Александр Змушко - Под ногами троллей

Терпкий запах дерева; матросы в потрёпанных куртках; высоко-высоко над головой, словно лес — реи, забранные паруса, марсы, ванты. Палуба слегка «ходила под ногами», но совсем не так, как утлая лодка! Лица, обращённые к ней, улыбаются.

Келарден позади.

И тут её охватила буйная радость.

Она дома! Именно так — дома!

Кто-то отвесил ей приветственного тычка, от которого она едва не покатилась кубарем через всю палубу — оказалось, Боргольд.

— Добралась, малявка, — прогудел он, и тут же развернулся, переругиваясь с крысиного вида стариком в халате. Наконец, он рявкнул что-то, вынудив собеседника пригнуться, как от сильного ветра, и проревел:

— Якорь тащи! Ну что, сучьи потроха? С благословения Льва, отплываем! Бараньи лбы! Паруса!

Он ещё долго рычал что-то, пересыпая свою речь словечками навроде «марсель, брамсель, кливер и стень-стаксель», но они не говорили Аррен ничего. «Ветер хороший, выйдем на парусах», — вот и всё, что она поняла. Шлюпку подняли на борт лебёдками; привязали к борту и укрыли парусиной. Матросы потянули за верёвки; паруса расправились с оглушающим треском, от которого у Аррен заложило уши. И в тот же миг корабль качнуло — он зарылся носом в воду. Пена за бортом взметнулась, и несколько капель попало ей на лицо.

Снасти стенали и скрипели — словно скоморох распевался перед выступлением. Аррен показалось, будто корабль с наслаждением зевает после долгого сна. А затем он, наконец, стронулся с места.

Ощущение качки усилилось — Аррен показалось, что палуба уходит из-под ног. Она заглянула за борт — вода была мутно-зеленоватой, дна не угадывалось. Ветер задул с удвоенной силой, и оглушительно хлопнул парус. Весь корабль самодовольно закряхтел и заскрипел; за бортом забурлила пена. Пристань начала удаляться — и это было так же странно, как если бы небо упало на землю.

Аррен отчётливо видела, как отец Къера, покачав головой, повернулся и ушёл — и ни разу не оглянулся. И вдруг ей показалось, что заметила Тисвильду — та сморкалась в платок. Аррен неловко махнула ей рукой, а Тисвильда махнула ей тем же платком, которым только что так некуртуазно попользовалась.

Корабль набирал ход. Аррен поняла, что никогда не видела Пристань со стороны моря: она казалась такой маленькой, крохотной — настоящая дыра на окраине мира; и тут сердце у неё защемило. Она видела речку Быстроюжную — её светлые воды вливались в море чуть правее. Вдруг выросли и отчётливо прорисовались в небе холмы: она протянула ладонь, и вся Спина Тролля уместилась от кончиков пальцев до запястья.

Один из моряков, которого она раньше никогда не видела, хлопнул её по плечу:

— Ну вот и отбыли.

Островок уменьшался, будто съёживался; а небо и море вокруг становились необъятными. Небо вдруг показалось ей похожим на гигантскую опрокинутую васильковую чашку; на земле вечно что-то мешает его рассмотреть — дома, холмы, деревья — но здесь…

— Плывём, сестрёнка, — улыбнулся ещё один матрос, и ЕГО она узнала: тот самый пижон из особняка Боргольда.

Ветер дул ровно, сильно; корабль зарывался носом в воду, а потом словно подпрыгивал вверх. Аррен стало чуть-чуть дурно. Над ними парили и выкрикивали что-то чайки; а потом они отстали. Только крохотная белая точка висела высоко-высоко — буревестник.

Остров стал маленьким, как зелёная виноградина, а потом и вовсе исчез.

Корабль шёл ходко, быстро; матросы занимались своими делами: тянули канаты, «подбирали паруса», то и дело слышалась крепкая, ядрёная ругань или сальные шутки. Спустя какое-то время Аррен, словно прикипевшая к бортику, обнаружила рядом с собой Боргольда. Тот самодовольно пощипывал седеющую бороду.

— Через недельку будем в Тартааше, — задумчиво, ни к кому не обращаясь, сказал он.

А может, он говорил с морем.

Погода стояла ясная — облачка пенились только у самого горизонта, да одно, прозрачное, словно привидение, протянулось на востоке.

— Жувр, — подозвал капитан. — А покажи-ка юнге её каюту.

Они спустились почти в самый низ; моря и неба здесь видно не было — так тем страннее было то, что палуба под ногами покачивается.

— Ты девчонка, так что, — буркнул одноглазый Жувр, и махнул рукой.

Каюта у неё была всего с одним гамаком, но до невозможности крохотная.

«Должно быть, здесь провозили особо ценных гостей, — подумала Аррен. — А может, рабынь?»

Горло у неё пересохло, а потому она просто поклонилась — и едва не кульнулась из-за ходящего ходуном пола. Жувр (угрюмый парень весьма разбойного вида) хлопнул дверью, оставив её одну. Она пристроила в уголке котомку и пожевала чуть-чуть завёрнутого в тряпицу сыра. Спуститься в камбуз она не решилась. Наконец, Жувр принёс ей воды и вяленого мяса; когда самый солнцепёк спал, она снова выбралась на палубу и встала у борта.

За кораблём оставался пенный след, словно он взрезал волны большим ножом. Солнце медленно клонилось к закату. Её никто не трогал и ни о чём не спрашивал; а у неё в голове теснились мысли, такие громадные и неоформленные, что высказать она бы их не смогла.

Наконец, наступила ночь.

Она упала внезапно, и в бархатистой темноте одна за другой стали загораться звёзды. Громадные и льдисто-яркие. Корабль покачивался, мягко зарываясь носом в волны; и Аррен плакала, но понимала — это её последние слёзы. Она оплакивала Къера, Пристань, маму и Фавру; Тис и дом, полный воспоминаний и моли. Корабль плыл под звёздами, в почти угольной черноте.

Мягкое серебристое облачко, похожее на отражение луны в реке, появилось рядом с ней. Оно разгоралось и разгоралось; и вот стало похоже на мальчика.

— Это ты? — улыбнулась Аррен сквозь слёзы.

— Да, это я.

— Я ведь просила тебя не приходить.

А он улыбнулся в ответ:

— Но я ведь тебе и не снюсь.

В угольной ночи она не видела ни корабля, ни моря, ни островов; и даже корабль словно размывался — она слышала его вздохи и стоны, но не видела ни парусов, ни снастей. Они вдвоём — только она и Къертар — плыли в этом мраке неведомо куда. Звезды горели над их головами, как и в ТУ ночь.

— Зачем ты пришёл? — спросила Аррен.

Къер взъерошил ей волосы, и она узнала это мягкое, призрачное прикосновение:

— А я и не уходил.

Они слушали плеск воды. Ветер капризно хлопнул парусом, корабль жалобно охнул в ответ. Аррен на миг показалось, словно они зависли между морем и небом: не было никакого корабля, были только звёзды, ветер, она — и он.

— Я сидел рядом, когда ты лежала на моей могиле, — сказал он. — Я был с тобой в шатре Короля. И я буду с тобой всегда.

Ночь был не слишком тёплой, но ей показалось, будто её завернули в шерстяной плед.

— Я не стою этого, Къер, — шепнула она.

— Знаешь, — только фыркнул он, — я ведь тебя и не покупаю.