Александр Змушко - Под ногами троллей

Он был высоким и грузным; лицо у него было умным и немного насмешливым. Жестокость таилась в уголках глаз, но полные губы улыбались приветливо.

Аррен с удивлением увидела, как их сопровождающий уткнулся головой в ковёр, и что-то забормотал. Если бы она прислушалась (и если бы понимала по-тартаашски), она разобрала: «Прости этих северных нечестивцев, мой господин! Им неведомо, как следует приветствовать подлинного царя». Впрочем, Фошвард и Жувр, очевидно, кое-что поняли: вздрогнув, они уставились на гостя, и затем медленно наклонили головы.

Однако, увидев это движение, южанин поморщился, словно ему на язык попала муха; он легонько качнул головой и сказал на языке Королевства:

— Ох, не будем здесь устраивать эти восточные церемонии, — его речь была удивительно правильной, словно он вырос на Островах, а слово «восточные» он так тонко выделил интонацией, что это показалось издёвкой.

Гость уселся на ковёр прямо напротив Аррен; довольно усмехнувшись, он подвинул к себе блюдо с тминными лепёшками.

— Отчего же ты не ешь, дитя? — спросил он. — Тебе не нравится угощение?

— Очень сладкое, — сказала она.

— Да, — согласился незнакомец, — таков и весь Тартааш.

Он налил себе немного рубинового вина; однако пить его не стал, а лишь задумчиво покачал в чаше.

— Не будем же уподобляться глупому путнику, что так и не смог выбрать меж двумя постоялыми дворами, и ночью его прирезали разбойники, — сказал он, — перейдём сразу к делам нашим. Вы убили Джаншаха, и хотя этот шелудивый сын осла и был моим племянником, я вам благодарен.

— Джаншаха убил ваш слуга, Бешрам, — спокойно ответил ему Харат. — Я лишь изгнал из него демонов. Прочие же и вовсе к этому непричастны.

Полноватый гость впился взглядом в лицо мага; затем кивнул сам себе, словно чем-то удовлетворенный.

— Что ж, это хорошо, — сказал он. — Хорошо для вас, ибо иначе я бы приказал вас всех прирезать. Да, Джаншах был той ещё паршивой овцой, но всё-таки, кровь царей священна.

Сказав это, он улыбнулся Аррен и отведал тминной лепёшки и смахнул крошки с губ. А та сидела, словно её поразил столбняк: неужто этот толстяк и был царём городов, владыкой Тартааша, шахом Кобад Ханом?

И она только что избежала страшной казни.

— Глаза людей не лгут, — сказал, наконец, шах, отпив немного из своей чаши, — и ты, маг, не врёшь. Я не хотел бы, чтобы на мою страну обрушился гнев Королевства; однако вам, северянам, придётся уплыть. Уплыть завтра утром. Джаншах ошибался — даже Бешрам не ведал всей правды. Моих людей в отряде было куда больше половины. И всё же, негоже простым людям видеть, как сцепились тигры.

— Судьбы людей — в руках богов, о царь городов, — сказал Харат, и Аррен не увидела на его лице ни тени страха. — И даже ты, повелитель, не будешь царствовать вечно. Твоя судьба настигнет тебя в Месяц Льва.

Кровь прилила к лицу царя, но он сдержался.

— А что станет с людьми Джаншаха? — вдруг вырвалось у девочки.

Кобад Хан благодушно посмотрел на неё.

— Они умрут. Вернее, уже мертвы, хотя ещё не знают об этом. Мои виночерпии напоили их отравленным вином.

Девочка в ужасе оттолкнула блюдо со сладостями.

Повелитель Тартааша рассмеялся.

— О, не бойся, дочь Льва! В рахат-лукуме нет яда. Это оскорбило бы сие царственное лакомство.

Кобад Шах запустил пальцы в мучнистое блюдо и положил несколько ломтиков на кумачёво-красный язык.

