Стивен Эриксон - Буря Жнеца. Том 2 [litres]

Повернувшись, Спрут уставился в темный тоннель:

– Похоже, до вечера ждать не обязательно.

– Иди за остальными, Спрут. Пусть Кенеб их собирает. Я пойду глянуть, что там на другой стороне. Если все тихо и без стражи, то и хорошо. А вот если нет…

– Давай, Скрип.

Сержант нырнул в тоннель.

Он двигался сквозь темноту так быстро, как только мог себе позволить без лишнего шума. Стена над головой оказалась до отвращения толстой, и серое пятно выхода сразу за резким подъемом замаячило перед ним лишь через тридцать шагов. С арбалетом в руках он осторожно двинулся вперед.

Осторожность оказалась излишней.

Тоннель заканчивался узенькой караулкой без потолка. Справа от него вдоль стены шла единственная скамья. На грязном полу валялось три тела, из жутких ран еще сочилась кровь. Надо было отводить глаза, солдатики. Это если еще предположить, что у них была возможность выбора, – а то она, похоже, очень хотела наружу.

Дверь напротив была приоткрыта, и Скрипач, подкравшись поближе, выглянул в щелку. Широкая, усыпанная каким-то мусором улица.

Добрую половину ночи они слышали звуки беспорядков, которые явно прокатились и здесь, – если и не этой ночью, то, скажем, прошлой. В казармах на другой стороне улицы двери были выбиты, а над оконными проемами виднелись языки золы. Все лучше и лучше.

Он заторопился назад по тоннелю.

С другой стороны обнаружились Спрут, Фарадан Сорт и Кулак Кенеб, стоящие в нескольких шагах от двери.

Скрипач объяснил им, что увидел. Потом добавил:

– Думаю, двигаться внутрь необходимо немедленно. Восемьсот морпехов – это надолго затянется.

Кенеб кивнул.

– Капитан Фарадан Сорт.

– Да, Кулак.

– С четырьмя взводами отправляйтесь внутрь и займите позиции с флангов. Один взвод сразу отправьте в казармы, чтобы убедиться, что они пусты. Если так и есть, там будет наша база. Оттуда я поведу основной отряд к воротам, чтобы захватить их и удерживать. Вы же, капитан, со своими четырьмя взводами тем временем нанесете удар внутрь города, как можно глубже и поднимая при этом как можно больше шума, – возьмете для этого дополнительный запас взрывчатки.

– Наша конечная цель?

– Дворец.

– Слушаюсь, Кулак. Скрипач, возьмите Геслера, Хеллиан и Урба – вы составите первую четверку – и давайте внутрь вместе с взводами. И будьте любезны – бегом, Худ вас раздери!

В сером предрассветном сумраке из туманного светового пятна в двадцати шагах от мертвой башни Азатов позади Старого дворца появились четыре фигуры. Портал у них за спиной закрутился воронкой и схлопнулся, а они стояли и озирались.

Вал слегка пихнул Быстрого Бена в бок – нечто среднее между дружеским жестом и выражением неудовольствия:

– Говорил тебе, чародей, – самое время воссоединяться.

– Где это мы, во имя Худа? – требовательно спросил маг.

– В Летерасе, – ответила ему Сэрен Педак. – Рядом со Старым дворцом – только здесь что-то не так.

Трулл Сэнгар охватил руками плечи. На лице его отражались муки от только что залеченных ран, в глазах читалось глубокое беспокойство.

Глядя на тисте эдура, Вал почувствовал, что охватившее его чувство радостного предвкушения начинает затемняться, словно лампа, в которой кончается масло. Вот ведь бедолага. Сначала у него на глазах убивают брата. Потом еще это прощание с Онраком – море печали и одновременно море радости оттого, что рядом с его другом стоит женщина – та, которую Онрак любил так долго. А как, собственно, долго? Да так, что и хрен теперь разберешь.

Но теперь-то…

– Трулл Сэнгар.

Тисте эдур медленно поднял голову.

Бросив на Быстрого Бена предупреждающий взгляд, Вал объявил:

– Мы намерены сопроводить тебя и Сэрен. До ее дома.

– Город в осаде, – возразил Трулл Сэнгар. – А мой младший брат – император…

– Это все может подождать, – перебил его Вал. Помедлил, соображая, как все это лучше сформулировать, потом продолжил: – Сердце той женщины принадлежало твоему другу Онраку, и мы все это видели. Я хочу сказать – видели в ее глазах. Ответ то есть видели. А если ты, Трулл Сэнгар, взглянешь в глаза Сэрен Педак, просто вот взглянешь, и все, тогда, ну…

– Худа ради, – вздохнул Быстрый Бен. – Он хочет сказать, что тебе и Сэрен надо побыть вдвоем, а потом уже заниматься всем остальным, а мы намерены позаботиться, чтобы так и вышло. Договорились?

Изумление на лице Сэрен Педак выглядело почти комичным.

Однако Трулл Сэнгар кивнул.

Вал бросил на Быстрого Бена еще один взгляд:

– Ты уже достаточно очухался? А то мало ли кто нам встретится по дороге.

– Кто-то, на кого недостанет твоих «шрапнелей»? Ну да, надеюсь. Может быть. Короче, возьми-ка по «шрапнели» в каждую руку.

– Придется, раз уж я связался с таким… идиотом, – отозвался Вал. – Сэрен Педак, просто чтоб ты знала – я сейчас этому тисте эдуру очень завидую, ну да ладно. Далеко отсюда твой дом?

– Не очень, Вал из «мостожогов».

– Тогда пошли скорей, мне это место не нравится.

Под ногами клубился ил, обвивался вокруг голеней, потом поток уносил его прочь, словно клочья дыма. Мимо проплывали странные светящиеся облака, меняя форму, как если бы темный, непрощающий мир незримо на них давил.

Брутен Трана, которого послали, чтобы найти спасителя, шел по бесконечной равнине. Ил становился все плотней и шершавей. Он оступался на погребенных в нем обломках, спотыкался о какие-то корни. Он поднимался на холмы окаменевших наносов, из которых торчали отполированные потоком кости каких-то древних левиафанов. Он обходил затонувшие корабли с лопнувшими шпангоутами, вывалившие наружу весь груз. Он шел и вспоминал свою жизнь, то огромное количество выборов, которые ему пришлось сделать, и те, которые он делать отказался.

У него не было ни жены, ни кого-то еще, чье лицо могло бы всплыть сейчас перед мысленным взором. Казалось, всю свою жизнь он был только воином. Сражался плечом к плечу со своими сородичами и с товарищами, что ближе любых сородичей. Видел, как они умирают или постепенно отдаляются. Видел, как он теперь понимал, распад собственного народа. В ходе завоевания, и потом, под воздействием того хладнокровного безымянного кошмара, которым оказался Летер. К самим летерийцам он ненависти не испытывал. Скорее жалость и да, сострадание тоже, поскольку они были во власти того же самого кошмара. Жадное отчаяние, гнетущий страх неудачи, того, что тебя с головой захлестнет неумолимый, неостановимый поток, которым была летерийская культура, никогда не оборачивающаяся назад, неспособная хоть чуть-чуть замедлить свой головокружительный полет к светлому будущему. Которое если и наступит, то лишь для отдельных избранных.

Бесконечное морское дно добавляло к его мыслям собственные комментарии. Сводились они к тому, чтобы затянуть его под слой ила, вымотав настолько, что сил не останется не только на продолжение пути, но и вообще на то, чтобы двигаться. Вся история словно бы давила здесь ему на плечи своим холодным весом – история не его народа или цивилизации, но всего мира.