Стивен Эриксон - Охотники за костями. Том 2 [litres]

– Ну, это выводит тебя из игры, хотя ты всё равно получаешь ещё четыре карты, раз уж мы сменили курс и северо-восточный мыс встаёт в двух нагелях по правому борту. Через семьдесят ударов сердца мы пройдём рядом с этим скалистым берегом, корабль Нока будет к нему ближе всех, и Свищ нырнёт за борт. У него есть трое друзей, живущих в пещерах в этом утёсе, и вот их карты…

Ещё три карты легли на середину стола.

– Корона, Скипетр, Держава. Хм, пока забудем о них.

Кенеб приподнялся со стула:

– Нырнёт за борт ?

– Успокойся, он вернётся. Теперь посмотрим карту адъюнкта. Дом Войны, Стражи дороги или мёртвых – их титул не определён, так что выбирай.

Он сдал ещё одну карту, и она легла рядом с первой.

– Опонны. Как я и думал. Решение ещё предстоит принять. Поведут или потащат? И как они связаны вот с этим?

Новая карта скользнула по столу и легла напротив Калама и Быстрого Бена.

– Герольд Высокого Дома Смерти. Явно праздная и устаревшая карта для этого поля, но я вижу «Ржавую перчатку»…

– Что? – переспросил Калам Мехар.

– Прямо передо мной. Новый напиток, который спьяну выдумал Флакон. Ром и вино – половина на половину, солдат, наливай нам – себе тоже, это тебе за рожу, которую ты скорчил.

Кенеб потёр собственное лицо. Он всего раз глотнул вина, но чувствовал себя пьяным. Жарко здесь . Он уставился на четыре карты, лежащие в ряд перед первой.

– Пряха Смерти, Королева Тьмы, Королева Жизни и, хо, Король Цепей. Как по камням через ручей скакать, да? Думаешь, скоро повидаешься с женой, Кулак? Забудь об этом. Она оставила тебя ради унтанского дворянина и, ого, так это же Иксент Хадар – могу поспорить, он тогда не встречался с тобой взглядом, даже делал вид, что тебя не видит, сразу и вина, и самодовольство, сам знаешь. Должно быть, её сердце похитил слабый подбородок – но взглянем-ка на вас, сэр, у вас на лице проклятое облегчение, и это рука, которая бьёт нас всех, и пусть даже тебя там не было, когда дело дошло до выигрыша, ты снова в деле, когда приходит время проиграть, но в таком деле выигрываешь, когда проигрываешь, так что успокойся.

– Ну, – пробормотал Флакон, – надеюсь, я никогда не выиграю с такой рукой.

– Нет, – бросил ему Скрипач, – у тебя всё гладко. Она играет, она берёт, и вот…

Перед солдатом, который по-совиному выкатил глаза, легла карта.

– Губитель Смерти. Можешь спать, Флакон, на эту ночь твоя работа закончена.

Глаза чародея закрылись, и он сполз со стула, только ножки скрипнули. Кенеб услышал, как голова солдата стукнулась о доски.

Да, вот уж приятный поворот. Иксент Хадар. Боги, женщина, ты серьёзно?

– Так как же Калам переходит от Герольда Смерти к Обелиску? Давайте посмотрим. Ага, Король Высокого Дома Теней. Этот скользкий обманщик, ну-ка, какой он самодовольный, а? Пусть даже с каплями пота на верхней губе – а ну, кто тут весь похолодел? Поднимите руки, пожалуйста.

Неохотно… Калам, Ян'тарь, потом Апсалар подняли руки.

– Ну, это паршиво, паршивей не бывает – теперь заниматься бутылками тебе, Апсалар, раз уж Флакон заткнулся. Эта для тебя, Ян'тарь. Дева Смерти, если говорить о тебе. Ты вылетаешь, так что расслабься. Калам холоден, но он не получает другую карту, поскольку в ней не нуждается, и теперь я знаю, кого ведут и кого тащат, и я добавлю имя к грядущей погребальной песни. Теперь для горячих кровей. Быстрый Бен получает Супругу в Цепях, но он из Семи Городов и только что спас жизнь своей сестре, так что это не так плохо, как могло быть. В любом случае, ты вылетаешь. Итак, кто же остаётся?

