Григор Карт - Вечная Война: Окольный путь

— Нет, — выдавила она.

— Манис, я не шучу с тобой! — Инхар направился к ней, и Манис попыталась шагнуть назад, но каменная стена пещеры остановила ее.

— Нет!.. — взвизгнула она и упала наземь, едва Инхар прикоснулся к ней.

Инхар быстро освободил ее от ноши, и припрятанные в шубе свертки с едой и небольшой мех с водой вернулись к нему в рюкзак.

Манис брыкалась, пока Инхар отнимал у нее трофеи, но толком никакого сопротивления не оказывала.

Трое путников наскоро позавтракали перед очередным долгим днем на длинной дороге, Манис же сидела в стороне, поглядывая на них обиженными и голодными глазами.

Киврог раньше всех покончил с едой и быстро собрал свои вещи в мешок, приготовившись к дороге. Инхар и Жолдэр вскоре присоединились к нему, но, прежде чем уйти, Инхар приблизился к сидящей в углу Манис.

— Вот, — он положил ей на колени две лепешки и сверток с козьим сыром. — Поешь и отправляйся в Деркаст. И больше не попадайся мне на глаза.

Манис никак на это не отреагировала. Она сидела, подобрав под себя ноги, и глядела куда-то в пустоту.

Они ушли, а Манис так и продолжила сидеть в той маленькой пещере, словно еще одно тирольдское изваяние, изображающее утратившую веру деву.

Киврог все так же уверенно вел их по запутанному горному лабиринту, теперь еще и пронизанному молочным туманом. Этот день выдался более холодным, чем предыдущий. Облака на небе поредели, но все же нередко скрывали за собой солнце, тогда воздух становился особенно морозным.

Однако быстрый шаг путников не позволял им замерзнуть. Несмотря на то, что он сам чуть ли не бежал, Инхар не упускал возможности время от времени поторопить своих товарищей.

— Слишком много времени мы потеряли, — все повторял он. — Боюсь даже представить, сколько всего в королевстве могло произойти, пока мы таскались по империи.

— Мы же выполнили наше задание, — отвечал Жолдэр, — остальное зависит от Клента и его генералов. Как раз сейчас, я уверен, он разоряет Золотую Степь, если, конечно, у него хватило мозгов повернуть на юг после того, как он разбил армию Ошгурта в Воющем Крае.

— Война не заканчивается одной победой, — возражал Инхар. — Если бы это было так, она не продлилась бы четыреста лет.

— Четыреста лет?! — изумился Киврог. — Я правильно понял — четыре сотни лет ваши племена воюют друг с другом?

— Да, — ответил Жолдэр. — Но скоро войне придет конец. Клент посеет разруху на западе и в центре империи, а я вместе с тирольдами ударю с севера, — (отец обязан доверить командование войсками мне; ни один из его хваленых генералов не додумался заключить союз с тирольдами, я же вынудил их присягнуть королевству).

Инхар покосился на него с еле заметной ухмылкой.

— Ты , значит, ударишь с севера?

— Можете язвить и измываться, сколько хотите, — ответил Жолдэр. — Сейчас я называю вас командиром, но, когда мы прибудем в Юстерн, вы будете обращаться ко мне — Ваша Светлость.

— Про светлость — это ты верно подметил, — сказал Инхар, намекая на огненно-рыжие кудри Жолдэра. — Но вот в остальном… Почти двадцать лет я служу в королевской армии и много чего уяснил для себя за это время, но лучше всего я запомнил одну вещь: никогда план, написанный на бумаге, не совпадает с реальностью, кто бы его ни составлял.

— Мне кажется, вы преувеличиваете, — усомнился Жолдэр.

— Тогда оглянись вокруг и объясни мне, почему мы тащимся через эти горы, если еще месяц назад должны были вернуться в Шеммит?

Жолдэр открыл рот, чтобы что-то ответить, но ни одна стоящая мысль не пришла ему в голову, поэтому он продолжил идти молча.

Мирвин уже и не помнил, чтобы он когда-то не мог заснуть. Стоило ему выбросить все мысли из головы, как сон мгновенно одолевал его, но сегодня все было по-другому. Блеклый полумесяц, окутанный дымкой, уже несколько часов зиял на черном небосводе, а старый монах все не мог сомкнуть глаз.

Причиной его бессонницы был брошенный ему вызов. Больше восьмидесяти лет Мирвин обучал искусству иянг, но никто и никогда не сопротивлялся его учению так, как это делал Лидерк. Что бы Мирвин ни говорил, Лидерк все равно делал по-своему — то есть неправильно.

Через три недели упорных занятий «по старой программе», Мирвин решил, что пора Лидерку перейти к настоящим тренировкам, тогда-то и началось настоящее испытание для обоих.

Первым, что Мирвин потребовал от своего ученика, было успокоить беркута.

Однажды утром Лидерк, как обычно, взбирался на склон. В последнее время ему это стало даваться намного легче, поэтому Мирвин нашел где-то в деревне мешок и насыпал в него камней.

— Теперь будешь подниматься с ним, — сказал он и толкнул мешок к Лидерку.

Лидерк не стал спорить, он поблагодарил богов, что к мешку пришиты лямки, и послушно таскал его за спиной при каждом подъеме и спуске.

Добравшись до выступа на самой вершине склона, Лидерк ухватился за него и подтянулся вверх. Он заполз на склон и около минуты лежал на животе, пока не перевел дыхание, лишь затем он встал и сбросил мешок с плеч.

— Что это такое?! — спросил он, не успев сделать и шагу. Перед ним стоял Мирвин, а на его руке сидела огромная коричневая со светлыми пятнышками птица.

— Это беркут, — ответил Мирвин. — Он прилетел сюда на рассвете и кружил над склоном, перелетая с одной скалы на другую. Я назвал его Фиссэм, на языке тирольдов это значит «ранний».

Лидерк приблизился, чтобы получше разглядеть птицу. Вблизи она оказалась просто огромной, как две с половиной головы его учителя. Большой закрученный клюв разделял два меленьких хищно-глядящих черных глаза, а длинные когти птицы так плотно завернулись вокруг руки Мирвина, что, казалось, беркуту хватит малейшего движения, чтобы отсечь ее. И, тем не менее, Фиссэм послушно сидел на руке монаха, любопытно разглядывая все вокруг.

— Сегодня ты будешь тренироваться с ним, — сказал Мирвин, когда Лидерк попытался прикоснуться к птице.

Тот сразу же замер.

— Как? В каком смысле?

— Птицы превосходно чувствуют внутреннее состояние всех живых существ, — сказал Мирвин, поглаживая голову беркута средним пальцем. — Даже на большом расстоянии они могут уловить страх, злость, беспокойство или враждебность. Стоит тебе приблизиться к птице, когда твой разум будет возбужден — и она тут же упорхнет, но если ты будешь спокоен — у нее не будет причин бояться тебя, и птица останется на месте.

— Так что же мне делать с этим беркутом?

Мирвин подставил ладонь Фиссэму и тот перешагнул на нее.

— Вот, — монах выпрямил руку Лидерка и посадил птицу на нее, — стой так и не дай Фиссэму взлететь.

— Как же мне это сделать? — спросил Лидерк, когда Фиссэм бросил на него свой надменный взгляд.