Робин Хобб - Странствия Шута [Fool’s Quest]

Он опустил глаза.

Я рискнул предположить.

— На тебя напали сзади? И ударили по голове?

— Нет. Никто не тронул меня. Я бросил меч на землю. И двое мужчин передо мной стояли и смеялись. Один сильно толкнул меня, когда я проходил мимо него, но мне уже было все равно. Я вышел на улицу и встал на снег перед домом. И до сих пор не понимаю, почему.

Приказ передали через Скилл? царапнула меня мысль Чейда.

Я кивнул, не имея сил на что-то большее. Чтобы ответить ему, мне пришлось бы опустить стены и снова заблудиться в этом туманном забудь, забудь, забудь. Я не желал забывать.

— Не думай о том, чего не понимаешь, — мягко попросил я. — Наверное, так сработала магия. Тебе нечего было ей противопоставить. Просто рассказывай то, что помнишь.

— Хорошо, — неохотно откликнулся он. Его голова закачалась.

— Хочешь еще эльфовой коры? — спросил Чейд.

— Нет. Я вспомнил, что случилось в тот день, и что происходило после. Я не все понимаю, но все помню. Мне просто стыдно говорить об этом.

— Лант, мы с Фитцем знаем тяжесть поражений. Нас жгли, травили, избивали. И да, оглушенные Скиллом, мы делали такое, что и теперь стыдимся признавать. Независимо от того, что ты сделал или чего не смог сделать, мы не станем думать о тебе хуже. Твои руки были связаны, даже если ты не видел на них веревок. Если мы хотим спасти твою сестру и Би, тебе нужно умерить гордость и просто рассказать нам все, что знаешь.

Голос Чейда успокаивал. Голос отца. Кто-то внутри меня цинично спросил, простит ли он и меня, но я заглушил его.

Какое-то время Лант собирался с силами. Он качался в кресле, откашливался, но все не решался заговорить. Когда же начал, его голос звучал крепче и уверенней.

— Я стоял вместе с другими в снегу. Люди выходили из дома и вставали рядом со мной. Около нас было несколько всадников, но я ощущал, что не они меня удерживают. Я боялся их, но больше всего я боялся сделать что-то иное, кроме того, что стоять в снегу вместе с остальными. Нет. Даже не боялся, а не хотел. Просто казалось, что то, что я делаю — это единственное, что я вообще могу делать. Там собрались все, слонялись вокруг. Многие плакали и возмущались, но никто ни с кем не разговаривал. Никто не сопротивлялся. Даже раненые просто стояли и истекали кровью.

Он снова замолчал и задумался.

В дверь постучал Булен.

— Сэр? Мне очень жаль вас огорчать. Я спустился вниз, где живут рабочие, следящие за лошадьми. Никто там не помнит о парне по имени Персеверанс и не признает его своим.

Я почувствовал себя дураком. Я посмотрел на мальчика. Его глаза потемнели от горя.

— Третий домик, — прошептал он. — Над дверью висит амулет на удачу. А дед сделал дверной молоток из подковы ломовой лошади. Маму зовут Дилиджент.

Булен кивнул. Я счел нужным изменить его задание:

— Не говорите ничего о ее сыне. Скажите ей, что мы хотели бы поговорить с ней и предложить работу на кухне за особую плату.

— Ей бы понравилось, — тихо сказал Персеверанс. — Она полюбила готовить с тех пор, как отец сложил печь за домом.

— Хорошо, сэр. А дворецкий Диксон попросил передать, что гвардейцы едят все, до чего могут дотянуться. Поскольку наши кладовые с осени не очень полны…

До налета наши кладовые ломились от запасов.

— Передай ему, чтобы он послал человека с повозкой в деревню и купил все, что считает нужным. А в следующий рыночный день ему придется съездить в Приречные дубы. Позже я договорюсь с торговцами. Они знают, что нам может понадобиться.

— Как скажете, сэр. — Булен тревожно взглянул на Фитца Виджиланта. Он совсем недолго служил ему, но между молодыми людьми наладилась связь. — Могу я что-нибудь принести для писца Ланта?

Он даже не поднял глаз на Булена. Чейд молча покачал головой, и парень вышел.

— Лант? — тихо позвал Чейд.

Тот глубоко вздохнул и начал рассказывать, будто задыхаясь под тяжелой ношей.

— Мы все стояли там. Вывели Шан и ее горничную. Помню, я отметил, что Шан дерется с ними, потому что никто больше им не сопротивлялся. Она пиналась и кричала на человека, который ее тащил. Потом откуда-то выхватила кинжал и полоснула его по руке. Она почти вырвалась. Он схватил ее за плечо и ударил так сильно, что она упала. И все-таки ему пришлось постараться, чтобы отобрать у нее кинжал. Потом он подтолкнул ее к нам и пошел прочь. Она огляделась, увидела меня и подбежала. Кричала: «Сделай что-нибудь! Почему никто ничего не делает?» Она трясла меня, но я не шевелился. Потом она спросила: «Что с тобой случилось?» А я не мог думать ни о чем. Сказал, что мы должны просто стоять вместе с остальными. Что именно это я и хочу делать. А она спросила: «Если все хотят делать это, почему они стонут?» — Он замолчал и сглотнул. — Тогда я прислушался. Они и правда стонали. Стонали, плакали, но будто не замечали этого. И я понял, что тоже хнычу.

И только Шан боролась. Почему? Подготовка, которую дал ей Чейд, сделала ее сильнее других? Я не знал, каким оружием владели мои слуги, но, уверен, мои конюшие повидали разные драки. Тем не менее, никто не сопротивлялся. Никто, кроме Шан. Я посмотрел на Чейда. Он не ответил на мой взгляд, и мне пришлось на время отложить этот вопрос.

— Гвардейцы на лошадях начали кричать нам «Сидеть! Сидеть!» Некоторые кричали на чалсидианском, некоторые — по-нашему. Я не садился в снег, потому что и без того крепко замерз. Но я ощущал, что с тех пор, как стою здесь с другими, я делаю то, что должен делать. Один из мужчин начал угрожать. Он искал кого-то, какого-то бледного мальчика, кричал, что убьет всех, если мы не отдадим его. Я ничего не знал о таком мальчике, и, видимо, никто не знал. Там еще стоял Оак, которого вы наняли прислуживать за столом. Он был светлым, но вовсе не мальчиком. И кто-то сказал одному из мужчин, что он единственный светловолосый человек, работающий в Ивовом лесу. Оак стоял рядом со мной. И тот мужчина подъехал, посмотрел на него, а потом ткнул в него пальцем. «Он?» крикнул он другому мужчине. Тот был одет во все белое, и был похож на богатого торговца, но с лицом ребенка. Он покачал головой, и мужчина на лошади вдруг разъярился. Крикнул «Не то!», наклонился и полоснул Оака мечом по горлу. И парень упал в снег, обливаясь кровью. Он сжимал горло ладонью, будто хотел сдержать её. Но не мог. Так и смотрел на меня, пока не умер. День был такой холодный, что кровь дымилась. Я и не знал, что так может быть. Я просто смотрел.

Но не Шан. Она закричала, начала осыпать проклятиями мужчину на лошади, пообещала убить его. Она рванулась к нему. Не знаю, почему, но я схватил ее за руку и попытался удержать. Просто вцепился в нее. А мужчина подъехал к нам, ударил меня кулаком по голове, и я отпустил ее. Затем он склонился и ткнул в меня мечом. Смеялся, когда я упал на тело Оака. Его кровь была еще теплой. Я это помню.