Корнелия Функе - Чернильное сердце

Когда Мегги опомнилась, никого вокруг уже не было. Она спрятала голову под мышкой у Мо, как делала всегда, когда не хотела смотреть на мир. А Мо держал дочь в объятиях, пока все не улеглось, и только Тень стояла тихо, будто убийство хозяина окончательно отняло у нее силы.

Мегги вдруг услышала голос Мо:

– Фарид, ты сможешь открыть клетку? – И тут она увидела Сороку, которую все еще держал Дариус, но она уже не сопротивлялась, а глазела на Каприкорна, и слезы градом текли по ее щекам.

Фарид побежал открывать клетку.

– Мегги, – прошептал Мо, – давай подойдем к узникам. Я хочу тебя кое с кем познакомить.

– Не надо. Я знаю, кто это, – сказала Мегги, сжав отцу руку. – Я давно хотела тебе это сказать, но тебя не было рядом. Мы должны прочитать последние слова. – Она взяла у Мо книгу и нашла листок. – Они на обороте. Фенолио не умеет писать мелко, поэтому они не уместились.

Где же Фенолио?

Неужели его увели люди Каприкорна?..

– Мо, его нет! – испугалась Мегги.

– Сейчас поищем его, – успокоил ее отец. – Но сначала читай быстрее! Может, я прочту?

– Нет!

Тень двинулась, шагнула к трупу Каприкорна и неуклюже отпрянула, как танцующий медведь. Мегги услышала стон. У Фарида подкосились ноги, когда на него глянули красные глаза. Элинор и мать Мегги тоже отшатнулись. Но Мегги уверенно прочитала:

– «Тень неподвижно стояла, испытывая боль от воспоминаний, от которой она, казалось, лопнет на куски. Она слышала крики и стоны людей, чувствовала их слезы на своей серой коже, и страх, пережитый всеми, как дым ел ей глаза. Но внезапно Тень поникла и упала на колени. Гигантское чудовище рассыпалось, и вдруг все, из чьего пепла оно было создано, воскресли: женщины, мужчины, дети, собаки, кошки, кобольды, феи и другие существа».

На площадке стало тесно. Воскресшие растерянно озирались, будто их разбудили. Мегги прочла последние слова Фенолио:

– «Они словно проснулись от тяжкого сна, и все стало хорошо».

– Его нет! – воскликнула Мегги, когда Мо взял у нее листок Фенолио и вложил в книгу. – Мо, он в книге!

Мо снова положил книгу под куртку.

– Да, наверное, – произнес он. – Значит, мы ничего не можем поделать.

Он повел за собой Мегги сквозь толпу воскресших людей и странных существ. За ними пошел Дариус. Он наконец отпустил Сороку, и она стояла, опершись костлявыми пальцами на стул, на котором сидела Мегги, и беззвучно плакала.

По дороге в волосы Мегги залетела крошечная фея, а потом им встретились косматое существо и стеклянный человечек.

Когда Мо и Мегги подошли к клетке, Фарид все еще возился с замком. Он ворчал, что все делает так, как учил его Сажерук, но этот замок особенный.

– Здорово! – ухмыльнулась Элинор, прижавшись лицом к решетке. – Тень не поужинала нами, так мы сами умрем здесь с голоду. Какая же храбрая твоя дочь, Мо! Я бы на ее месте не вымолвила ни слова! Боже мой, я думала, у меня сердце остановится, когда старуха стала вырывать у нее книгу.

Обняв Мегги за плечи, Мо улыбнулся, но смотрел он не на дочь. Девять лет – большой срок.

Фарид наконец справился с замком и распахнул дверь.

Но не успели пленницы выйти, как в углу поднялся Баста и бросился на мать Мегги.

– Стой! – завопил он. – Куда ты, Реза? Думаешь, я не понял, о чем вы шушукались в склепе?

– Отпусти ее! – закричала Мегги.

