит знания на ход-два вперед, большего просто не требуется. Вот именно поэтому я постоянно говорю — важен лишь масштаб твоего зрения, важно то, как ты предпочитаешь видеть мир — как неподвижную единую глыбу предмета или как бесконечное количество происходящих внутри своего единства событий. Конечная точка твоего путешествия от этого не меняется.

— А как я предпочитаю? — я беспомощно оглянулся на дракона, но тот вместо ответа просто поднял свои крылья, словно намекая что мой выбор уже сделан.

— В твоём случае — истина — это могучие крылья, в которых кроется смысл всего твоего Существования — и твой смысл — познание… Поэтому, твоя истина — та, что даёт тебе эту ВОЗМОЖНОСТЬ; та, что наградила тебя крыльями, которые в состоянии унести тебя за край видимого и показать ещё доселе никем не замеченное. Показать то, что другие и увидеть-то не смогут, ибо они уже выбрали свой собственный путь, и их путь отличен от твоего. И это правильно. Но ты — человек, сумевший подняться над огромной массой других людей даже без столь необходимых тебе крыльев, а поднявшись — сумел остаться им Человеком, и стал Философом. И тот прошлый ты, пока ещё не имевший крыльев, но уже поднявшийся над толпой — ты доказал природе свою насущную НЕОБХОДИМОСТЬ в этих крыльях. И природе не осталось ничего, кроме как тут же подготовить для тебя этот дар, ибо природа руководствуется в своём развитии не твоими желаниями, а своими НЕОБХОДИМОСТЯМИ, понимаешь? Поднявшись ввысь без драконьего крыла ты доказал что твоё желание — иметь это крыло — как раз и является природной НЕОБХОДИМОСТЬЮ… И мудрая природа тут же предоставила его тебе, аккуратно упаковав свой подарок в препятствие на твоём пути, — Артак посмеивался, видимо с настроением у него было всё в порядке, — и покончив с этим препятствием, ты получил в дар ВОЗМОЖНОСТЬ, которая и обрела материальную реализацию в виде крыла — сильного и неутомимого драконьего крыла.

— То есть в пространстве, а значит, и в моём теле реализована возможность самого пространства, а никак не моё желание!?

— Практически так и есть. Только реализована не возможность, а необходимость. Понимаешь разницу? Возможность может случиться, а может и нет, а необходимость — обязательна к исполнению, а значит, обязательна и к пространственной реализации.

— Хм.

— Да, да, — Артак усмехнулся, — люди часто думают что для того, чтобы что-то иметь — надо всего лишь страстно этого желать, однако это очень далекая от истины позиция, — дракон поднёс свою лапу к глазам и пристально посмотрел на свой коготь — жёсткий и негнущийся коготь дракона, — даже для того, чтобы получить эти когти, — после некоторого раздумья продолжил он, — мне необходимо было доказать природе мою необходимость в них.

— Доказать? — быстро переспросил я.

— Ахаха, — Артак перевёл взгляд на меня и неопределенно покачал головой, словно сомневаясь в чём-то, — ну хорошо, пусть не доказать, тут ты абсолютно прав. Правильное слово было бы — ПОКАЗАТЬ. Показать природе мою необходимость в этих когтях, в этих крыльях, в самом полёте.

Я молча кивнул головой, соглашаясь с данной формулировкой.

— И сделать я это мог одним всего лишь способом, — Артак перестал качать головой и вперил в меня свой жёлтый взгляд, — я вёл себя так, словно эти когти уже были, словно полёт был для меня самым что ни на есть привычным делом. Словно я летал каждое утро, ещё до завтрака по три или четыре раза, — добавил он, ухмыляясь.

— И только тогда…

— И только тогда природе не оставалось ничего другого как принять мою необходимость как данность и, соответственно, реализовать её в тот же самый миг.

— Так ты был человеком?

— Почему был? — дракон смотрел прямо в мои глаза, — я и сейчас человек!

Он был серьёзен как никогда.

— Но…

— Твоё препятствие было твоей ленью, которую ты сумел обуздать и без столь необходимых тебе тогда крыльев, так что в данный момент ты получил именно то, что у тебя было и так — ты получил лишь то, чем ты уже с успехом пользовался ранее. Правда, пользовался, не догадываясь об этом.

Я пошевелил лопатками и с удовольствием ощутил спиной упругий и живой воздух, потревоженный моим крылом.

— Они всегда были со мной? — немного недоверчиво прошептал я.

— Всегда.

— Но где они были?

— В твоих мыслях, — серьёзно ответил Артак, — в единственном реально существующем месте пространства и времени.

— Я понимаю…

— Крыло дракона — приз, который всегда был с тобой. Но этот приз уготован немногим. Редким даром должен обладать человек, готовый примерить на себя крыло, очень редким даром.

— Каким же?

— Он должен находиться на благороднейшем из всех жизненных путей — на пути размышления. — Артак провёл своей лапой по моему лбу, — и этот путь может дать ему абсолютно всё. Всё, о чём только может мечтать человек. И даже чуточку больше. Но для этого человек должен стать на дорогу философии, ибо только эта наука логично замыкает на себе одну сильнейшую абстракцию — математику, и другую, не менее сильную — литературу.

Я удивленно вскинул несуществующие брови.

— Объясни!

— Да, да, — Артак засмеялся, — литература — сильнейшая из абстракций. Литература — это рисунок буквами, литература — это нигде не прописанная мелодия автора, литература — это то, что рождается внутри читателя, и знаешь что? — дракон продолжал смеяться, — настоящая литература имеет мало общего с самим автором. Настоящая литература общна лишь с читателем. Конечно, если читатель сумел найти в ней музыку.

— Музыку?

— Да, мелодию текста.

— Объясни! — еще раз повторил я.

— Каждый текст обладает своей собственной мелодией. И слова в нём — всего лишь слова песни на музыку автора. Ведь автор самого текста пишет даже не текст — автор пишет мелодию. И если читатель сможет её отыскать среди черных закорючек-букв и нагромождения разных слов — он сам становится автором. Он становится автором уже не текста — он становится автором себя самого.