Игорь Григорьян - Иллюзия вторая

— Всё связанно со всем, всё состоит из всего, и я не устану повторять, что нет у этого правила исключений — нет даже самого маленького исключения. Конечно же, человек, находящийся только в самом начале пути, не всегда в состоянии рассмотреть эту связь. Но от этого она не перестает быть. Быть всегда. Быть постоянно. Быть вечно. И даже основа всех основ — Его Величество Энергия — само время — оно может храниться и ждать миллиарды человеческих лет, оно может ждать своего часа для того чтобы в единственно верный, в нужный, в необходимый момент превратиться в то, что вам требуется именно сейчас — то ли в дополнительный кусок пространства, то ли во что-нибудь ещё. Во всё что угодно ещё, — добавил Артак, — во что угодно. Во всё что угодно, на что вы захотите поменять единственную реальную для человека валюту — отмерянное вам время.

— Во что угодно? — я немного нахмурил брови.

— Во что угодно, — Артак кивнул, — время может превратиться во что угодно. И физически и энергетически.

— Это как?

— Физические изменения доступны глазу, — дракон подмигнул мне, — и вы, если оглянетесь вокруг, сможете заметить их самостоятельно — тут нет ничего сложного. Ну а если вам необходимы доказательства, то любой человеческий язык — как молчаливый и единственный правдивый свидетель — сможет это подтвердить.

— Язык? — я высунул свой изо рта и засмеялся, но так как смеяться с высунутым языком было не совсем удобно, то спрятав его на свое место, я немного виновато замолчал.

— Язык, язык, — Артак немного насмешливо кивнул головой, — только язык — не как часть вашего тела, не как материальная, физическая субстанция, а язык — как речь, как молва, как сказания.

— Язык — как процесс, как зеркало эволюции человека, язык — как буквы, язык — как алфавит, из которого человечество на протяжении всей своей более-менее сознательной истории складывает все свои слова и предложения.

— Язык — как отражение всех нужд и желаний, всех чаяний и упований, всех размышлений и рассуждений.

— Язык — как единственный правдивый свидетель эволюции природного процесса под названием «человечество».

— Язык, который никто из ныне живущих правителей не в силах изменить или переписать с той же легкостью, как переписываются учебники по истории в угоду существующему строю.

— Язык — как реальное, до стеклянной скрипоты прямое и чистое зеркало.

— Язык, как единственная правдивая вещь в мире вещей, созданных людьми.

…Где-то в другом, не поддающемся контролю моего разума мире, а может быть и в мире, существующем только тогда, когда разум теряет свою мощь и ослабляет постоянный контроль; где-то там, где заключена вся правда обо мне самом; где-то там, где не существует никаких вывесок и названий, скрывающих мою собственную, правдивую суть; там, где перед приходом гостей не убирают, ибо это бесполезно, и не скроет грязь, как закрытый шкаф может скрыть разбросанную одежду; там, где нет понятия «поверхностно», и возможно только «вглубь»; где-то там — так далеко и близко одновременно; там…

Мешок с вниманием затрясло — его словно залихорадило, как это бывает при высокой температуре, но тут же отпустило, покинуло, оставило в неподвижности.

С негромким шелестом веревка, стягивающая этот мешок за горло и перекрывающая ему живительный кислород, даже не дождавшись своего светового луча ослабла и с легким шелестом соскочила вниз, упав на зеркальный, всё отражающий пол. Мешок глубоко вдохнул и раскрылся. Внимание, покинув свою тюрьму, сначала неспешно оглянулось по сторонам и лишь затем, сломя голову бросилось на поиски других мешков и заключенных, на поиски других тюрем и узников.

Один за одним, мешки с Восприятием, с Усвоением, с Пониманием, мешки с Догадками и Намерениями, с Воображением и Искусством раскрывались, освобождая своих арестантов. И ни один из освобожденных не мог — он не был в состоянии в силу своей бестелесности заслонить собой свет, струящийся с потолка, наоборот, все они усиливали это свечение, и словно прозрачные линзы направляли его к зеркальному полу, который в свою очередь, возвращал его вверх — в бесконечность.

