Игорь Григорьян - Иллюзия вторая

— То есть вы хотите сказать, что если я сейчас выпью это, — я показал глазами на стакан в акульих плавниках, — то время всего остального организма придет в соответствие со временем в моей ноге?

— Ну да, примерно так, — Артак кивнул, всё ещё продолжая смеяться.

— Не значит ли это, — я немного нахмурился, — что после того как я это выпью, на пару-тройку месяцев ранее намеченного срока умрет не только моя нога, но и всё остальное тело?

Дракон уже перестал смеяться и внимательно посмотрел на меня. Его взгляд внезапно стал серьёзным, улыбка покинула его и он, очень медленно, почти по слогам, произнес:

— Нет, не значит. Хотя, в чём-то вы правы. Время, которое вы сейчас выпьете, действительно сравняет биологические часы вашей ноги с биологическими часами вашего тела, но…

— Но? — я повторил в нетерпении.

— Но вы не умрете раньше, — он перешел на шепот, — да и как вы можете умереть раньше срока, если то, что мы вам даём и есть время. Очищенное и отфильтрованное, концентрированное время, которое, заполнив вас изнутри только продлит ваше существование. Продлит именно на тот срок, который мгновение назад мы у вас отобрали, когда так мастерски, но скоропалительно вылечили вашу ногу, понимаете?

— Но как же так? Нога прожила уже больше остального меня и даже кость успела срастись, — я размышлял вслух, — и сейчас моё тело догонит ногу, ведь так?

— Да, — Артак кивнул головой.

— Получается, что за эту не пройдённую секунду, — я бросил взгляд на свои часы, которые застыли на 10 часах утра, — я проживу почти три месяца, и, следовательно, если пользоваться человеческим исчислением времени, умру раньше на точно такой же срок? Другими словами, если моему телу было суждено скончаться в марте, то сейчас время немного сдвинулось и оно, — я кивнул на свое тело, — оно покинет этот мир на три месяца ранее, то есть в январе?

— Нет, — Артак отрицательно помахал головой и прыснул со смеха, — нет, и ещё раз нет. Вы не проживете меньше, потому что в этом стакане и есть ровно три месяца самого что ни на есть отборного времени, которое вы сейчас вольёте в себя и будете тратить по своему усмотрению. Это три, отобранных у вас, и тут же возвращенных месяца, понимаете?

— Но как же так? — я был совершенно сбит с толку, и даже не пытался этого скрыть.

— Ну вот как-то именно так, — дракон смотрел на меня с не проходящей улыбкой, — как-то так. Нет никакой необходимости понимать все те парадоксы, в которые играет с людьми время.

— Хорошо, — я махнул головой, — не понимаю, и пока ещё не хочу понимать, — смех сам собой вырвался из моей грудной клетки, — не понимаю, но верю вам, и этого вполне достаточно, — я протянул руку и с благодарностью принял из плавника Агафьи Тихоновны стакан, — а где вы его взяли, кстати? Время, я имею в виду. Если не секрет, конечно.

— Да какие секреты, — акула в изумлении всплеснула плавниками, — какие уж тут секреты, — она уже улыбалась, — этого добра везде хватает. Только успевай брать. Да вы пейте, пейте.

— Спасибо, — я поблагодарил акулу за напиток и залпом осушил стакан.

Вкуса не было совершенно. Одно лишь насыщенное, концентрированное тепло, которое сразу же, в одно неделимое мгновение — в один-единственный, в сплошной и цельный миг растворилось в моём теле без следа и следствия.

Хотя, следствие, если верить дракону, всё же было. И это следствие было поистине чудесным — ведь я только что, в одну, всё еще длящуюся человеческую секунду, лежа на бетонном полу в подъезде собственного дома прожил три долгих, мучительных, невыносимых и заключенных в гипс месяца. Прожил три горьких и тягостных месяца выздоровления и, опять-таки, в эту же одну, до сих пор тянущуюся секунду мне их компенсировали, дав выпить временной экстракт. Это ли не чудо? Ну или, по крайней мере, то что большинство людей могли бы назвать чудом.

— Большинство всегда ошибается, — Артак, как обычно, был в курсе всех моих мыслей.

— Да. Большинство отвратительно! — я улыбнулся своим мыслям, а значит, моя улыбка достигла и моего дракона, — большинство всегда состоит из самых невежественных, самых трусливых, самых управляемых, самых бессовестных и как следствие — самых бесполезных людей.

— О да! — Артак с радостью подхватил меня, — большинство мерзко, отвратительно и муторно. Потому что когда человек не может или не хочет (ведь для этого надо ой как потрудиться!) найти свою дорогу — он пойдёт по пути большинства, то есть, пойдёт по проторенной дороге — пойдёт по широкому, асфальтированному шоссе, и вот на этом пути, конечно же, он уже не сможет встретить ничего чудесного, ибо вытоптано… — дракон смотрел на меня прищурившись и добавил:

— Хотя, конечно, по асфальту идти намного удобнее, но цветы на нём не растут.

— Вот именно. И ноги не срастаются сами собой.

— А знаете что самое страшное? — Артак приблизился почти вплотную и снова окатил меня жёлтым, тёплым светом своих глаз, окатил как из ведра, — самое страшное, что идя с большинством ты никогда не встретишь своего дракона, — его глаза немного померкли, но продолжали светить, — а не встретил своего дракона — считай что и не жил!

Я молча кивнул. Это была правда.

До встречи с Артаком, до того момента, как я открыл возможность общения со своими мыслями, считай, я и не жил. Точнее, я жил, но скудно. Моя жизнь была бедна, как церковная мышь.

Я закрыл глаза и всего лишь на одно мгновение задумался.

Если подумать, то получается что за одну эту бесконечную, человеческую секунду, я совершил очень выгодный для обмен — обмен трёх прикованных к кровати месяцев на три месяца полноценного движения, а следовательно, на три месяца настоящей, полноценной, наполненной событиями и делами жизни.

По-моему, это был очень удачный обмен.

Выгодная сделка.

А с кем можно обменяться так удачно, так беспроигрышно?

Только с тем, кто тебя искренне любит, только с тем, кто сам искренне заинтересован в твоем бесконечном удовольствии от этого сугубо индивидуального, но не менее общего процесса под именем жизнь.

Только с тем, кто всегда рад предоставить тебе любые, даже самые невероятные возможности и преимущества.

Только с тем, кто радуется, выигрывая вместе с тобой, и грустит, когда тебе кажется что ты в проигрыше.

Только с ним. Только с родным и единственным — с самим собой.

Только со своей Вселенной, лучшей наградой для которой и будет твоё счастье и процветание.

Это взаимовыгодный обмен.

Возможно, это единственный взаимовыгодный обмен, противоречащий даже закону сохранения энергии. Ведь при таком обмене везде только прибывает, а вовсе не убывает. Нигде не убывает.

И теперь, когда со мной рядом мой единственный, личный дракон, вкупе с моей родной и зубастой акулой, когда рядом со мной я сам, и когда я совершенно внезапно ощутил этого самого себя — когда я так неожиданно осознал, что я и есть не что иное, как целый мир — мой мир, я — целая Вселенная — моя Вселенная, я — единое с ней естество — моё естество.