— Понял ли ты меня, слуга Боргольда? — спросил он.

— Мы отплываем завтра утром, — проворчал Форшвард. — О величайший из повелителей, дозволено ли нам однажды будет вернуться в Тартааш?

Южанин хохотнул, и поглотил ещё немного рахат-лукума.

— За вашу учтивость добавлю вам ещё один день. Не стоит уплывать без наших товаров — ведь они лучшие во всём Море. Славьте щедрость повелителя Царя Городов! Но отныне, не показывайтесь в Тартааше, — здесь его ноздри гневно раздулись, — пока не минёт месяц Льва.

Из-за двери послышались крики; Аррен, сидящая ровно, будто омертвевшая, схваченная морозом, поняла — там умирают солдаты Джаншаха. Никто не должен был вспомнить о Яджуидаре…

— Что случится с мальчишкой? — спросил Жувр.

Шах поморщился.

— С этим мелким щенком? Пусть живёт, и прославляет великодушие Кобад Хана. Сестру его я тоже решил отпустить: мой доверенный Хакхамани взглянул на неё и пришёл к выводу, что она не привлекательнее козы.

— Милосердие повелителя безгранично, — бесстрастно ответил Жувр. — Да живёт он вечно, как небо.

— Но вот кто по правде интересен мне, так это ты, благородный Келлар, — благодушно сказал Кобад Шах. — Доволен ли ты моим городом, о старьёвщик?

— Твой город достоин всяческой похвалы, — улыбнулся скупщик краденого. — Поистине, где бы ещё я мог бы завести восемь жён?

Южанин захохотал.

— Что ж, Келлар, живи, как живёт крыса под носом у кота. Доколе не наступит время, я не трону тебя.

Когда они шли через дворик, Аррен старалась не смотреть на тела — они лежали в жутких, изломанных позах, кое-кто скрёб пальцами землю. Над ними стояли воины с равнодушными лицами; их сабли были обнажены. «Почему жизнь так жестока? — спросила она себя. — Могла ли я спасти их?». Матросы «Клыка» стояли рядом, напуганные и бледные.

Наконец, они выбрались на улицу; Тартааш был всё таким же, лениво-чопорно-сонным.

Рамда держался поближе к Аррен; девочка подумала, что для бедного мальчишки произошло слишком много.

— Ты остаёшься? — задумчиво почесав бороду, спросил у скупщика Фош.

Келлар рассмеялся, словно ему рассказали анекдот.

— Конечно нет, дорогой друг мой. Я уплыву через недельку — но не на вашем корабле.

— И бросишь всё?

— Мой друг, — развёл руками старьевщик, — мы приходим в этот мир нищими, и уходим — не в силах забрать с собой ни гроша. Так стоит ли горевать о дарах земных, когда сама возможность дышать под угрозой?

— Как думаешь, а нам — стоит ли верить Кобад Хану? Может, уплыть сегодня?

Келлар поморщился, словно съел кислую вишню.

— Отплыть в один миг у вас всё равно не получится, друг мой. Если бы наш милейший царственный толстяк возжелал и впрямь убить вас, он бы сделал это сегодня. Королевство — сильный враг, Тартааш не осмелится плюнуть ему в лицо. Для вас имеет смысл положиться на Льва. А вот я попросту испарюсь — ни единая кошка не поймает такую мышь, как я.

Ночевали они у Келлара.

Дом показался ей притихшим и ошеломлённым — должно быть, старьёвщик рассказал новости своим жёнам.

«Интересно, заберёт ли он их с собой?» — подумала она.

Вечером Аррен подошла к Харату.

Маг стоял, любуясь в окно на мигающие звёзды, рассыпанные драгоценностями по чёрному бархату ночи.

— Харат, — тихонько сказала Аррен. — Скажи, а что это за существа были в городе? Это были демоны пустынь? И что за тварь дремала в чёрном доме?