Освобожденные действия, эти вольноотпущенные процессы, заполнив собой эту часть пространства и нагулявшись на воле, вовсе не собирались возвращаться в места своего заключения, наоборот, незаметно глазу, они ринулись к мешку с опытом и добавили в него самое себя, проникли внутрь, не завязывая за собой мешковину, дабы каждый желающий мог черпать из него столько, сколько был в состоянии унести.

А может и не унести вовсе, а сесть, устроившись поудобнее на зеркальном полу, скрестив ноги, и прочесть содержимое, неспешно перелистывая страницы, не отвлекаясь и ни на мгновение не забывая о том, что твое отражение, оттолкнувшись от зеркального пола, навсегда сохранит все твои поступки и деяния, усилит твои позы и отношения, сохранит и сделает доступным каждому всё то, что ты сам-то, возможно, и хотел бы скрыть.

И любое из этих отражений уходит из под твоего начальства, улетает вдаль, ибо властен над ним ты только в момент его образования, в тот единственный, в тот настоящий и неуловимый момент, который, начав свое существование ещё невесомым намерением, тут же становится опытом, а жить возможно в точности между ними — и нет для жизни ни другого времени, ни другого места…

— И как он может это подтвердить? Он — в смысле, язык?

— Да очень просто! — дракон подмигнул мне жёлтым глазом, — слова — эта неотъемлемая часть любого языка. Слова из которых складываются словосочетания и предложения точно так же, как здание строится из кирпичей, формируются в точном, зеркальном отражении протекающей мимо людей жизни, и более того — эти слова рождаются именно из людских потребностей и причин их существования. Испокон веков слова складывались из неопределенных, доисторических, однобуквенных восклицаний и вскриков пока ещё не разумного, но уже на пути к разуму, человека; слова, которые со временем становились всё сложнее и выразительнее, становились влиятельнее, нужнее; слова, которые как ничто другое, правдиво и ясно выражали и продолжают выражают тот уклад человеческой жизни, те события, те мысли и желания, те чаяния, надежды и мечты, которые не подвластны контролю времени и пространства.

Дракон замолчал на мгновение.

— Слова несли и всегда несут в себе свет неискаженной истины. Истины, пусть не абсолютной, где все миры переплетены и связаны своими точками и местами — но истины относительной, истины субъективной, и, тем не менее, истины верной и правдивой.

Артак усмехнулся и бросил один из своих хитрых взглядов прямо мне в глаза.

— Более того, в любом существующем языке есть устоявшиеся словосочетания, произнося которые, человек почти не замечает их скрытого смысла! Смысла, который, как правило, лежит на самой поверхности! «Дать по шапке», «водить за нос», «как курица лапой»… Ведь каждое такое сочетание слов было образовано абсолютно логично и в полном соответствии с какими-то надобностями человечества, с какими-то людскими понятиями, возможно даже — с идеями и представлениями. Смысл каждого слова в таких словосочетаниях может не совпадать с общим смыслом самого словосочетания. Что такое «водить» каждому ясно, и что такое «за нос» — тоже не секрет, но эти слова, стоящие рядом могут обозначать что-то третье, не связанное с «водить» и «нос», и в данном случае это — обманывать, — дракон прокашлялся, — вот ещё одно из таких словосочетаний — «тратить время», — Артак опять запнулся, но всего лишь на одно мгновение, — «тратить время», — повторил он, — вроде ничего непонятного и слова правильные и складываются верно и сохраняют свой собственный смысл, но фишка в том, — дракон довольно ухмыльнулся, — что «тратить время» и «не тратить время» — это одно и тоже, ведь сам человек не в силах, не в состоянии прекратить тратить время, понимаете? Время тратит само себя в любом случае, а человек лишь присутствует при этом и нет у него выбора там, где соединяются два простых слова — «тратить» и «время». Время справляется со своими тратами само, без посторонней помощи!