Короткое молчание. Кенеб ухитрился поднять отяжелевшую голову и озадаченно нахмурился, глядя на разбросанные по столу карты.

– Видимо, сержант, мы с тобой, – низким голосом ответила адъюнкт.

– Ты холодна? – спросил её Скрипач, осушив кубок с «Ржавой перчаткой».

– Нет.

– Горяча?

– Нет.

Скрипач кивнул и тяжело опустил свой кубок на стол рядом с Апсалар, чтобы она налила туда вина и рома.

– Да.

Он пустил карту через весь стол. Она легла поверх первой.

– Господин Колоды. Ганос Паран, адъюнкт. Твой брат. Даже холодное железо, Тавор Паран, нуждается в закалке.

Он поднял другую карту и уложил перед собой.

– Жрец Жизни, ха, вот эта хороша. Игра окончена.

– Кто выиграл? – шёпотом спросила адъюнкт, бледная, как свечной воск.

– Никто, – ответил Скрипач. – Такая штука Жизнь.

Он резко встал, пошатнулся и, покачиваясь, направился к двери.

– Погоди! – выкрикнул Быстрый Бен. – Передо мной лежит карта рубашкой вверх. Ты сказал, она закрывает игру!

– Она её закрыла, – пробормотал сержант, борясь с дверной защёлкой.

– Так я должен её перевернуть?

– Нет.

Скрипач вывалился в проход, и Кенеб услышал, как шаркающие, неровные шаги сапёра удаляются в сторону трапа на палубу. Кулак потряс головой и заставил себя подняться. Он посмотрел на остальных.

Никто не двигался.

Затем Апсалар фыркнула, встала и вышла. Если она и была пьяна, как Кенеб, внешне это ничем не выражалось.

Секунду спустя за ней последовали Быстрый Бен и Калам.

Под столом храпел Флакон.

До Кенеба не сразу дошло, что взгляды адъюнкта и Ян'тарь не отрываются от закрытой карты.

Наконец Тавор раздражённо зашипела и, протянув руку, перевернула карту. Потом привстала и наклонилась над столом, чтобы разглядеть её.

– Рыцарь Теней. Я никогда не слышала о такой карте. Ян'тарь, кого… что ты сделала?

– Я не делала, – оборвала её Ян'тарь.

– Чего ты не делала?

Она подняла взгляд на адъюнкта:

– Тавор, я никогда прежде не видела такой карты и определённо не рисовала её.

Обе женщины вновь умолкли, глядя на странную карту. Кенеб постарался сосредоточиться на расплывающейся картинке.

– Это один из тех серокожих, – произнёс он.

– Тисте эдур, – пробормотала Ян'тарь.

– С копьём, – продолжал Кулак. – Серолицый, как те, которых мы видели на чёрных кораблях.

Кенеб качнулся назад, у него кружилась голова.

– Мне нехорошо.

– Кулак, пожалуйста, задержитесь ещё на миг. Ян'тарь, что, по-твоему, здесь было?

Женщина покачала головой:

– Я никогда не видела, чтобы поле раскладывали таким образом. Это было… хаотично – прости, я не имела в виду стихию Хаоса. Это как камень, который катится вниз по ущелью, отскакивает тут и там, однако, куда бы он ни ударил, его удар истинен.

– Ты видишь в этом смысл?

– Немного. Пока нет.

Она помешкала, изучая карты, разбросанные по столу.

– Присутствие Опоннов было… неожиданным.

– Поведут или потащат, – произнёс Кенеб. – Кто-то не может принять некое решение, так сказал Скрипач. Но кто же это?

– Калам Мехар, – ответила адъюнкт. – Но вмешательство Вестника Смерти…

– Не сам Вестник, – возразила Ян'тарь, – а его толкование как праздной карты – деталь, которая, я полагаю, жизненно важна.