Александр Змушко - Под ногами троллей

— Но почему мне? — едва слышно спросила она.

Келлар рассмеялся.

— Не могу врать детям, — пояснил он. — Ей-богу, только взрослые заслуживают того, чтобы вешать им лапшу на уши. Однако, — тут пробка с оглушительным хлопком вылетела из бутыли. — Давайте выпьем, друзья мои, а воспоминания оставим на потом.

И они пили и пили; поднимали стаканы, и чокались, и смеялись, вспоминая былое. Аррен услышала множество диковинных тостов: «за жирное брюхо владетеля Тартааша, да не сократится в веках глупость его», «за воинскую отвагу правителя Хараана, благодаря которой Королевство спит спокойно (правитель Хараана, насколько знала Аррен, никогда не с кем не воевал)», «за прекрасных дев и их незадачливых мужей», «за Люсиенду и Сюзанну, да прославятся они в веках (этот пост пили стоя, без обычных шуточек и прибауток)». Кое-какие посты и воспоминания были совсем уж непотребными, явно не для ушей юной леди; матросы вспоминали об её существовании и тушевались.

Невысокий гном, держащийся с необыкновенным достоинством, принёс еду; к Аррен подвинули невысокий столик и поставили на него суп, от которого пахло так, что «подложечкой» немедленно засосало; невероятно аппетитный плов и салаты из диковинных плодов. Запивать всё это можно было зимней свежести шербетом; а ведь были ещё фрукты, и сладости — грильяж, пахлава, изюм!

Аррен съела столько, что ей показалось — она сейчас лопнет. Комната начала куда-то уплывать, а она — усыпать. И в этот миг двери снова отворились.

Нагнувшись, в них прошла изумительной красоты женщина: кожа у неё была такого цвета, как и у Харата; угольно-чёрная, словно её облили смолой или измазали в саже. Глаза — огромные, яркие, светились на её лице, как алмазы. Губы — необыкновенно пухлые, а нос — чуть-чуть вздёрнутый; Аррен никогда ранее не видела подобных дев. Волосы её были уложены в сложнейшую причёску, что напоминала башню; шею украшало сверкающее колье, а уши — серьги, похожие на крохотные пирамидки.

Лицо вошедшей отображало беспокойство.

Келлар, завидев её, привстал.

Их взгляды встретились; она прижала палец к шубам.

— Они идут.

Взглянув на каждого из присутствующих (Аррен показалось, словно в неё вонзили копьё, пригвоздив к креслу), дева повернулась и исчезла, опустив за собой гобелен.

Келлар вздохнул.

— И кто же к тебе идёт, дружище? — спросил его Фошвард, пощёлкивая пальцем по стакану.

— Неприятности, друг мой, неприятности, — пробормотал юноша и встал. — Прошу меня извинить; никуда не выходите и ведите себя, прошу, потише. — Я скоро вернусь.

Поколебавшись, он извлёк из кармана баночку и несколькими мазками наложил грим на лицо; оно стало пергаментно-жёлтым, будто старая слоновья кость. Накинул на плечи рваный плащ, закутался до самого горла и перед самой дверью сгорбился, словно его внезапно разбил паралич. Створка хлопнула; Келлар исчез.

— Кто это была, — одними губами спросила Аррен Пьерша.

— Фейна, — так же тихо ответил он ей. — Его пятая жена. Она нас недолюбливает, говорит, он из-за нас пропадёт.

— А что, и вправду пропадёт? — испугалась Аррен.

— Да где там, — махнул рукой моряк. — Он и без нас прекрасно с этим справится. Однако, его не так-то просто взять.

Аррен поёрзала на стуле, словно терзающий вопрос жёг ей пятки.

— А почему пятая? — наконец, спросила она. — А что стало с первыми четырьмя? Он их отравил?

— Почему отравил? — недоумённо уставился на неё Пьерш и тут же расхохотался. — Да живы они, живёхоньки. Здесь где-то, в доме. Просто по законам Тартааша можно иметь сразу до десяти жён.

Аррен как сидела с открытым ртом, так и застыла; вообразить себя пятой женой, например, Пьерша, она никак не могла.

— А они не ругаются друг с другом? — наконец уточнила она шёпотом.

— О, ещё как ругаются, — захохотал в ответ Фошвард. — Но Келлар говорит, оно того стоит.

Аррен вдруг вспомнила про то, как Боргольд прочил Къеру в жёны двоих чернокожих; и ей взгрустнулось. Она сцепила пальцы на стакане. «А ведь, — подумала она, — был бы он в живых, хоть бы десятерых себе взял! Я бы и словечка не сказала…»

От грустных размышлений отвлекла её вновь хлопнувшая дверь; за ней стоял Келлар. Он скинул плащ, выпрямился и был вновь похож на себя.

— Неприятные вести, — сказал он. — Совершено покушения на сиятельного шаха. Порт закрывается, никого не выпускают.

Келлар задумался, его лоб прорезала глубокая складка.

— Вот что, — наконец, сказал он. — А оставайтесь-ка вы на ночь у меня; нынче на улицах будет неспокойно.

Фошвард кивнул, и матросов развели по их комнатам; Аррен отвела маленькая девушка с кожей цвета начищенной меди и огромными миндалевидными глазами; Аррен подумала, что это ещё одна жена Келлара, но спросить постеснялась.

Комната у Аррен была роскошная.

Пол выложен мозаикой из кусочков различных пород дерева; кровать — огромная, мягкая, как море и под балдахином. Балдахин был расшит звёздами и полумесяцами, и казалось, будто ты попал в вечернюю сказку. У кровати стоял ночник: он был из стекла, а на нём — нарисованы скачущие газели; стоило запалить огонёк, и тени газелей возникали на стене: громадные, изящные. А ещё в комнате было окно, с муслиновыми занавесками: комната Аррен находилась на третьем этаже, и, подойдя к окну, она увидела Тартааш.

Его освещали фонари, и кое-где — факела; пока они ели и пили, сгустилась ночь. Звёзды были громадные, не то, что на Островах: они походили на жемчужины, подвешенные в небесах. Ночные улицы тонули в сумраке; бронзой горели окна.

Аррен подошла к кровати и повалилась на неё; и тут же, среди бархатных и атласных подушек, её захватил сон.

Проснулась она засветло, и всё же, ей показалось, отлично выспалась.

Небо только-только бледнело; звёзды гасли, и краешек солнца появился из-за городской стены. Тартааш просыпался; она видела, как по улицам ведут мулов, как торговцы раскладывают товар на прилавках, как мальчишки носятся суетливо, поднимая пыль, а белобородые старики степенно молятся на улицах. Всё это было так странно, непривычно, непохоже на Келарден — и, вместе с тем, в чём-то похоже.

Позавтракали они внизу; фруктами и шербетом.

Келлар ещё до рассвета ушёл по делам; прислуживал им гном и несколько девушек.

Аррен смотрела на них во все глаза: среди них не было ни одной одинаковой. Её вчерашняя знакомая — маленькая, с раскосыми глазами; высокая, с капризными губами шатенка в платье вельферского покроя; стройная, как камыш, девушка в длинных белых одеждах. Но все они были красивы, какой-то особенной красотой. Аррен внезапно подумала, что понимает Келлара: он коллекционировал жён, как некоторые коллекционируют безделушки или вырезанные из дерева корабли.