Почему она решила, что Баста убит вместе с Каприкорном? Почему он не испарился, как Плосконос, Кокерель и все остальные?

– Оставь ее, Баста! – тихо проговорил Мо, как будто уже не в состоянии был кричать. – Ты не выйдешь отсюда, и никто не придет тебе на помощь – все исчезли.

– Нет, выйду, – не сдавался Баста. – Если ты меня не выпустишь, я задушу ее. Ты знаешь, что она немая? Немая как рыба, потому что ее вычитал этот неумеха Дариус. Но я знаю тебя, ты и такую возьмешь ее!

– Почему ты жив? – разозлилась Элинор. – Почему не умер, как твой хозяин, или не растворился? Признавайся!

Баста пожал плечами и что-то проворчал, не выпуская из рук Резу.

Она стукнула его ногой, но он сдавил ей горло.

– Сорока тоже осталась, – может, потому что всегда других заставляла делать грязную работу. А меня, наверное, посчитали за хорошего, потому что был узником? А может, я жив, потому что давно ничего не сжигал и не убивал с удовольствием, как Плосконос? Все может быть… Однако я здесь… А теперь пропусти меня, любительница книг!

Но Элинор не двинулась с места.

– Нет! – сказала она. – Ты выйдешь отсюда, если отпустишь ее. Я не верила, что все это хорошо кончится, но конец настал. И ты, мерзавец, не испортишь его, не будь я Элинор Лоредан! – Она смело загородила собой дверь клетки. – В этот раз ты без ножа, – с угрозой прошептала она, – а твой поганый язык тебе не поможет. Дай ему в глаз, Тереза, ударь его, укуси подонка!

Но Баста вдруг отшвырнул Терезу, рванулся к двери и побежал, расталкивая воскресших. Фарид и Мо не успели броситься в погоню за ним, и он скрылся.

– Чудесно! – сказала Элинор, выходя с Терезой из клетки. – Теперь эта сволочь будет мне сниться. И если я услышу ночью в саду шорох, мне будет мерещиться, что это он идет на меня с ножом.

В ту же ночь, когда исчез Баста, пропала и Сорока.

Уехать из деревни Каприкорна оказалось непросто – на автостоянке не было ни одной машины.

– Не может быть! – простонала Элинор. – Неужели опять придется тащиться пешком по этим колючкам?

– У тебя нет телефона? – спросил Мо.

Он теперь не отпускал от себя Терезу. Заботливо осмотрев ее шею – на ней были красные следы от пальцев Басты, – он потрогал прядь ее волос. Да, девять лет и в самом деле немалый срок, и Мегги видела, как осторожно, словно по узкому мостику через пропасть, идут друг к другу ее родители.

Телефона у Элинор, конечно, не было: Каприкорн приказал забрать его. Фарид кинулся на поиски его, но ничего не нашел.

Тогда все приняли решение переночевать в деревне. Ночь стояла теплая, и можно было вполне устроиться на ночлег под открытым небом.

Мегги и Мо даже раздобыли одеяла, их оказалось немало в опустевшей деревне. Ничего не взяли только из дома Каприкорна. Мегги не хотела переступать его порог – даже не потому, что оттуда еще тянуло гарью, а потому, что ее, как хищные звери, терзали воспоминания.

Усевшись с родителями под старым дубом недалеко от автостоянки, она вдруг вспомнила Сажерука. Что с ним? Жив ли он или лежит где-то в холмах мертвый? «Наверное, я так и не узнаю, что с ним случилось», – подумала Мегги.

Деревня стояла как заколдованная. Всюду звенели странные голоса, туда-сюда сновали какие-то сказочные существа, словно явившиеся не из слов старика, а из детских снов. Где же теперь Фенолио? Хорошо ли ему в его книге? Мегги хотела, чтобы ему было там хорошо, но она думала, что он будет скучать по своим внукам, игравшим в прятки в шкафу.